ПВТ. Сиаль (СИ) - Ульяничева Евгения - Страница 31
- Предыдущая
- 31/38
- Следующая
— И куда нам податься?
— Шанс один — через зонтег на корабелле уходить.
— Шанс? — с недоверием изогнул бровь Юга.
— Вот такой вот, с мышкину дырочку, — маркировщик честно показал, сблизив указательный и большой пальцы до еле видной щелочки.
— И через какой зон-тег на какой корабелле...— пастух споткнулся на непривычном слове.
— Зонтег самый обыкновенный, Хома Сиаль. Корабеллка моя будет, рабочая верная лошадка, тут все схвачено, не обосремся.
Юга фыркнул, но — удивительнейшее дело — смолчал.
— И куда?
— Да хоть на Хом Кинтары, транспортный узел отменный, муравейник — дай Лут, вас там никто не хватится-не сыщет.
— Ага, — сказал Выпь.
С трудом разбирал, про что ему толкуют. Хом какой, какая корабелла... Одно понимал — это была возможность спастись. Им обоим.
— Зачем тебе нам помогать, рыжий? Какой прок? — Юга не торопился доверять.
— Затем, смуглянка, что я терпеть не могу Первых и вставить им... палки в колеса, так сказать, для меня за радость, — охотно пояснил Гаер.
— Почему тогда ждал, если такая спешка? — задумчиво спросил пастух.
Гаер широко ухмыльнулся.
— Да проверял. Поодиночке вы, ясное дело, ценные экземпляры, но в одной упряжке... Я вот кой с кем об заклад бился, что не порешите друг друга, стерпите, кой-кто за обоюдоострую смерть выступал...
Парни, вздрогнув, переглянулись. Выпь снял руку с шеи облюдка, тот отодвинулся, перекидывая массивную косу на плечо.
— Как видите, игра не стоила свеч. По природе, породы ваши друг друга терпеть не могут, странное дело, что вы вообще сошлись.
— А Серебрянка? С ней что?
— Если останется подле вас, то попадет под раздачу на специальных условиях.
— Она твердит, что ей надо за Море.
— Надо так надо, — Гаер пристально изучал рисунок на стене, — пусть хоть кто-то домой вернется. У меня ребята в порту, вопросов задавать не будут, а вот насчет оплаты...
— У меня дарцы есть, — бросил Юга, избегая взгляда пастуха, — сколько надо-то?
В результате сработали все вместе: Юга без заминки и сожаления расстался с нажитым, Выпь молча отдал заслуженное в порту, в Доме и на короткой службе у султаны, Гаер нашел и подговорил нужных людей, проследил, чтобы руки не околачивались где не надо.
Серебрянка, у которой вновь болели идущие в рост кости, и лопалась старая шкура, и кружилась от быстрой смены событий голова, не знала, кого и благодарить в первую очередь. Затишье до новой линьки — и она ощущала это оголяющимся хребтом — заканчивалось.
Маялась, когда прощались, тревожилась. Смотрела на людей сверху вниз — росту в ней теперь было с избытком.
— Выпь, — сказала, наклоняясь и осторожно хватая пастуха за рукава старой куртки, — ты так много для меня сделал. Не знаю, что я без тебя... Спасибо.
— Будь осторожна, — пастух приобнял Серебрянку.
Чешуя сухо шуршала, легко отделялась, липла к рукам. Пришел черед новой шкуры.
— Дай знать, как доберешься, — бросил Юга и замер от неожиданности, когда девчонка порывисто заключила его в короткое, крепкое объятие, — ай, мелочь, что творишь...
— Вы, двое, берегите себя.
— Скорее, берегитесь друг друга, — хмыкнул Юга, толкая в бок хмурого Выпь.
Серебрянка в последний раз задержала взгляд на своих спутниках и нырнула в заряженную на долгую дорогу лодку. Молчаливые работники запечатали капсулу. Канатная дорога, шелестя, уволокла ношу в туман Сухого Моря.
— Вот и славно, — Гаер хлопнул парней по спинам, — не раскисать, дел по горло. Ха, кто знает, может, свидитесь еще.
Маркировщику, честно признаться, ребята были симпатичны, но чудом подвернувшаяся личинка корабеллы в лице лысой девчонки изящно дополняла этот куш.
И уже скоро она будет исключительно его правом.
***
После того что произошло... Точнее, о том произошедшем они не разговаривали.
Было — и было. Случилось — так случилось.
Все.
