Лесник поневоле 2.0 (СИ) - "Мархуз" - Страница 23

— Может психолога вызвать, вдруг нервный срыв какой-нибудь? — это был максимум его креативности в данный момент.

— Никаких психологов пока я не доложу по инстанции, — возразил майор, — все действия только по команде сверху. Не хватало ещё экспериментов и так непонятно что творится.

Он связался по телефону со своим руководством, с нетерпением ожидавшим окончания стандартной процедуры, доложив об инциденте. Гром и молнии с той стороны линии связи ничего объективного не сулили.

— Приказано прекратить допрос и больше ничего не делать.

То же самое озвучили и по линии НКВД, когда отчитался гэбешник-куратор, понимая что подписывает себе и Белову смертный приговор. Впрочем, всё равно такой прокол в тайне не сохранишь, уж слишком нужный специалист потерян на ровном месте. Разборки по поводу несчастного радиста, съехавшего с катушек, перешли на более высокий уровень.

Люди сороковых столкнулись с технологией ментальной защиты информации, которую начали разрабатывать в семидесятых. От кандидатов попользоваться чужим всегда приходится отбиваться всеми правдами и неправдами. Особенно, когда сама инфа передаётся не радиограммой или пакетом с бумагами, а живым носителем. Не мог Межов допустить, чтобы не только аппаратура, но и умение ей пользоваться, попало тем же немцам в случае непредвиденной посадки самолёта. Вот и использовал дополнительную систему охраны части секретов. Андрей Локтев, прошедший в своё время соответствующую подготовку, поставил ментальный блок под гипнозом бедолаге Константину. Если фашисты будут допрашивать сержанта мягко и ласково, он просто ничего им не ответит, как патриот. А любое применение силы или словесная угроза в грубой форме моментально вызывает срабатывание и человек впадает в нечто сродни аутизму. Естественно, что блок может снять только тот, кто его ставил — всё-таки коды задействованы. Но ради важности дела многие идут на риск и жертвуют собой, особенно когда идёт война.

Скандал достиг генштаба Красной Армии и следовало принять решение, причём оперативно. Согласно самого простого варианта имело смысл связаться с Лесником, повиниться и попросить подготовить ещё одного спеца. Но как-то язык не поворачивался от слов «повиниться» и «попросить», а «потребовать» может и не пройти. Как бы не послали, причём справедливо, куда подальше. Межову хорошо — он вне зоны досягаемости и чтобы добиться результата насильно, придётся чуть ли не роту НКВД отправлять. И если он живым не сдастся, то грош цена попытке покомандовать. И не дай бог, товарищ Берия, а то и товарищ Сталин узнают о проблеме с радистом… Видимо, придётся всё-таки просить, чтобы задницы прикрыть, хотя идиотами выглядеть ох как не хочется.

Глава тринадцатая

Старшие офицеры ещё не знали, да и не могли предвидеть реакцию инженеров-оружейников, когда те вскроют запломбированные ящики с образцами. Дурацкий допрос загнал в ступор не только Иевлева, но и всех причастных к этому. Разведуправление и госбезопасность решили взять тайм-аут на десять-двенадцать часов, создав совместную комиссию. Мозговой штурм лишним не будет, даже если о таковом никто и не слышал. Майор разведуправления при генштабе, побывавший в Полесье, ещё раз подробно рассказывал о своей беседе с «американцем». По всему выходило, что стандартное сотрудничество не удастся навязать Леснику — тот слишком самостоятелен в лесах.

— Товарищ майор, вы упомянули, что Межов сам признался о том, что его внедрили против воли. Что имеется в виду?

— Он говорил, что его доставили туда, предварительно усыпив. А в подробности вдаваться не захотел.

— То есть, имеется какой-то секрет связанный с ним, который он почему-то не хочет разглашать? Может это хорошо, что диверсанты находятся в тылу врага, а не в Москве? Имею в виду, что это удобно и для нас и для них?

