Младший научный сотрудник 3 (СИ) - Тамбовский Сергей - Страница 17

Ираклий молча взял у меня пистолет, вставил в дуло красный патрон и выпалил прямо в зенит. А следом, вынул из пачки ещё один такой же и повторил попытку.

— Может, двигатели заглушим пока? — напомнил я, — а то мало ли что?

— Правильно — иди и выруби их, — приказал Ираклий, я и передвинул рукоятку управления в положение STOP, гул потихоньку снизился до нуля.

— Неужели к нам летит? — озвучил общую надежду Виталий, Сергей тем временем тоже поднялся из машинного отделения со словами «ну чего вы тут тормозите-то?».

Ему молча указали на чёрную точку на горизонте и он заткнулся.

— Точно сюда летит, — сказал Вася, — может, погудим для надёжности?

— Там внутри вертушки такой шум, что гудка они точно не услышат, — остановил его я, — хватит и двух ракет.

В полном молчании прошло минут пять, в течение которых вертолётик приблизился к нам совсем близко… это явно был не МИ и не КА, а какой импортный агрегат, с полозьями вместо колёс и открытым бортом справа.

Сентябрь 82-го. Бессмертнов и смерть

Он зашел вместе со мной в ближнюю экранку и закрыл за собой дверь сразу на два запора. Вот щас как вытащит из кармана ножик и как зарежет тебя, Петюня, как курицу, сказало мне подсознание. Но я загнал его откровения в дальний уголок головы. Ничего вынимать из кармана наш завлаб не стал, а устало приземлился на кривоногий венский стул и сказал, чтоб я тоже сел.

— Лихо у тебя вышло со Шпагиным, — сообщил он мне, косясь куда-то в сторону черного бока СМ-ки.

— Случайно вышло, Александр Сергеич, — попробовал откосить от скользкой темы я, — да и вообще на моем месте так поступил бы каждый… каждый сознательный гражданин нашей страны.

— Давай без этих экивоков, — поморщился он, — ты совсем на Ишаченкова не похож, так что говори по делу. Думаешь, я не слышал, что там с тобой на Кроте случилось?

— А что там со мной случилось-то? — включил дурачка я, — мне до сих пор никто не пояснил — может, вы вот что-то полезное скажете?

— Эксперимент вышел из-под контроля, — вторично поморщился он, — вылезли побочные эффекты, про которые никто понятия не имел до этого момента.

— А что это был за эксперимент, и какие побочки вылезли — расскажите уже, а то меня все кругом втемную используют.

Завлаб что-то там прикинул к носу, почесал макушку и видимо мысленно махнул рукой и решил вывалить всю подноготную, потому что далее последовало:

— Хорошо, расскажу… только ты учти, что вся эта информацию под грифом «особой важности», к которой у тебя допуска нет. Поэтому если что — я тебе ничего не говорил, а ты от меня ничего не слышал…

— Могила, Александр Сергеич, — сделал я понимающее лицо и приготовился слушать.

А Бессмертнов тяжело и протяжно вздохнул и начал:

— Наш институт ведь не только плазмой и гидросферой занимается, ещё одно направление у него — медицина. А если совсем точно, то изучение воздействия разного рода волновых и не только волновых излучений на человеческий организм.

— А почему это направление так секретят? — не удержался от ремарки я. — Ядерного и космического тут ни грамма нет.

— Потому что наш заказчик в этом случае — 4-е Главное управление Минздрава СССР, слышал про такое?

— А то как же, раньше оно вроде бы называлось Лечсанупр Кремля, да?

— Да, именно так… в 53 году переименовали, после смерти Сталина. А руководит этим самым Главным управлением товарищ Чазов. Евгений Иванович.

— Это который подписывает медзаключения о смерти наших руководителей?

— Угу, самый он. Чем в основном занимается 4 управление — тебе понятно?

— Предельно, — отозвался я, — дальше можно про него не рассказывать. А вот с конкретикой по экспериментам пока не все ясно.

— Как воздействует электромагнитное излучение на организм, ты, надеюсь, знаешь? — задал он мне такой вопрос.

— В общих чертах, — осторожно ответил я, — ничего хорошего обычно в этих воздействиях не бывает.

