Интимная Русь. Жизнь без Домостроя, грех, любовь и колдовство - Серегина Наталья - Страница 35
- Предыдущая
- 35/51
- Следующая
Вместе с тем иностранцы XVI–XVII веков единодушно отмечали сексуальную раскрепощенность представителей русского народа. Вот, например, как описывает свои впечатления сэр Томас Смит, побывавший в Московии в 1604–1605 годах:
Распутство составляет в этой стране столь общераспространенный грех, что их глаз сейчас же подметит его в иностранцах: поэтому, ради спокойствия вашей собственной совести и телесного вашего здоровья, гнушайтесь разврата, как самой противоестественной слабости, — и это тем более, что в этом отношении русские не только чудовищно бесстыдны, но как бы олицетворяют собою само бесстыдство[298].
Этнограф Николай Гальковский (1868–1933), ссылаясь на сочинение митрополита Даниила (1522–1539), пишет, что своего рода сексуального пика страна достигла в XVI веке: «…простой народ погрязал в разврате, аристократия изощрялась в противоестественных формах этого греха»[299].
Интимная жизнь не была секретом для мальчиков и девочек в средневековой Руси. С самых малых лет они не только знали об этой стороне взрослых взаимоотношений, но и вполне представляли себе детали сексуальных процессов. Древнерусская детвора, как и их потомки во все времена, скорее всего, играла в семью, не опуская интимных подробностей. В «Вопрошании Кириковом» среди вопросов, посвященных взаимоотношению полов, всплывает тема наказания детей: «Я сказал ему, а если дети лезут друг на друга, не понимая? В этом, сказал он, мужскому полу до 10 лет нет греха, а о девицах не пытай, могут и раньше испортить себя — таковы у нас юнцы»[300].
Мы бы никогда не узнали об особенностях русской интимной жизни, если бы не особые памятники — исповедные вопросники, которые появляются примерно в XIV веке (о них мы упоминали в главе 6). Существовали специализированные вопросники для мужчин и женщин разных статусов, положения, профессий. Хотя первые вопросники были переведены с греческого, на Руси они очень быстро стали дополняться и корректироваться. Здесь они обрели такую популярность, какой не пользовались на Балканах и в Византии.
Исповедный чин начинался, как правило, с вопроса:
Как, чадо и братие, впервые растлил девство свое и чистоту телесную осквернил, с законною женою или с чужою?
Како, госпоже, мати, и сестра, и дочь, во-первых, како растлилась юность твоя, до мужа, или от мужа, или по мужи?[301]
В «Сказе, как подобает исповедовать» (XV век) почти все вопросы касаются разных деталей интимной жизни исповедующегося. Под конец же, после того же священник «голосом кротким и тихим» выпытает неприличные подробности, ему полагается скромно «спросить об убийстве, и о воровстве, и о захвате золота или кун».
Вышитое панно. Нижегородская губерния. Нач. XVIII в. The Cleveland Museum of Art, Ohio
Полную картину женского блуда исповедальные книги дают так:
И наузы на себе носила, и осязание своими руками тайных уд у своего мужа и у чужих, и целовала их, и у себя также повелевала. И со ближним в роду в любодеянии и в прелюбодеянии блудила всяким содомским блудом, на них взлазила и на себя вспускала, и созади давала, и в задний проход давала, и язык в рот вдевала, и во свое лоно язык влагать давала, и у них тако же творила…
И млеко из грудей давала сосать ради любви и чтобы меня любили. И тайные уды многажды целовала у разных мужей и у жен, а им у себя тако же повелевала, и язык мой мужем в рот вдевала, а им у себя тако же повелевала против [моего], и в лоно язык вдевать [повелевала]…
Мужской блуд описывается, в общем-то, схоже, учитываются только физиологические отличия.
Господине, отче, прости меня тако же, [что,] взирая на мужеский пол, и на жены, и на девицы, и на отрочата, на инокиня, и на младенцы, осязая их, и обнимая, и целуя с помыслы блудными и до истицания [скверны семенной]. Многажды рукою блудил в тайные уды жен, и девиц, и отрочат, и очима моими смотрел в женское лоно, и язык мой женам в лоно вдевал, и в рот тако же. И им тако же тайные уды свои целовать повелевал и из грудей млеко у жен и девиц пил многажды.
Господине, отче, прости меня тако же, [что] с пьяными и не с пьяными, с сонными женами, и девицами блудил <…> а им то неведомо [было, что] над ними случилось в неведении. И они покаяния не положили в той скверноте [, так как не знали], а я один повинен в той скверноте.
Пользуясь исповедальными книгами, давайте попробуем приоткрыть русскую книгу блуда.
Итак: как соблазнять по-древнерусски, или краткая методичка пикапа на древнерусский манер[302].
Вот как поступали мужчины. Прежде всего, требовалось высмотреть цель в наиболее подходящем для этого месте: «…во церкви стоя, взирал на жены, и на девицы, и на лепыя отрокы, в мыслях блудя». В нужный момент следовало «помигать», то есть подмигнуть, «блуда ради», а затем… отдавить желаемой «чужой жене» ногу. Но тоже не просто так, а «с похотию». А дальше уже самое время пускать в ход руки и держаться «за перси или за уста». Однако, прежде чем в принципе соблазнять кого-то на блуд, нужно было помнить: «блудник, не имея жилища, где блуд творить, имет епитимью 3 лета». Да, богатым в этом смысле проще. Уже гораздо позже народ станет говаривать, что с милым рай и в шалаше…
Девицы и женщины, когда помышляли «в себе блуд» и желали, чтобы их «любили», естественно, наводили красоту на лицо с «разными умовениями на прельщение видящим тебя». Намекать на симпатию предлагалось так же: наступить на ногу «с похотию блудной», держать за руку или «оком мигать блуда ради». При соблазнении девицы и бабы пускали в ход «срамныи бестудныи речи», а некоторые прибегали и к более тяжелому оружию: «срам свой казали», «хвачивали за лоно» или «держали… за срам». Похоже, нашим прапрабабушкам выражать свои намерения, хватаясь за мужские органы, было не в диковинку. Если никакие намеки не работали, оставалось последнее средство: прилюдно «помочиться блуда ради».
Вышитое полотенце. Нижегородская губерния. Нач. XVIII в. The Cleveland Museum of Art, Ohio
Как мы уже отмечали выше, поцелуй на Руси не просто поцелуй. Это сакральное действо. Наиболее сексуальным считался, конечно, «татарский»: это когда целуют, «язык в рот воткнув жене или другу» (за это следовало наказание — «епитимья — 12 дней, поклонов — по 60 на день»).
Судя по всему, целовались наши предки до умопомрачения: «с похотию до истицания» и «до семени с мужем, испустивши семена на землю», что церковь, конечно же, считала грехом (за последнее «епитимья — 40 дней, поклонов — по 100 на день»). Тут, правда, не уточняется место поцелуев, ведь, судя по всему, «лобзать» в «срам», или «таиныа уды», было популярно в средневековой Руси. Да-да, в исповедальных книгах встречались подробнейшие описания куннилингуса («очима моими смотрел в женское лоно, и язык мой женам в лоно вдевал»; «сором женскии собе в рот имал»; «не прикладывал ли нос, браду, главу к женскому сраму») и минета («а инии с присными безаконье стваряють в рот»; «во уста блуд творил»; «вдевал еси кому сором свои в рот»). Кстати, на всякий случай сообщаем: «Грех есть приложить нос, или уста, или бороду, или голову чью смеху [ради] к срамоте. Епитимья — 15 дней, поклонов — по 80 на день».
- Предыдущая
- 35/51
- Следующая
