Проклятие - Майер (Мейер) Марисса - Страница 44

Даже сама Пуш-Грола постепенно отступала, отбиваясь от неустанных выпадов Эрлкинга, пока ее спина не уперлась в ствол высокой сосны. Крона дерева тлела. Вокруг кружился пепел.

Эрлкинг ухмыльнулся и приставил острие меча к горлу Пуш-Гролы.

– Что, твои фокусы наконец иссякли, старая ведьма?

С удивлением Серильда заметила, что в уголках глаз Пуш-Гролы блеснули слезы. Она оплакивала разрушение и смерть вокруг.

– Взываю к тебе… Сольвильда, – хрипло прошептала Лесная Бабушка, кашляя от едкого дыма, – если тебе есть дело хоть до кого-то, кроме себя самой, помоги нам.

Эрлкинг рассмеялся жестоким, холодным смехом.

– Великая Пуш-Грола молится? О чем же она просит? О дождевых тучках? О громе и паре молний? – Он пощелкал языком. – Как жаль, что Сольвильда уже давным-давно не отвечает на молитвы.

Затаив дыхание, Серильда выбралась из-за камня и стала подкрадываться ближе, не сводя глаз с цепи.

Лицо Лесной Бабушки исказилось страданием.

– Сольвильда… Что ты с ней сделал?

– То же самое, что сейчас сделаю с тобой.

Король опустил меч. Другая его рука потянулась к ремню.

Он отстегнул цепь в тот самый момент, когда Серильда ухватилась за нее.

Вздрогнув и занеся над головой меч, Эрлкинг повернулся к Серильде, но замер, увидев, что это она сжимает цепь обеими руками.

– Я не позволю тебе убить ее! – закричала Серильда. – Она всего лишь пытается защитить лес. Злодей здесь – ты! Не надо!

Король улыбнулся одними уголками губ, словно находил все это весьма забавным.

– Никогда еще смертные не удивляли меня так, как ты.

Дернув за цепь, он одним рывком притянул Серильду к себе и обнял за талию. Серильда закричала, но не отпустила цепь даже тогда, когда ее руки оказались зажаты между ней и Эрлкингом.

Король наклонился к ней, его дыхание обожгло ее щеку.

– Помни свое место.

Злобно рыкнув, он оттолкнул Серильду, вырвав цепь у нее из рук. Золотые звенья разорвали ей кожу, оставив на руках страшные раны. Серильда упала на землю.

– Нет!

Эрлкинг взмахнул мечом – но ударил не по Пуш-Гроле, а по громадным шипам, выросшим из земли прямо там, где стояли они с Серильдой. Ей показалось, что, обнимай ее Эрлкинг еще хоть секунду, шипы проткнули бы ее насквозь.

– Довольно! – взревел король.

Легким движением руки он размотал золотую цепь и метнул ее в Лесную Бабушку. Цепь захлестнулась вокруг нее, привязав ее к стволу пылающего дерева.

Из горла Пуш-Гролы вырвался гортанный, нечеловеческий звук, скорее вой, чем крик. Она забилась, пытаясь освободиться, но от этих усилий цепь затягивалась только туже.

– Продолжай, – улыбнулся король. – Не сдавайся. Мне нравится смотреть, как ты мучаешься.

Лесная Бабушка глухо заворчала и плюнула в Эрлкинга комком слизи, который приземлился на его кожаную куртку и зашипел словно обжигающая кислота.

Эрлкинг застонал.

– Ты отвратительна.

Ноздри Пуш-Гролы раздулись, она вызывающе вздернула подбородок. А потом, удивив Серильду, начала насвистывать трепещущий, мелодичный напев, похожий на пение зачарованных птиц. Ее свист долгим и громким эхом разносился по долине.

У Серильды внутри зажегся огонек надежды. Пуш-Грола вызывает подкрепление? Какого-нибудь неожиданного союзника из леса, который ворвется и уничтожит охотников на месте?

Нет.

Ее надежда погасла так же быстро, как и родилась, едва Серильда увидела, что оставшиеся девы-моховицы, уставшие и раненые, но еще живые, развернулись и бросились в лес. Бабушка дала им приказ отступить.

– Они бегут, – крикнул один из темных, – Ваша Мрачность!

– Не преследовать! – прогремел голос Эрлкинга, и моховицы исчезли среди деревьев, как светлячки на рассвете. – Мы нашли все, что хотели.

Он посмотрел на Пуш-Гролу, которая перестала вырываться из оков. Выражение ее лица оставалось несгибаемо-упрямым. Когда Эрлкинг приблизился к ней, она оскалила зубы. Серильда невольно вспомнила, какими странными они ей показались, когда она впервые встретилась с Лесной Бабушкой. Как будто те немногие зубы, что у нее еще оставались, взяли у лошади и запихнули в старушечью челюсть.

