Курсант: Назад в СССР 10 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 35

— И про икру не забудьте спросить, товарищ милиционер.

— Обязательно спросим, спасибо, — я впустил в квартиру Федю и захлопнул дверь, чуть не прищемив бабе Лиде нос.

Девушка ошарашено на нас уставилась, явно не поняла, к чему комедия — кажется, даже не сразу меня узнала. Но лучше перестраховаться. Возможно, в квартире мог быть ее брат, маловероятно, конечно, но все же.

Держа руку на пистолете, я быстро осмотрел единственную комнату, вытянул шею и глянул на кухню. Пусто. Затем перевел взгляд на пол прихожей, где в тесноте ютилась лишь женская обувь. Вроде чисто.

— Ну, здравствуйте, Маша, — наконец выдал я. — Вот решил вас навестить.

— Вы ко мне с обыском? — вытаращилась на меня бухгалтерша.

— Мы просто побеседовать, а почему вы вдруг про обыск заговорили? — насторожился я.

— Не знаю… На фабрике у нас по полной проверка финансовой деятельности идет. Говорят, целая бригада заехала. Я сейчас в отпуске, как на иголках сижу…

Я вспомнил, как, вербуя Машу, представился особым ОБХСС-ником. Теперь понятны ее опасения.

— Нет. По части финансовой деятельности на фабрике у вас, конечно, не все гладко, но я готов на это закрыть глаза, если вы мне подробно расскажете о своем брате. Пройдемте в комнату.

— Брате? Вы про моего брата? Его уже выпустили?

Я сел на диван, а Маша напротив, на стул. Федю оставил дежурить в коридоре, знаком показал, чтобы незаметно еще раз обшарил квартиру, проверил ванную и кухню. Но особенно ни на что не надеялся — в квартире стояла какая-то исключительная тишина.

— Откуда выпустили?

— Так он же в тюрьме сидит… За убийство.

— Выпустили. Когда в последний раз вы его видели?

— Не помню, — девушка намотала на палец ярко-рыжий локон и картинно прикусила губу.

Через тонкий халат просвечивали очертания наливной груди. Слишком глубокий, чуть ли не до пупка вырез, смотрел на меня, пытаясь смутить.

— А вы постарайтесь вспомнить.

— Боря опять что-то натворил?

— Мы это выясняем, — туманно ответил я, пусть пока будет не в курсе, прощупаем сначала.

— Я не видела его лет десять, а может, и больше, — пожала плечами Маша, перекинув ногу на ногу. Из запуганной бухгалтерши, превратившись вдруг в Шерон Стоун.

— Как же так? Боря уже несколько месяцев, как свободой дышит, в Новоульяновск вернулся, а вы его, говорите, не видели?

— Понимаете. Мы с ним никогда не общались близко. Мы совершенно разные люди.

— Расскажите мне о нем…

— Вы не представляете, — глаза Маши округлились, и произнесла она это чуть ли не шепотом, будто боялась за свою жизнь: — Он страшный человек…

От автора:

Друзья! У «Курсанта 10» уже 979 лайков! Давайте добьем до тысячи! Спасибо!

— Вот как? — я вытащил блокнот, чтобы делать пометки. — Страшный?

Везти Машу к Горохову я пока не стал. Пока есть психологический контакт с ней, лучше порасспрашивать девушку в привычной домашней обстановке.

— Расскажите мне о своем брате, — подбодрил я ее.

— Он с детства был не такой как все, как будто и не брат мне вовсе, — Маша запахнула халатик под горлышко и всё теребила пуговку на нем. — У нас и матери были разные. Отец, кстати, частенько его бил. Ну, я его не сужу.

Она поджала губы. Я нахмурился.

— За что?

— Понимаете, он мучил животных… Убивал бездомных кошек и собак. Заманивал их на заброшенный завод. И… Резал их на части отцовским охотничьим ножом. Вспомнить страшно, — девушка передернула плечами.

— И что, об этом никто не знал?

— Только я и отец. Папа был фронтовик, уважаемый человек, его постоянно приглашали на всякие встречи, собрания в школы и дома культуры — выступить или просто присутствовать. А тут сын таким растет, представляете, какое пятно на семье. Отец пытался выбить из него эту дурь побоями, но Борис лишь озлобился и убегал из дома частенько.

