Курсант: Назад в СССР 10 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 21

— Картина убийства сходная, — перешел к делу Мытько. — Тело обескровлено, и явно не здесь. Ткани иссечены при ампутации умело, трупные пятна и окоченение косвенно свидетельствуют об отравлении.

И бубнит каким-то глухим голосом он сегодня, так что я половину разобрал с трудом.

— Угарным газом?

— Вскрытие покажет, но полагаю, что да, — глухо проговорил бывший хирург и сглотнул. — Вряд ли убийца использовал что-то новое…

— Что рты раззявили? — Горохов деловито помахал Каткову и Драгунову. — Следы искать я за вас буду?

— Мало света, — оправдывался Алексей. — Темновато, боюсь, затопчем или микро частицы, волоски какие-нибудь не увидим. До утра бы подождать, Никита Егорович.

— Если что — утром повторно осмотр проведем, — распорядился шеф, не собираясь никому давать послаблений. — А сейчас вперед и с песней.

Следователь повернулся к проверяющему:

— Подполковник, дуй в город и собери в отделе фонарики, все какие можно, привези еще людей, будем «гирлянду сооружать».

Я стоял в сторонке, не решаясь подойти ближе, в полумраке и правда можно было ненароком следы затоптать. В моем времени с этим дела обстояли проще, была специальная перевозная световая пушка, которая монтировалась на местности и, питаясь от генератора, освещала нужный участок почти как днем. Может, подать еще одно рацпредложение в НИИ МВД на досуге? Пускай такую пушку раньше изобретут. Нам бы она сейчас, ой, как пригодилась.

Подождали проверяющего, тот приехал через полчаса, привез на Жигуленке фонарики и… Из машины вышли помятые разновозрастные ребята в тельняшках, робах и прочих майках-алкоголичках.

— Это что? — уставился на подполковника Горохов.

— Подмога для гирлянды, — сиял подполковник, он повернулся к нестройному перегарно-щетинистому ряду «волонтеров» и скомандовал:

— Становись!

Те, ропща, попытались изобразить линию. Милиционер раздал им фонарики и продолжил инструктаж:

— Светим, товарищи алкоголики, все одновременно туда, куда вам укажут, ясно?

— А вы нас потом отпустите? — несмело спросил один колченогий, с мордой шершавой и серой, как кирза. — Или обратно в вытрезвитель утрамбуете?

— Конечно, обратно.

— У-у… — зароптали нежданные приданные силы.

— Но на работу не буду сообщать о вашем залете. Без «телег» обойдёмся. Так что потрудитесь на благое дело. Каждому по два фонарика, могу третий выдать — в зубы.

Но брать третий никто не изъявил желания.

Ватагу «тимуровцев» выстроили по периметру. Один из них, увидев труп, сразу вышел из строя и помчался в кусты, откуда послушались звуки извлечения пищи вовсе не через штатный проход.

— Ты кого привел, подполковник? — насупился Горохов.

— Никита Егорович, мы частенько привлекаем алкашей в помощь. Булкин одобряет. Вы не беспокойтесь, они дрессированные, и понятыми могут побыть заодно.

— Понятых уже комплект, — поморщился Горохов. — Куда нам их столько? Солить, если. Ладно, смотри за своим стадом в оба, чтобы стояли и не шелохнулись, не дай бог следы затопчут, а этого, слабого желудком, вовсе убери с глаз долой.

— Есть!

С фонариками место происшествия приобрело более «просветлённый» вид. Витя и Алексей расчехлили кримчемоданы и принялись за дело.

Я с личным фонариком принялся прочесывать окрестности. Федя тоже полез в кусты с другой стороны, а за мной увязался Олег.

— Андрей, мне бы тоже фонарик…

— Обойдешься, — буркнул я.

— Ты, что такой злой?

Я остановился и бесцеремонно посветил ему в лицо:

— Ты мне не говорил, что хочешь стать судмедэкспертом.

— С чего ты взял? — пожал плечами парень, выпучив на меня такие наивные бесхитростные глаза.

Плавали, знаем.

— Евгения Петровна показывала твои библиотечные пристрастия.

— Ну, блин, мама… Надо запретить ей в мою комнату заходить.

— Олег, ты и, правда, хочешь стать судмедом?

