Нейрокошмар - Фаррен Мик - Страница 36

• Предыдущая
• 36/39
• Следующая

Он зарядил в карабин новую обойму.

– О'кей, пошли!

Они бросились к стенам зиккурата, стреляя на бегу от бедра. На входе показались двое охранников. Град пуль настиг их прежде, чем они успели поднять свои огнеметы. Один из людей Бэньона упал. Не останавливаясь, оставшиеся четверо преодолели освещенную зону, не прекращая стрельбы. С верхнего уровня никто больше не стрелял.

Бэньон добежал до стены зиккурата и прижался к ней. Он вытащил из куртки осколочную бомбу. Вырвал чеку, бросил бомбу в дверной проход и отскочил назад.

Вход разнесло на обломки. Бэньон подождал, пока рассеется пыль, и бросился внутрь. Трое штурмовиков кинулись вслед за ним. Они оказались в длинном темном коридоре. Отряд побежал вперед.

Они подбежали к месту, где два коридора пересекались. В конце нового коридора мерцал слабый свет. Бэньон и его люди свернули туда. Когда они подошли поближе, то увидели, что мерцание исходит оттуда, где одинокий охранник замер перед чем-то, напоминающим дверь в шахту лифта.

Увидев приближающихся чужих людей, он выхватил из кобуры игольный пистолет и успел выстрелить, прежде чем его сразил огонь карабинов. Бэньон почувствовал боль в ноге, но предпочел не смотреть, что именно случилось.

Рамирес отодвинул тело охранника от двери. Осмотрел стены. Рядом с дверью располагалась единственная кнопка на уровне талии. Обернулся к Бэньону.

– Хочешь, чтобы я…

Он запнулся, с ужасом глядя на своего командира.

– Ты видел свою ногу, капитан?

Бэньон посмотрел вниз.

– Черт побери!…

В мякоти его бедра, куда попала игла, зияла дыра. Несколько сантиметров влево, и ему бы просто срезало ногу. Бэньон достал из куртки универсальный перевязочный материал и сорвал упаковку. Затем разрезал штанину и наложил на дыру перевязку. Нога онемела – начало действовать мощное обезболивающее. Бэньон обратился к Рамиресу.

– О'кей, вызываем лифт.

Через несколько секунд перед ними открылись двери небольшой кабины лифта. Четверо мужчин набились внутрь. Капитан осмотрел панель управления, нажал нужную кнопку, и лифт быстро двинулся вниз.

Проводник Менестрель погружался в таинственный мир поисков пути и куда-то вел за собой Билли. Несмотря на очевидность передвижения, Билли не испытывал уверенности в том, что где-то, куда они идут, есть нечто определенное, и оно именно то место, куда ему хочется идти.

Билли казалось, что он шагает вперед без чувства времени и расстояния почти всю свою жизнь. Дороги, на которые сворачивал Малыш Менестрель, были самыми странными из тех, что когда-либо видел Билли. Их населяли призраки и жуткие знаки, наполнявшие Билли во время путешествия чувством глубокого ужаса. Его разум спасло только то, что самые дикие из картин стирались из памяти сразу же, как только они оставались позади. Все это напоминало жизнь в долгом, хаотичном, затуманенном и наводящем ужас ночном кошмаре.

Но больше, чем зловещее окружение, Билли волновало изменение, внезапно произошедшее с проводником. Попытки найти путь стремительно разрушали его разум.

Идя рядом с Билли, Малыш Менестрель беспрерывно бормотал себе что-то под нос. Изредка его слова складывались в осмысленные предложения. Периодически Билли к нему прислушивался. Но ничего не понимал, все равно, как если бы Менестрель говорил на своем тайном языке.

Часто Билли казалось, что он, наконец, ухватил определенную последовательность в словах приятеля, но вскоре казавшаяся разумной мысль тонула в болтовне и повторениях. Догадки Билли рушились снова и снова. На некоторое время он сконцентрировался на том, чтобы не вслушиваться в бормотание проводника.

И все же, несмотря на все эти страхи, Менестрель вывел его к некой вполне обычной местности.

Если только можно было назвать обычной дорогу, заполоненную истерическими беженцами, потоками, идущими в обоих направлениях, несущими с собою слухи, что там, куда они идут, есть надежда найти спасение.

