Проклятие - Майер (Мейер) Марисса - Страница 92

– Ты не можешь ей помочь. Не пытайся, умрешь ни за что.

– Но они прокляты, ведь так? – сказала Серильда. – Неужели нельзя снять с них эти проклятия?

Сныть нетерпеливо скрестила руки на груди.

– Залиге обречены убивать любого, кто попытается расколдовать их. Так что… Нет. Не все проклятия можно снять.

Крики залиге стихли, она двинулась дальше к краю плато. Ее голос был так безутешен. Он звучал так… потерянно.

Внезапно Серильда вспомнила слова Эрлкинга, и у нее перехватило дыхание.

– Они становятся монстрами, – прошептала она. – Залиге когда-то были блуждающими духами. Душами женщин, которые оплакивали умерших детей или пытались найти дорогу домой, но скитались слишком долго. Так вот кем они становятся, если отказываются отправиться в Ферлорен. Они превращаются в чудовищ.

Она схватилась за стрелу, висящую на шее.

Вот что станет с ней, если она не найдет способ вернуть свое тело. У Серильды не было уверенности, что она сумеет совершить этот подвиг.

Они стояли молча, пока горестный плач женщины не затих вдали.

Сныть развернулась первой и решительно направилась в лес.

– Если мы будем стоять тут и терять время, то скоро все превратимся в блуждающих духов.

Они успели пройти совсем немного, когда им встретились еще шесть моховиц, разбивших небольшой лагерь среди деревьев.

Они угостили Серильду орехами, которыми нельзя было толком наесться, и сушеными фруктами, а Таволга и Сныть рассказали им обо всем, что узнали.

– Перхта, – проворчала одна из моховиц, кривя губы. – Раз она вернулась, ни один лесной обитатель теперь не сможет спать спокойно.

– Ой, я совсем забыла, – спохватилась Серильда, теребя край своего плаща. Некогда роскошный алый бархат уже стал почти таким же грязным и поношенным, как ее любимый старый плащ, по которому она скучала. – Перхта… не заперта на темной стороне завесы.

Все девы хмуро уставились на нее.

– Но она же демон, – сказала Таволга.

– Да, – согласилась Серильда. – Но…

– Но она – демон внутри смертного тела, – сказала Сныть и ощерилась на Серильду, как будто это она была виновата.

…Что, впрочем, было справедливо, учитывая все обстоятельства.

Одна из дев сплюнула на землю.

– Великая охотница вырвалась в царство смертных. Бабушка в плену. Асильталь уничтожен. Что это значит для лесных существ?

– Ничего хорошего, – буркнула Таволга.

– Погодите-погодите, – сказала Серильда. – Завеса уже опущена. – Она ткнула себя в грудь. – Я на темной стороне, но вы-то нет. Как же вы можете меня видеть?

Сныть склонила голову набок движением, напоминающим оленье.

– Лесные жители – существа волшебные. Так же, как друды и нахткраппы. Завеса не была задумана как граница для нас. Так что мы можем ходить туда-обратно, как нам заблагорассудится. Просто мы обычно стараемся не быть там, где темные.

– А… понятно, – протянула Серильда. – Тогда спасибо. За то, что остались со мной по эту сторону завесы. И за то, что пришли за мной на скалы.

– Мы сделали это не по доброте душевной, – отрезала Сныть. – Тебе многое известно об Эрлкинге и Охоте. Эти сведения могут помочь нам спасти Пуш-Гролу.

Серильда распрямила спину, с удивлением прислушиваясь к надежде, которая зародилась в ее душе. Да, в Асильтале девы-моховицы, застигнутые врасплох, не сумели дать отпор темным. И все же они – могучие союзницы, к тому же полные решимости освободить хотя бы одного из богов.

Это куда больше, чем было у Серильды еще сегодня утром.

Взгляд девушки упал на длинный лук, прислоненный к стволу дерева, где сидела одна из дев, и у нее в голове начал складываться план.

– Золотые стрелы, – прошептала она.

– Что? – не расслышала Сныть.

– Золотые стрелы, – повторила Серильда, широко раскрыв глаза. – Вот как Злат победил Перхту в первый раз. Стрела из благословленного богом золота попала ей прямо в сердце. – Она оглядела маленькую группку. – Сколько осталось дев-моховиц? И хорошо ли они стреляют из лука?