На глаза Маши навернулись слезы.

— Вы так переживаете за судьбу брата? — поинтересовался я, протягивая ей платок.

— Пусть он в аду сгорит, — вдруг еле слышно процедила Маша. — Нет. Мне его нисколько не жаль. Никогда не испытывала сочувствия к этому… Простите, не знаю даже, как его назвать… Садист.

— А почему тогда плачете?

— Извините… Отец умер не так давно, еще не свыклась с мыслью об этом.

— Понимаю, — кивнул я, а про себя подумал, что неплохо бы было навестить родителей.

Я, как приехал в командировку, был у них всего один раз. Завтра же зайду.

— А потом что было? Как развивались отношения у вашего брата с отцом?

— Что он натворил? — Маша вытерла слезы и уже смотрела на меня бодрячком. — Вы так интересуетесь его жизнью.

Я не стал очень уж лукавить.

— Борис Савченко подозревается в тяжком преступлении.

— Он кого-то убил? Этого следовало ожидать.

— Почему? — удивился я.

— Я же говорю, это не человек, это чудовище. И срок он отбывал за то, что прирезал человека.

Она снова поджала губы и вся напряглась:

— Отец его сдерживал. Несмотря на то, что у них были сложные отношения, брат все же отца уважал и прислушивался. А когда его не стало… Папа погиб по такой нелепой случайности, с непотушенной сигаретой в постели! Так я о чем — Борис мог запросто с тормозов слететь. Тем более, его не было на похоронах. А оказывается, он уже не был на тот момент в тюрьме. Если бы вы не сказали, я бы и сейчас бы считала, что он еще там.

Маша отвернулась. Конечно же, ей очень хотелось закончить этот болезненный разговор.

— Нет, он освободился и вернулся в Новоульяновск, только не пойму, почему вас не навестил, не поставил хотя бы в известность.

— Ему на меня наплевать, — девушка горестно пожала плечами. — Как, впрочем, и мне на него. Может, это и к лучшему. Не хочу даже знать, что он мой брат…

— Повезло вам с родственничком. Где он может сейчас находиться в городе?

— Я не знаю… Поверьте, если бы знала, то обязательно бы сообщила. Иногда мне кажется, что и моя жизнь в опасности.

И сказала она это как-то нервно и будто между прочим, но все-таки — совершенно серьезно.

— Почему?

Захарова замялась, как будто не знала, как подобрать слова.

— Понимаете… Отец всегда любил меня больше. Баловал. Борис это видел и чувствовал и всячески меня поддевал. А когда вернулся из армии, однажды вообще чуть не убил меня. Мы с ним поссорились, так, из-за какого-то пустяка. Я тогда была еще подростком.Он набросился на меня и стал душить. Представляете себе такое? Отец оттащил его, иначе…

Она закрыла лицо рукой.

— Что было потом?

— Он сказал, что просто не понял, кто перед ним. Якобы его переклинило. Извинялся, но знаете, что страшно — в глазах у него стоял холод. Я видела, что он нисколько не раскаивается. А отец ему поверил, сказал, что знает, что такое армия…

— Но ваш брат не воевал, или я чего-то не знаю?

— Однажды он напился и признался, что застрелил кого-то, когда был в карауле. Его оправдали, но он признался мне, что ему понравилось видеть, как из человека утекает жизнь струйкой крови.

Она дернула плечами, будто ей самой было холодно.

Интересный факт. Запрос из военкомата еще не пришел, таких подробностей я не знал. Но скоро узнаю…

— Маша, у него есть друзья в этом городе?

— Я не знаю… Боря всегда был нелюдим, но с кем-то дружил, наверное. Вот если бы папа был жив, он бы вам об этом рассказал. А я никогда не лезла в его жизнь, — Маша сцепила пальцы. — Только не говорите ему про наш разговор, когда найдете его. Прошу… Он мне этого не простит.

— Успокойтесь. Конечно, все останется между нами. Вы, в принципе, ничего такого и не сказали, лишь дали оценочную характеристику брату. Но ваши показания надо будет записать под протокол допроса. Это мы сделать обязаны.

— Показания? — встрепенулась Маша. — Зачем?

— Так положено… Вы его единственная родственница, а Савченко в розыске.