У Выпь скребло на сердце и в горле, так хотелось сказать нужное, вытянуть — хоть что-то.
А с другой стороны — в висках начинало звенеть и колко леденеть от страха, стоило вспомнить, стоило лишь вообразить себе — себя.
Юга внешне не переменился нисколько, лишь волосы стали гуще и длиннее. И живее. Теперь совершенно точно, и оба со смешанным чувством были вынуждены это признать.
— С этим надо что-то делать, — сказал Выпь, когда коса обвила ему руку и едва не выдернула плечо.
— Рявкни на них, не стесняйся, — Юга без жалости, стянул волосы как можно туже, переплел.
— Они твои. Ты и воспитывай.
— Ай, думаешь, будут слушаться?
— Будут, — тяжело припечатал Выпь.
Он был уверен, имей волосы глаза, они глядели бы на него с лютой злобой. Перспектива быть удавленным во сне не радовала. Выпь не обольщался по поводу их способности покрывать расстояние, от одной стены до другой они растекались с поразительной, ужасной скоростью.
Слова, прежде ему неведомые, вспыхивали в голове точно твари Провала в темноте, сами оказывались на языке. Выпь понимал их значение, и знал, что это открылось ему после короткой смерти, им пережитой.
— Это потому, что ты Второй, — объяснял Гаер, и Выпь хотелось проехаться на тахи по его разноцветным глазам.
— Это потому, что ты Третий, — смеялся Гаер, и Юга мечталось подвесить его на своих косах, как не-людь.
— Вы привыкнете друг к другу, научитесь сосуществовать вместе, и они привыкнут тоже. У шерла не будет иного пути.
— Ох, «иного пути»! — раздраженно щелкнул языком Юга, закатывая глаза.
Иногда Гаер срывался на высокопарный стиль, и это то смешило, то раздражало его.
Но веселый маркировщик с рыжими волосами и цветными лентами, пропечатанными на коже предплечий, был на их стороне. Собирались быстро.
Выпь больше не вернулся под сень Дома, где умер и возродился в самый первый раз. Тиа Плюм-Бум Юга ни о чем не спрашивала и ничего не требовала, просто обняла на прощание, стиснув куда опытнее Серебрянки, хлопнула по заднице и пожелала ей удачи. Куда бы ни занесло.
Касьян напоследок, на подарок, показал Выпь тройку коронных приемов (выламывающих челюсти вместе с коронками) и просил по возможности их в беседе не употреблять.
— Ты парень хороший, способный, — глядя на шейные обручи, непроизвольно тер ладонью кадык, — все рады будут в семью взять. Да только ты сам не стайный, одиночкой так и промаешься... Парень твой тоже небесталанный, да больно жгучий, себя не любит и других не жалует-не жалеет. Тебе решать, вместе идти или разойтись.
У султаны, Тысячеглазой, Выпь тоже больше не появился. За овдо переживал, но уходить следовало без промедления.
Про другой Хом Гаер объяснил так:
— Хом Кинтары к странникам привычен, Князь местный вас не спросит-не упрекнет. Главное не светитесь, голосом или волосами. В Лут особо не заглядывайте. Схоронитесь где-нибудь, через пару месяцев я вас отыщу. Да, важное: с Ивановыми, людьми с Востока, не пейте, дружбы с ними не водите.
Здесь Гаер почему-то рассмеялся, перебив весельем весь наказ.
Не ленился, проговорил все особенности пути до тайного причала корабеллы. Сокрушался только, что подопечные беспечно-безграмотны: с прописанной схемой, по его мнению, всяко надежнее было бы.
В дорогу собирал быстро. Подогнал двух тахи, молодых, длинных и крепких. Выпь даже не стал выпытывать клейма, и так ясно было, что если и водились у особых хозяева, то давно и недолго.
— Править умеете? — спросил рыжий.
— Умеем, — вылез Юга прежде, чем Выпь успел открыть рот.
— Вот и славно. Городец вас выпустит, а дальше дорогу знаете. Или повторить?
— Мы не дети тупенькие, чтобы по десять раз одно и то же талдычить. Сориентируемся.
Облюдок смело говорил за двоих, но понимал, что на дикой местности находился он неважно. В Городце как душка в Провале порхал, а за градой уже на Выпь надеялся.
— И вот еще, — Гаер с ухмылкой вытянул из сумки глухую, без блеска и звука, цепь.
Протянул облюдку.
- Предыдущая
- 31/38
- Следующая