Сныть бросила на нее ледяной взгляд – таким Серильду мог одарить разве что сам Эрлкинг.

– Только смертная, – процедила она, – могла спросить такую глупость.

Снег шел уже неделю. Девы-моховицы спешно разбили в Ясеневом лесу лагерь, замаскированный так, что он стал почти незаметным среди деревьев. Они устроились неплохо, но Серильда тосковала по огню, пылающему в очаге «Дикого лебедя», и кружечке подогретого сидра. Как бы ей хотелось сейчас оказаться под теплым одеялом, в объятиях Злата!..

С каждой ночью Серильде становилось все тревожней. Вот уже несколько недель она наблюдала, как луна сначала убывает и исчезает совсем, а затем медленно нарастает, вновь становясь полной. Земля у них под ногами то и дело гудела и вздрагивала, словно что-то ворочалось там, глубоко внизу. Каждый день в ней появлялись новые разломы. Сначала небольшие, они постепенно расширялись, пока под лагерем моховиц не образовалась целая сеть из трещин шириной с кулак. Все они бежали в сторону Адальхейда и его озера. Это странное поведение земли беспокоило лесных обитателей не меньше, чем судьба Пуш-Гролы, а вот Серильду мучили мысли о другом.

Живот Перхты, гуляющей где-то там по свету, рос с каждым днем.

Совсем скоро ребенку пора будет родиться.

Моховицы мастерили оружие и посылали разведчиков в Адальхейд, шпионить за вновь поселившимся там Эрлкингом и его свитой.

Серильда умоляла дев разрешить ей пойти с ними – так она могла бы хоть посидеть в углу трактира и понаблюдать за своими друзьями из-за завесы. Она не смогла бы с ними заговорить, они бы даже не знали, что она рядом, но ей так хотелось их увидеть.

Увидеть Злата.

Убедиться, что с ним все в порядке.

Но моховицы отказали ей наотрез. По их словам, Серильда была слишком неуклюжей, слишком порывистой и опрометчивой. Они не хотели рисковать – ведь темные могли ее обнаружить.

По крайней мере, они рассказали, что Злат и Эрлен живы-здоровы и поселились в «Диком лебеде». Казалось, в городке только об этом и толковали. Подумать только, тот самый дух-золотильщик среди них, да еще и втайне трудится над каким-то важным делом.

По требованию Лоррейн горожане притащили брату с сестрой прялку и ткацкий станок, а потом привозили на телегах все, от овечьей шерсти до сопревшей за зиму соломы, чтобы Злат мог прясть золото.

Прясть золото и превращать его в оружие и стрелы, как они договорились. А еще использовать золотые нити для гобеленов Эрлен, которые, может быть, создадут будущее, о котором они все мечтают.

Серильда спросила, нельзя ли им просто взять сделанное Златом оружие и пойти на замок штурмом, чтобы застать темных врасплох еще до наступления Бесконечной Луны. Но Таволга объяснила, что до тех пор, пока Злат находится в царстве смертных, золото, которое он прядет, можно использовать против темных только когда спадет завеса.

Так что придется подождать.

И вот настал день Бесконечной Луны, а с ним пришел рыхлый снег. Он падал с неба бесшумно, как во сне, засыпая следы оленей и кроликов, бродивших вокруг лагеря прошлой ночью.

У Серильды дрожали руки, когда она застегивала пряжку своего кроваво-красного плаща. Это была дрожь страха и волнения, конечно, но еще и дрожь радостного возбуждения – ведь они наконец возьмутся за дело. Солнцестояние наступило. Они спасут богов и вернут Серильде ее тело. Они победят темных.

Или не победят. Завеса будет уничтожена, и тогда мир смертных изменится навсегда.

– Надеюсь, нам не нужно напоминать тебе о твоей роли, – строго сказала Сныть, протягивая Серильде маленький тростниковый свисток, которым ей предстояло в нужный момент созвать дев-моховиц.

– Я знаю, что должна сделать, – кивнула Серильда. Привязав свисток к ремешку, она надела его на шею и спрятала под платье, рядом со сломанной стрелой. – Мне как никому другому понятно, что поставлено на карту.