Дом там, где сердце - Фаррел Шеннон - Страница 16

• Предыдущая
• 16/69
• Следующая

– Будет хуже, если мы останемся стоять здесь и бездей­ствовать, – ответила Мюйрин и прибавила шагу.

К счастью, снег почти растаял, поэтому на дороге было слякотно, но не слишком скользко. Когда они прошли около мили, их догнала телега, и всего за несколько пенни извозчик согласился подвезти их прямо до Барнакиллы.

Поскольку лунная ночь была светлой, Мюйрин увидела Барнакиллу еще в начале длинной аллеи, когда телега приближалась к ее новому дому. Деревья стояли совсем голые, и ей открывался отличный вид на поместье.

Сначала оно показалось ей не таким уж и плохим. И по правде говоря, довольно огромным. Парадный вход был до статочно большим, с портиком на четырех колоннах. Мюйрин увидела, что сначала этот дом был построен в стиле эпохи короля Георга – квадратный, с высокими, элегантными окна ми, но позже он достраивался.

По одной стороне Барнакиллы спускалась небольшая терраса, которую было видно из пары двустворчатых окон, до­ходящих до пола, и длинного крыла в задней части дома. Вторая терраса вела вниз, к тому, что некогда, без сомнения, было прекрасной лужайкой, теперь густо поросшей дикой травой, и это было очевидно даже несмотря на зимнюю по году.

Однако, приблизившись к дому, она увидела, что выцветшие стены поросли мхом и лишайником. Она даже не была уверена, осталась ли хоть где-нибудь целая крыша. Конюшня и на­ружные постройки тоже находились в запустении. В целом дом и его окрестности предстали перед Мюйрин как нечто из готического романа в стиле ужасов – все мрачное, заброшенное, уединенное.

– Вам придется остаться на ночь с нами в коттедже. В доме будет очень холодно. Должен сказать, у меня не было до­статочно времени, чтобы хорошенько его осмотреть, когда я приезжал сюда несколько недель назад. Я ничего не сделал в поместье, только разбирался с кредиторами, потому что Августин не оставил мне никаких инструкций, уезжая в Шот­ландию.

– Не стоит извиняться, Локлейн. Я уверена, вы сделали все, что смогли, – ответила Мюйрин, пытаясь говорить спокойно, хотя сердце у нее упало. – У нас хотя бы дров достаточно? – неуверенно спросила она.

– Я нарубил довольно много на прошлой неделе, когда была хорошая погода, так что какое-то время мы будем в тепле. А еще здесь много торфа.

– А где же бумаги на имение?

– В кабинете и в конторе поместья. Но сейчас уже слишком поздно начинать с ними работать! Вы, должно быть, очень устали.

– Я в порядке, правда. Вы не могли бы показать мне, где контора?

– Вон там, – указал он, поднимая сумки и ведя ее в обход к черному ходу.

Старый ржавый ключ повернулся в не менее ржавом замке, и он провел Мюйрин внутрь. Она посмотрела на гору бумаг и произнесла: «Думаю, я понимаю, о чем вы».

Локлейн положил руку на ее плечо.

– Почему бы вам не пойти со мной в дом и не познако­миться с Циарой?

– Я только возьму несколько бухгалтерских книг, почитаю их у камина, если вы не против.

– Пожалуйста, если вы так хотите, Мюйрин. Теперь вы хозяйка поместья, – напомнил Локлейн. Она почувствовала какую-то слабость.

Домик Локлейна находился недалеко от конюшен: это была трехэтажная постройка, разделенная на большую кухню и жи­лую площадь с двумя спальнями приличного размера по одной стороне дома.

Сестра Локлейна Циара сразу же вышла поздороваться с братом. Потрепав его по плечу, она довольно холодно по­жала руку Мюйрин.

Циара оказалась очень маленькой, сдержанной женщиной с золотистыми прядями в темных каштановых волосах и зе­леными глазами. Ей было тридцать четыре, она была на два года младше Локлейна, но выглядела даже старше, и ее грубые руки свидетельствовали о том, что в течение долгих лет она занималась тяжелой работой. Она была приветлива и вежли­ва, но не слишком дружелюбна. Мюйрин она разглядывала с откровенным любопытством и недоверием. Представляя ей Мюйрин, Локлейн натянуто улыбнулся:

– Это Мюйрин Грехем Колдвелл, жена Августина. Циара со стуком уронила миску, в которую накладывала картошку, и удивленно уставилась на обоих, обернув к ним свое выразительное утомленное лицо.

