ПВТ. Лут (СИ) - Ульяничева Евгения - Страница 44

Нил того не ведал. Но что он знал точно: его верная наваха по валентности всухую проигрывала любому кастету Понедельника.

***

Лин круто обернулся, как в танце ведя партнера, перехватил синий галстук, рывком затянул. Понедельник двинул двумя локтями Первому под ребра, подхватил на спину и очень ловко перебросил через себя. Лин вильнул, увернулся от каблука, грозившего пробить переносицу, отпрыгнул, убираясь дальше от серебристого всполоха. Вскинул руку, принимая золотую змею на локоть. И чиркнул актисом, перерубая цепку. А шарик вернул, с плеча послав в удивленно приподнятые брови человека.

Тот откинулся, изящно разбросав ноги.

В наступившей тишине сладко ворковали горлицы в глухом саду за окнами узкого разреза.

Лин переглянулся с Нилом, взъерошенным и больше похожим на испуганного петуха, чем на Крокодила.

— Бежим, — хрипло выдохнул музыкант.

***

Они выскочили из молебнища бок о бок, но Нил явно знал, где можно укрыться.

Лин без колебаний спешил за ним.

— Зачем, Нил? Он не пойдет за нами!

Виолончелист отмахнулся на ходу, ловко ввинчиваясь в толпу.

— Понедельник один не ходит, он только с дружками работает...

— Понедельник? Тот мужчина? Но я же его победил!

— Ты, может, и вправду крутой, но против косой очереди — как мотылек против лобовухи. Размажет!

— Но это не повод убегать!

— Нет, это предлог, — согласился Нил, перебегая узкую, плотно запруженную машинами дорогу на красный огонь.

Вскинул ладонь, когда нос ближайшего экипажа недовольно боднул его в бедро. Автомат загудел недовольно. В самой его середке, знал Нил, сидит живая кость существа из искр и силы, обитателя Хома Сиаль. Кости эти умелые люди точили, облекали капсулами искусственных хрящей и ставили в центр тела конструкции, и кость сообщала ей энергию движения...

— Почему все-таки они все за тобой гоняются, а? — Лин оглядывался, но умудрялся не отставать.

— А почему тебя это волнует? — Нил машинально хлопнул по сумке.

Парни резали толпу, удачно лавируя между туристами и местными, почти неотличимыми друг от друга. Лин извинялся, как в попу заведенный, Нил берег дыхание, стараясь блюсти маршрут.

— Я первый спросил!

— Ты не Первый, ты просто дерзкий щенок...

Улица кончилась, начался тупик. Нил машинально огладил плотно уложенный старый кирпич, закинул голову — стена получалась выше его скромных возможностей. Его, но не линовых. Лин оказался на гребне в мгновение ока. Склонился, протягивая руку.

— Держись!

Нил тоскливо оглянулся на пустой проулок. Лезть на стену, граничар Свалки и доброго мира, не хотелось, но это была единственная возможность выскочить из ловушки. Блохой проскакать по каменной холке и спрыгнуть там, где можно вновь нырнуть в мешанину тесных закоулков...

— Нил! Хватайся скорее!

— Лады...— Крокодил потянулся навстречу и выдохнул, когда в лицо брызнуло горячей кровью синеглазого.

Первый уставился на вышедший из плеча влажный гарпун, а потом веревка натянулась, и его сдернули на обратную сторону стены, как рыбу.

— Лин! — Нил в отчаянном прыжке почти дотянулся до края, но чиркнувшая по стене пуля едва не отстригла ему оставшиеся пальцы.

— Лучше не двигайся. Даже не дыши, ты здорово меня разозлил, Крокодил. Где твой дружбан?

Крокодил выругался — одними губами, обметанными воздушным поцелуем смерти. Голосок Пепельной он помнил уродливым шрамом на бедре.

Неужели Пепельная встала в одну упряжку с Понедельником ради него? Это даже льстило.

— Мне надо на ту сторону, — Нил обернулся, предусмотрительно держа руки на виду. Мокрые подмышки шарма не добавляли, но определенно были лучше, чем сырые штаны. — Мой друг там, за стеной.

— Хрен тебе, — девушка оскалила желтые прокуренные зубы, пепельная прядь скользнула вдоль скулы, — то, что на той стороне стены, принадлежит Свалке и рыбакам.

