Проклятие - Майер (Мейер) Марисса - Страница 49

– Нет, – выдохнула она. – Не прялка.

– Колесо фортуны… – Эрлкинг обхватил ее лицо ледяными руками. – Ну что? Как тебе кажется, крестница Вирдита, тебе везет? – он понизил голос, нагнулся и коснулся лбом ее лба. – Мне вот везет невероятно. Ведь я полагал, что придется ждать, пока твое дитя подрастет, и только тогда у меня появится еще одна златопряха. Я был готов терпеть. Дожидаться следующей Бесконечной Луны… Но теперь в моем распоряжении есть еще один прядильщик золота, и это ты подарила мне его, чудесная смертная, ты и никто другой.

Он поцеловал ее в лоб.

Серильда вздрогнула и отстранилась.

– Ничего я вам не дарила, – огрызнулась она. – И вы еще глупее, чем я, если надеетесь, что он станет прясть для вас золото! Злат – не один из ваших призраков, которым можно вертеть как заблагорассудится. Вы не сможете его заставить.

– Я умею быть очень убедительным.

– Нет, – Злат вложил в это слово всю свою ненависть. – Я могу плести золото для себя самого, когда захочу, но, если этого потребует кто-то другой, магия не сработает. Придется заплатить. – Даже скованный цепями, он умудрялся стоять перед Эрлкингом прямо, не как дух-буян, а как самый настоящий принц королевских кровей. – А ты не сможешь предложить мне ничего такого, что убедит меня тебе помогать.

Эрлкинг просиял.

– О, перестань. Я думаю, мы договоримся без большого труда. Что, если я стану платить тебе кухонной утварью? Ведь тебе так полюбился тот черпак для супа.

У Злата дернулась скула.

– Заманчивое предложение, но, пожалуй, нет.

– Как по мне, тебе стоит подумать еще, – сказал Эрлкинг. Он взял Серильду за руку и погладил ее пальцы. Она вздрогнула. – Совсем недавно, – продолжал король, – я считал, что этих пальчиков коснулась Хульда. Что она наделила их волшебством. Но теперь, когда мы знаем правду… Они тебе не слишком нужны, а?

Неожиданно он схватил большой палец Серильды и резко дернул его назад, ломая кость.

Ее пронзила острая боль. Перед глазами вспыхнули искры, девушка пошатнулась и упала бы, но Эрлкинг ее поддержал. Где-то невообразимо далеко кричали и плакали дети. Злат выкрикивал ее имя.

– Тише, тише, – нашептывал Эрлкинг ей на ухо. – Ты быстро поправишься, как и эти славные маленькие призраки. И за каждый день, в который наш избранный Хульдой принц откажется прясть, я буду ломать еще один палец, и еще, и еще. – Он повел плечом. – Ради твоего же блага я надеюсь, что он не настолько упрям, чтобы пришлось перейти к костям побольше.

Он отпустил Серильду. Она сжала зубы, изо всех сил стараясь не показать, как ей больно, особенно когда к ней подбежали дети.

– Так что же, по рукам, дух-буян?

Серильда и впрямь поправилась быстро, что отчасти ее даже огорчило. Кость срослась в считаные дни, как и у Анны после того, как та упала с трибуны. Но Серильду это не радовало. Она не видела Злата с того ужасного дня, когда Эрлкинг говорил с ним в большом зале, но король ее больше не пытал, а это значило, что Злат выполняет его требования. Что прямо сейчас где-то в подземельях Грейвенстоуна он прял золото для Охоты.

Все для того, чтобы Эрлкинг смог поймать бога и потребовать от него возвращения Перхты.

Размышлять об этом было до тошноты мучительно, поэтому Серильда пыталась выбросить эти мысли из головы. Тем более что имелась масса других вещей, о которых нужно было подумать, пока Серильда пыталась обустроиться в этом странном новом доме.

Ей выделили несколько комнат в северо-западном углу замка, прямо напротив покоев Эрлкинга. Комнаты были роскошны. В одной из них стояла кровать с винно-красным балдахином и был очаг, такой огромный, что Гердрут могла бы залезть в него целиком – что она и сделала, когда Фриш взял ее на слабо.