Два противоположных потока – разные группы людей, иногда противоположные по духу. В такой ситуации неизбежны столкновения.

Кое-где споры разгорались настолько сильно, что более слабых выталкивали на обочину дороги, и им приходилось довольствоваться хотя бы такой возможностью идти в своем направлении, мешая всем и со всеми вступая в конфликты.

В подобных ситуациях Менестрель выработал почти нечеловеческий инстинкт выживания. Его походка стала жесткой, он ссутулил плечи и огромными шагами так резко двинулся вперед, что враждебно настроенные беженцы отступали в стороны, освобождая ему дорогу.

После пары недоразумений Билли понял, что ему остается одно – идти в ногу с Малышом Менестрелем, приняв такой же суровый и задумчивый вид. И это работало, хотя временами он чувствовал себя нелепо. У Менестреля всегда было особое чувство времени и ситуации. Благодаря этому приятели умудрились достойно пройти сквозь самые серьезные конфликты. И никто не сказал им и слова.

И еще Билли испытывал глубокую благодарность судьбе за то, что на дороге не было машин. Только сожженные обломки «горячих» электродов и маховиков безмолвно напоминали о буйном моторизованном прошлом.

Не успел Билли как следует это обдумать, как реликт такого прошлого оказался тут как тут.

Вытянутый биплан с составными крыльями, похожими на хищных птиц, с пронзительным криком пронесся над дорогой.

Его черно-золотая раскраска навела Билли на мысль о том, что биплан принадлежит банде воздушных пиратов, пробравшихся в Квахал, а там дотянувшихся до верхушки власти, получая все больше военных привилегий.

Билли повернулся и увидел, как самолет совершил крутой боковой вираж. Похоже, он собирался спикировать прямо на дорогу. Неожиданно Билли осенило: если это действительно пираты, то им ничего не стоит обстрелять дорогу просто так, ради развлечения. Особенно, если они в такой же ситуации и тоже не могут найти выход и вырваться из ничто.

Менестрель все так же упорно шел впереди. На секунду Билли замешкался. А потом бросился догонять приятеля. Он заслонил собой Менестреля и столкнул с обочины. Они покатились по склону, уводящему в ничто, и в это мгновение прямую линию дороги разорвала цепочка снарядов.

Билли и проводника засыпало обломками, но никого из них всерьез не задело. Билли приподнял голову. Корабль разворачивался. Билли с отчаянием размышлял, что же теперь делать. Он посмотрел на корабль, перевел взгляд в мерцающее серое пространство. И тут все встало на свои места. Менестрель должен выжить любой ценой. Корабль почти развернулся. Билли подхватил Малыша и, прежде чем тот успел воспротивиться, бросился вместе с ним в ничто.

Звуки выстрелов и взрывов едва пробивались сквозь толстые стальные двери командного центра. А. А. Катто развернулась на каблуках и хлестнула кнутом по основанию пульта перед собой. Судя по всему, надвигался очередной приступ неконтролируемого бешенства.

– Неужели нет возможности сохранить требуемый порядок хотя бы здесь?

Круг советников чуть отодвинулся от нее. А. А. Катто ругала их за то, что они не сумели предложить реально осуществимого плана по продолжению войны без поставок из Распределителя Материи.

После разрушения Распределителя Материи и смерти Нэнси, А. А. Катто взрывалась по малейшему поводу. Ее характер стал совершенно непредсказуем. Правда, количество казней резко уменьшилось, но тому было причиной фактическое уничтожение населения штаб-квартиры.

Из-за двери донеслись звуки мощных взрывов. А. А. Катто с угрозой оглядела советников.

– И что, никто не прекратит эти безобразия? О чем думают охранники?

Один из советников нашел в себе смелость ответить:

– Вы отослали большую часть охранников на поверхность для расследования донесений о внешней атаке.

– СФАБРИКОВАННЫХ донесений о внешней атаке.

Советник поправился.

– Конечно, я имел в виду сфабрикованные донесения о внешней атаке, командующий. Большая часть солдат до сих пор на поверхности. Единственная охрана, оставшаяся в бункере, – это горстка солдат на ключевых позициях и те, кто сейчас рядом с вами, в командном центре.

• Предыдущая
• 36/39
• Следующая