— Но...

— И довольно об этом, — посуровела охотница.— Я достаточно бегала за тобой.

— Но...

— Завали хлебало! Иначе я прибью твой паршивый язык ржавыми гвоздями к твоей заднице, усек?

Нил, пожав плечами, кивнул. За стеной было тихо. Как на кладбище.

— Пошли, — скомандовала наемница, напряжено присматриваясь к гребню.

Связываться с представителями другой стороны ей тоже не хотелось.

13.

— Где карта?

— В сумке.

— Где сумка?!

— У моего друга.

— Где...

— За-сте-ной, — три раза кивнул Нил.

Пепельная выругалась. Понедельник рассмеялся. Изящно поправил уцелевшие очки, придирчиво осмотрел ногти.

— Как видно, дорогая моя Среда, — молвил нараспев, играя голосом, — нам все-таки придется направить свои стопы на поклон к барону мусорных земель.

— Заткнись, — девушка дернула плечами, сплюнула.

Ухватила Нила за лицо. Изящные пальчики девушки были тверже лбов Ивановых.

— Обещаю, Крокодильчик, когда карта будет у нас, я повешу вас обоих за яйца.

— Ну-ну, дорогая. Я бы попросил тебя избегать столь жарких вульгаризмов. Кроме того, ты еще не встречалась лицом к лицу с нежным другом нашего милого Крокодила. Уверяю, чудесный мальчик тебя удивит. Меня, к примеру, он уже приятно поразил.

— Во всех смыслах,— не удержался Нил.

Понедельник искоса глянул, вздохнул и точным ударом разбил ему нос.

***

Лин отключился не сразу. Сказался завышенный болевой порог, сказались заблокированные в драке с Понедельником нервные окончания... Гарпун, пробивший плечо, был лишь началом. Когда его сдернули со стены, Первый успел извернуться и ухватиться здоровой рукой за веревку. А больше ничего путного сделать не удалось, потому что его волоком потянуло прочь, прямо по выжженной, выбеленной земле сухого, заполненного дезинфицирующим млечным туманом, канала. Оловянный чудом не откусил язык, едва не захлебнулся плотным маревом.

Вскинув голову, сумел различить в пыли силуэт низкого грузовичка и его гикающих пассажиров, а потом лебедка натянулась, его вздернуло вверх, словно рыбку подсекли — и только тогда Лин сумел отрубиться.

Привиделся ему рой смерчей на горизонте. Он видел их и чувствовал, как дрожит земля. Монотонный гул отдавался в грудной клетке, и он знал, что у каждого смерча есть имя.

Имя.

Имена вещам давали Вторые. Вещь без Имени — мертвая вещь. Если отобрать Имя — отберешь жизнь. Вот оно. Как просто. Как просто. Запомнить, запомнить.

Очнулся от уколовшей боли. Глубоко вздохнул, перехватывая управления над телом и покрываясь липким потом. Открыл глаза.

На этот раз клетки не было.

Была комната, просторная и светлая. Лин лежал на узкой койке, заботливо прикрытый легким одеялом.

Рядом стояла тумба, на ней умещалась белая птичья клетка из резной кости, заполненная цветами. Их запах был шумен и въедлив, а замок на дверце словно ржавчина лизнула. Невместно тяжелый смык, он оттягивал на себя внимание, забирал взгляды от плененных цветов. На плече сидела тугая белая повязка, и Лин нахмурился, едва касаясь ее пальцами. Плохо, подумал голосом Мастера. Даже не заметил, не очнулся, когда его перевязывали. Жизнь в Башне его расслабила.

Потянулся к клетке, тронул один из белых лепестков, выступающий за прутья. Тот лениво качнулся. Холодный, плотный. Белковый какой-то. Никогда Лин не видел, чтобы цветы держали за решеткой.

— Фагория красивейшая, искусственно выведенный гибрид воскового плюща и эйхории, способна к пожиранию как органического, так и неорганического мусора. Замечательный медонос, между прочим, к тому же съедобен.

Первый оглянулся. За ширмой, огораживающий угол комнаты, кто-то находился. Кто-то с приятным низким голосом.

— Пришли в себя?

— Да, вполне. — Первый кашлянул, оживляя сухое горло. — Благодарю.

— Не стоит. В какой-то мере вина за увечье лежит на мне.