К счастью, Эрлкинг предоставил Серильде и детям неожиданную свободу. В Адальхейде король изображал, что души не чает в молодой жене. Здесь же, в Грейвенстоуне, он словно забыл о ней, так что видимость их супружеской жизни поддерживали лишь совместные ужины. Но и за трапезой они в основном сидели молча.

Долгожданная перемена была к лучшему.

Теперь Эрлкинг и охотники постоянно были чем-то заняты: они негромко переговаривались в тускло освещенных гостиных, изучали огромные карты, разложенные в королевском обеденном зале. Обсуждали предстоящую охоту и приближение полнолуния. До Серильды доносились обрывки разговоров о колючих кустах ежевики и древесных корнях, оползнях и обрушившихся стенах замка. Она слышала, что кузнецу приказали изготовить кирки, лопаты и серпы, способные справиться с самыми стойкими сорняками. Она видела слуг с тележками, доверху наполненными битыми камнями и связками сухих веток. Судя по всему, они пытались отремонтировать какую-то часть подземелий замка, обвалившихся и захваченных лесом. Но вот зачем темным еще несколько подвалов и кладовых, когда замок и без того огромен, – этого она никак не могла понять, сколько ни старалась.

Стремясь занять и развлечь детей, Серильда воспользовалась нежданно дарованной им свободой и придумала игру, в которой они каждый день исследовали новый уголок замка, а победителем становился тот, кто обнаружит что-то самое удивительное и интересное.

Первой победу одержала Анна. Раньше дети нашли псарню, где содержались адские гончие, и от нечего делать решили остаться и посмотреть, как их будут кормить. Это странное и страшноватое зрелище – сырое мясо, слюни и дюжина противоестественных тварей, делящих добычу, – завораживало Анну, Фриша и Ханса. Серильде, Никелю и Гердрут оно пришлось не по вкусу, но они смогли его вытерпеть.

Так вот, именно Анна первой заметила, что собаки ведут себя необычно.

Что они кажутся… встревоженными.

Охотникам пришлось уговаривать некоторых из них выйти из конуры и поесть, а во время кормежки многие псы были чем-то сильно взволнованы. Не обращая внимания на мясо, они вертели головами, смотря по сторонам широко открытыми горящими глазами, а то и вовсе ныряли обратно в свои закутки.

– Что это с ними? – прошептала Анна.

– Может, призраков боятся, – предположил Ханс.

Серильда нахмурилась.

– Что?

– Так ведь здесь полно призраков, – как ни в чем не бывало отозвался мальчик. – А ты не знала?

Серильда пристально посмотрела на него, ожидая, что он сам поймет, что сморозил. Но этого не произошло. Она вздохнула.

– Ханс… ты, вообще-то, и сам призрак. Вы все призраки.

Он закатил глаза.

– Да я не о призраках вроде нас. Уж не знаю, кто обитает в этом замке… Но он, по-моему, злится.

Ханс с некоторым удивлением посмотрел на Серильду.

– Ты что, его не чувствуешь?

В тот день Серильда осознала, что, даже если она сама правда не чувствует ничего необычного, дети определенно ощущают… нечто странное. Чем или кем бы это «нечто» ни было.

Она сглотнула.

– Что ж, будем надеяться, что он сердится на темных, а не на нас.

На следующий день самое интересное открытие сделал Фриш.

Он провел целое утро, помогая конюху приводить в порядок кое-какие хозяйственные постройки, где и наткнулся на фургон, в котором тело Серильды перевезли из Адальхейда в Грейвенстоун. У Серильды больше не было причин хранить это в секрете, и в ту первую ночь она рассказала детям о предательстве Агаты. Увидев фургон, Фриш понадеялся, что тело Серильды все еще там.

Но внутри было пусто.

Мальчик привел Серильду и остальных детей, чтобы они сами убедились, что фургон действительно тот же самый, хоть гроб из него и убрали.

– Как ты думаешь, куда он перепрятал его… ее… тебя? – спросила Анна.

– Откуда мне знать? – Серильда пожала плечами, стараясь не терять надежды. – Может быть, мы еще наткнемся на него, если продолжим обследовать замок.

Конечно, все они понимали, что надежды на это мало. Укромных уголков и тайных ходов в Грейвенстоуне было даже больше, чем в Адальхейде.