— Это если мощности большие или переход в радиоактивную область происходит, — уточнил Бессмертнов. — А в обычных дозах и частотах ничего страшного оно человеку не приносит. Равно как и ничего полезного. Но тут, как всегда бывает в жизни, вылезают некоторые тонкости и исключения.

— И на одно из этих исключений напоролся именно я?

— Молодец, быстро схватываешь, — похвалил меня он, — что за излучение и какой интенсивности на тебя воздействовало, не знают не только я, но и начальники Крота. Там что-то сбойнуло в системе управления и излучатель пошёл в разнос…

— Надо следить за матчастью и не допускать такого, — наставительно произнёс я, но завлаб пропустил это мимо ушей и продолжил о своём:

— Короче, общее мнение руководства Крота и соседнего заведения…

— Это психушка которая? — тупо спросил я.

— Да, психоневрологическая клиника номер два — ты наверно давно догадался, что это ещё один отдел нашего ИППАНа — так Горлумд и все прочие заинтересованные лица считают, что это излучение инициировало у тебя некие внутренние резервы. В результате чего ты получил такую вот особенность — видеть внутренние органы людей и воздействовать на них в положительном смысле.

— Если честно, — ответил я ему, — Александр Сергеич, я об этом догадался ещё вчера. Когда Нину исцелял от больного живота.

— Догадливый ты, значит, Камак, — подтвердил это факт завлаб.

— И что мне теперь со всем этим делать?

— Ничего, живи как жил — людей постарайся не исцелять, хотя бы временно. А завтра-послезавтра на тебя выйдут большие ребята из 4-го управления, они все объяснят.

— Спасибо за разъяснения, Александр Сергеич, — искренне поблагодарил я его, — кстати, я вчерне закончил свою игрушку — не хотите проверить?

— Да подожди ты со своей игрушкой, — поморщился он, — у меня к тебе еще одно дело есть…

— Слушаю со всем вниманием…

— У моей супруги онкология третьей степени — мотались мы по самым разным врачам, вплоть до 4 управления даже дошли, но ничего они все сделать не смогли. Так вот…

— Я все понял, — быстро ответил я, — сегодня вечером могу заехать и посмотреть — где вы живете-то?

— Недалеко от тебя, на Ватутина, 11. После работы я могу тебя подвезти…

— А у вас и автомобиль есть? — заинтересовался я.

— Да, Москвич-412. Обычно он в гараже стоит, но раз в месяц я его выкатываю на прогулку — сегодня как раз такой день.

И Бессмертнов отправился выполнять месячный промфинплан, а я снова засел за свою ненаглядную игрушку по имени Тетрис… не знаю, почему и как, но видимо в противовес всей этой круговерти вокруг меня здесь вдруг все стало получаться с полпинка. И как перенести юриково творчество на другую платформу, я придумал за десять секунд, а потом за полчаса прожег ПЗУ-ку. И программу написал он все исключительно качественно, без блох и багов (я еще подумал, что надо бы ему бонус выдать плюсом к ранее обещанному стольнику). И железная составляющая этого дела заработала… ну не с первого, конечно, раза, но с третьего совсем без проблем — непропаев и коротышей всего по одной штуке оказалось.

Так что через три с половиной часа у меня в руках оказалось законченное и работоспособное изделие, вставленное в дюралевый корпус, который я сменял, наконец, на законные 300 грамм ректификата у народного умельца Афанасия. Решил показать народу, который обитал на антресолях — вызвало это вполне ожидаемый ажиотаж, очередь выстроилась на поиграть. А я посмотрел на эту очередь, плюнул и пошёл собирать второй экземпляр.

А тут и время к половине шестого подошло — так-то ровно по заводскому гудку у нас никто не убегал, не принято было, но здесь товарищ Бессмертнов вытащил меня из экранки в положенное по закону время. Не успел я доделать вторую версию Тетриса, из ПВХ.

— Поехали, — скомандовал он мне, — потом докуешь.

Мы и поехали — Москвич его прямо возле входа был припаркован. Ну а что вы хотите, времена патриархальные, личного автотранспорта крайне мало, поэтому никаких битв за парковочные места тут не предвиделось даже в самом страшном сне. Москвич этот был радикального зелёного цвета, как свежая листва у берез. А внутри все аскетично, включая кивающего чертика на торпеде и потертые коврики на сиденьях. Ехал агрегат, правда, без особых нареканий, ревел только выше обычной нормы.