– Хозяин поместья женился?

– Это еще не все новости. Августин умер. Я предложил Мюйрин остаться у нас, пока мы приведем дом в порядок.

Циара продолжала молча смотреть на них, пока наконец не спохватилась, взяла накидку Мюйрин и засуетилась вокруг, чтобы та почувствовала себя уютней.

– Ах вы бедняжка! Но как? Я не понимаю…

– Пожалуйста, Циара, не сейчас, – напрасно настаивал Локлейн.

– Нет, Локлейн, расскажите ей. Или нет, лучше я сама. В отеле в Дублине произошел несчастный случай: Августин застрелился. Мы похоронили его вчера и приехали сюда.

– Боже правый, какой ужас! – Циара покачала головой, пытаясь прийти в себя.

Она подошла к огню и открыла крышку небольшого чер­ного пузатого котелка. Затем разложила картошку, которая была в нем, на три тарелки, а затем из еще одной небольшой кастрюльки, висящей над углями, положила им понемногу тушеного кроличьего мяса с подливой.

Локлейн покраснел, стыдясь простоты и бедности своего жилища. Он с облегчением заметил, что Мюйрин не обратила на это внимания и приступила к еде, предварительно поблагодарив хозяйку. По крайней мере, в коттедже чисто, подумал он про себя. Тем не менее ему было очень неловко.

– Я собираюсь перенести сюда вещи из своей комнаты, – сказал он. Он положил в рот еще одну ложку показавшегося теперь безвкусным мяса и попытался его проглотить.

Не глупите. Я могу поспать и здесь, у камина, или вместе с Циарой. Нет никакой необходимости выгонять вас из соб­ственной комнаты.

– Но в моей комнате только одна кровать, – хмуро воз­разила Циара и получила в ответ пронзительный взгляд от брата.

– Это не играет роли. Я могу постелить на полу, – спокой­но ответила Мюйрин.

–Мюйрин, вы леди из высшего света. Очень плохо, что вам приходится здесь оставаться, но чтобы вы спали на полу – уж это совершенно немыслимо, – краснея, сказал Локлейн.

– Да, я об этом думала, и все же собираюсь сделать имен­но так. Локлейн, прошу вас, ведь мы уже все обсудили и обо всем договорились.

Локлейн еще больше покраснел от этого напоминания и уже почти решился предложить ей снова спать на одной постели.

Ты должен подумать, резко одернул себя он и отвел взгляд от аметистовых глаз Мюйрин.

Он поднялся, чтобы отнести чемоданы в комнату Циары, и вышел из коттеджа. Через несколько минут он возвратился с матрасом, который принес из конюшни.

– Он совершенно чистый. Я нашел его в сарае. Он, очевид­но, предназначался парню, работавшему в конюшне, но тот уехал еще до моего прибытия сюда. Думаю, с тех пор как здесь не стало лошадей, нет нужды нанимать кого-то вместо него. Так что теперь матрас в вашем распоряжении.

– Спасибо, я думаю, он вполне подойдет, – сказала Мюй­рин. Она взялась за один край и помогла Локлейну разложить его на полу комнаты, куда Циара принесла несколько чистых выглаженных простыней.

– А что случилось с лошадьми? – спросила Мюйрин, пере­таскивая матрас в угол.

– Думаю, Августин продал их, чтобы выручить деньги на поездку в Шотландию, но, зная, как Колдвеллы обращаются с деньгами, допускаю, что они могли быть потрачены на что угодно, – ответил Локлейн с откровенным презрением в голосе.

– А нет ли здесь каких-нибудь его родственников, людей, готовых помочь вдове Августина, если я обращусь к их чув­ствам? – спросила Мюйрин.

Локлейн нахмурился, почувствовав, как прошлое снова всплывает в его жизни.

– Только его двоюродный брат Кристофер из соседнего поместья Духары. Он уехал в Европу, и его не будет здесь какое-то время, по крайней мере я так думаю. Он такой же транжира, каким был Августин.

В этот момент в комнату вошла Циара и, услышав слова брата, уронила простыни и одеяла, которые принесла.

– В чем дело? – раздраженно спросил Локлейн, смущенный неуклюжестью сестры.

– Н-н-ни в чем, – ответила она. – Я просто была неосторожна.

• Предыдущая
• 16/69
• Следующая