Гадания на кофейной гуще ничего толком не дали, поэтому решено было допустить учёный люд для изучения образцов оружия. И пока не отвлекать от более насущных дел верхний эшелон власти — у тех и других забот хватает.

Группу специалистов по стрелковому оружию, являющихся консультантами разведуправления, собрали в небольшом зале. Сначала — необходимые подписки о неразглашении всего, что связано с делом «Лесник», потом разрешили вскрыть ящики. Специальная опечатанная тара открывалась под запись в учётном журнале, а в другой, новенький и пронумерованный, заносились заметки. Не дай бог, что-нибудь самопроизвольно стрельнет или взорвётся. Время от времени слышались реплики, в основном удивлённые.

— Выглядит, как оружие нового поколения…

— Скажите ещё «завтрашнего дня»…

— А чего ещё ждать от американцев, не берданки же с наганами…

Никто не запрещал умкам шутить, лишь бы палку не перегибали, а здоровый юмор делу только помогает.

— А у меня надпись «Made in Serbia»! Какая Сербия, почему не Югославия?…

Ответственные из разведки и НКВД тут же подтянулись к столу — первый звоночек, пусть даже в подсознании, легонечко звякнул. Штатный психолог уже осмотрел Иевлева и даже оценил ситуацию, как «возможную к лечению». Да, сержант впал в ступор от обычного окрика, но всякое случается в практике. Нужно всего лишь вывести его оттуда и всё придёт в норму. Конечно, если над ним не проводили психологические эксперименты до этого, воздействующие под гипнозом на личность. Впрочем пациента следует теперь передать психиатру, чтобы тот начал необходимые процедуры. Для офицеров: что психолог, что психиатр — одно и то же, но внутри цеха существует огромное различие. Первый — учёный, а второй всего лишь врач.

Так что, если у Лесника есть возможность экспериментировать над психикой или воздействовать на неё, значит и «Сербия» тоже что-то означает. Надпись нашлась на странной гранате с… целлулоидным корпусом. Мало того, рядом находилось число 2004, видимо кодовое. К ней был прикреплён листок с надписью: «Это шариковая граната. Но можно и бомбы по этому принципу делать — очень эффективно действуют». Ещё один такой же листок нашли на корпусе трубы, имеющей инструкцию о пользовании устройства РПГ-18. «Будьте аккуратны, не взводите без толку. А если взведёте — обратно не сложите, придётся выстрелить. Изучайте на полигоне.» Третья записка, отпечатанная таким же явно типографским шрифтом, гласила: «Извините за китайчатину, случайно оказался в схроне. Свои, российские, нам самим нужны». На том, что явно являлось разновидностью автомата, имелась выбитая на металле надпись «Made in China» за которой следовало число 2001.

Количество пояснений, надписи, цифровые символы вызывали дополнительные вопросы, которых не возникло бы в случае отсутствия вспомогательной информации.

— А может эти цифры всего лишь год изготовления, — рассмеялся один из специалистов, — тогда перед нами образцы оружия из будущего.

Рассмеялись все — даже облечённые властью и контролем улыбнулись. Хорошая шутка разрядила напряжение и позволила перейти к шифровальной машине. Странно, но на том, что является наибольшим секретом, имелась приклёпанная табличка, которая имела не только год выпуска и прочие мелочи, но даже… название города, где аппаратуру произвели — «м. Тернопіль». Что за шутки играет Лесник? Как в Тарнополе можно производить такие устройства, если сам город вошёл в состав СССР лишь в 1939 году. И никаких секретных производств там не размещали из-за близости к границам.

Инженеры продолжили поверхностное изучение, рядовые особисты — вести контроль, а старшие по званию отправились готовить докладные записки непосредственному командованию. Кто — Панфилову, а кто и Судоплатову. К сожалению, у «верхов» хватало забот — и военная разведка, и политическая имели слишком много подразделений, чтобы выделять какое-либо из них. Особенно по вопросам новинок в сфере вооружений или просто ведущихся за рубежом разработок. В качестве соломонова решения «лесникам» разрешили сотрудничать с аналитиком Санжаровским.