– Какая легкая победа, – заговорил Эрлкинг. – Я надеялся убить побольше твоих дочерей, пока ты не додумаешься отправить их восвояси. Интересно, куда им теперь деваться, когда Асильталь сгорел дотла?

И он принялся нарочито внимательно осматривать пылающие деревья. Дым был таким густым, что у Серильды заслезились глаза, но темных, казалось, это не беспокоило.

– Ты ведь и сама понимаешь, что всего этого можно было бы избежать, – продолжал Эрлкинг. – Мы могли бы… ну, не подружиться, конечно. Но стать добрыми знакомыми. Еще давным-давно, столько лет назад. Если бы ты только не отказала мне в помощи, когда я впервые пришел к тебе. Если бы ты только согласилась сделать так, чтоб Перхта смогла зачать ребенка. Только не говори мне, что на это не способна. Отказав нам, отказав ей, ты сама навлекла беду на свой лес и на своих детей.

Лесная Бабушка взревела.

– Перхта – бездушная варварша. Даже если бы я помогла ей понести, дитя погибло бы от ее ядовитой крови. А если каким-то чудом ей и удалось бы выносить ребенка, он родился бы чудовищем и вырос в монстра, которого страшно даже представить. Я бы никогда не благословила такую безобразную мать. Я не жалею о своем выборе и никогда не начну жалеть.

Эрлкинг выдержал ее взгляд и долго молчал.

– Тогда, полагаю, мы в тупике. Как жаль. – Он протянул руку и постучал пальцем по жемчужной диадеме на лбу Пуш-Гролы. – Мне требуется этот рог.

– А мне требуется добрая кружка крепкого сидра из зимних ягод, – парировала Пуш-Грола, – но сейчас разгар лета, и мы не всегда получаем то, что хотим.

– Обычно я без труда получаю то, что хочу.

Эрлкинг вытащил из своего колчана стрелу – не золотую, а другую, с черным наконечником. В точности такую, как та, что Серильда вытащила из василиска.

Пуш-Грола только и успела, что ахнуть, а Эрлкинг уже вонзил стрелу в ее тело там, где шея переходит в плечо.

Серильда закричала.

Пуш-Грола запрокинула голову, стиснув зубы от мучительной боли.

Легким движением руки Эрлкинг развязал золотую цепь и отступил. Пуш-Грола рухнула на колени среди покрытых пеплом корней деревьев.

Она начала меняться.

Широко раскрытыми глазами Серильда следила тем, как превращается ее старческое тело. Иссохшие руки стали блестящими черными копытами, длинные волосы превратились в белоснежную гриву.

Не успела Серильда и глазом моргнуть, как перед ней явился единорог, величественный и гордый. Он лежал, подобрав под себя стройные ноги. Из жемчужины в центре диадемы Пуш-Гролы вырос витой рог длиной больше руки Серильды, сверкающий, как огненный опал.

В обличье женщины Пуш-Грола была одним из самых уродливых созданий, каких Серильда только встречала. Но единорог из нее вышел совершенно невероятный. Он был прекрасен настолько, что у Серильды на глаза навернулись слезы при виде стрелы в отливающей перламутром шерсти.

Едва Пуш-Грола успела окончательно превратиться, как Эрлкинг петлей накинул золотую цепь ей на шею. Она покачала головой в нерешительной попытке сбросить ее, но бесполезно. Пуш-Грола проиграла этот бой.

– Ты нравишься мне гораздо больше, когда молчишь. – Эрлкинг, оглянувшись через плечо, щелкнул пальцами. – Дитя, иди сюда.

Мгновение спустя вперед вышла Гердрут. Ее круглое личико было залито слезами и перемазано золой.

– Пожалуйста, – пискнула Серильда. – Не трогайте ее. Она довольно натерпелась.

– Я не причиню ей вреда, дражайшая супруга. – И Эрлкинг поманил Гердрут, приглашая подойти поближе. Девочка повиновалась, хотя и дрожала всем телом. – Что поделаешь, теперь нам все-таки нужна невинность. Как я уже говорил, в большинстве легенд есть доля правды.

Гердрут яростно замотала головой.

– Пожалуйста. Я не хочу.

Ее голосок оборвался.

– Хочешь – не хочешь, все равно придется. – Эрлкинг щелкнул пальцами, и Гердрут пошла к единорогу. Рыдая все громче, она сжала рог единорога маленькими ладошками.