— А почему нет, лечить людей — это же скучно, и потом… Я не выношу, когда жалуются. Как представлю, что мне выслушивать придется на приеме, так все желание учиться пропадает, а в морге –тишина и спокойствие, и пациенты, или клиенты… — в общем, никогда не жалуются.

И главное, спокойно как заливает. Только для виду слова подыскивает, ну пострел! Что ты задумал, старый друг?

— Покажи карманы.

— Что? — опешил Олег.

— Карманы выворачивай.

— Зачем?

— Надо…

— Хм… Ну ладно. Вот, что ты там найти хочешь?

— Ничего, — я убедился, что Олег пустой. — Извини.

— Нет уж, расскажи, что ты там искал? Наркотики?

— Ну, мало ли, — двусмысленно ухмыльнулся я.

Пусть Олег, что угодно думает, только не о том, в чем я его минуту назад подозревал. Мысль о красной ленточке, обнаруженной близ места убийства Черпакова, которую нашел именно Олег, не давала мне покоя. Все варианты в голове перебрал. Например, что она там случайно оказалась. Ведь могла же? Но один скверный вариант никак не выходил из головы и давил на мозг, как будто кто зудел прямо в ухо: «Эту ленту мог подбросить Олег».

Фиг знает зачем и почему, в отголоски из прошлого я не верю, хотя сам переместился из будущего (интересненькое дело — теперь я свое настоящее называл «будущим», а нынешнее прошлое — «настоящим»).

Вот и хотел убедиться, что с собой у парня нет никакой заготовленной красной ленточки. Значит, ее все-таки случайно кто-то в лесу обронил или выбросил тогда, возле трупа Черпакова. Ну да, по-другому и быть не может. Вот я дурак, в таком парне сомневался. Блин, как я еще в себе не стал сомневаться?

А что? Может, у меня тоже с кукухой не всё в порядке, как у Веры-Инги. Может, никакой я не пришелец из будущего, а все это мне привиделось? От таких невесёлых мыслей плечи мои передернулись.

Нет, бред, конечно… Прошлое может привидеться, настоящее тоже, но будущее — никогда.

— Смотри! — Олег ткнул пальцем на куст. — Светани туда, там веревка висит.

— Где? — я перевел луч фонарика, и сердце ёкнуло.

На ветке висела не веревка, а ленточка красного цвета.

Я резко развернулся и тряхнул Олега за плечо:

— Где ты был сегодня ночью⁈

— Ты что, Андрей? Да не пил я. Я ж спортсмен, не курю даже. Ты прямо хуже матери.

— Повторяю вопрос.

— Я уже говорил, с ребятами в парке на…

— Имена и адреса твоих друзей, которые могут это подтвердить.

— Да не знаю я их.

— Как это — не знаю? Друзей?

— Ну, в смысле, знаю, но по прозвищам. Они на районе нашем обитают, мы пересекались раньше.

— Сомнительная у тебя компашка, — щурился я.

— Ты меня в чем-то подозреваешь?

— Ты знал убитую? — сверлил я его взглядом.

— Чего? Ты что такое говоришь, Андрей? И вообще, я думаю, это ваш судмедэксперт убил эту женщину.

— Какой ещё судмедэксперт? — опешил я.

— Известно какой, — Олег ткнул пальцем в спину Горохова, что возился на поляне метрах в двадцати от нас под лучами «алкогирлянды». — Этот, как его там? Мытько…

— При чем тут Мытько? — продолжал охреневать я.

— А при том, — Олег перешел на шёпот. — У меня доказательства есть. Слушай…

Олег, наклонившись к моему уху и, оглядываясь на Мытько, прошептал:

— Пока мы здесь, медик этот несколько раз глаза утер платком.

— Ну и что? — недоумевал я.

— Будто слезы незаметно так вытирает. Странно, да? И еще я заметил, что он старается не смотреть трупу в лицо. Почему? Он явно причастен. Вот и переживает, что его за жабры возьмут. Страшно. Или стыдно!

— Не собирай ерунды, — нахмурился я. — Может, он просто переживает, жалко женщину.

— Вот и я про то же… — шептал Олег. — Будто жалко ему убитую.

— За жалко не сажают. Убийство и сожаление — это вообще-то разные вещи. Или как это по-твоему?

— Сначала убил, а теперь вот совесть пробила, и жалко ему стало.

Я пригляделся к Мытько, он стоял в сторонке и курил. Вроде, насколько я помню, Павел Алексеевич не курит, или я чего-то забыл?