Оазисы (СИ) - Цзи Александр - Страница 31

— Рыцари Дебрей бродят где-то рядом, убивая людей, — произнес он тихо, но с нескрываемым раздражением. — Целые Оазисы. В наших силах их остановить… да, друзья, в наших силах! Если будем прятаться и делать вид, что проблемы не существует, она от этого не исчезнет. Осаму пришел с Либеры, и мы должны как можно быстрее добраться до этого Оазиса и выяснить его личность! У тебя, Кассия, будет впереди вся жизнь, чтобы посмотреть тысячи Оазисов…

На минуту повисла неловкая пауза.

Первым заговорил Кровак:

— Говоришь, этот псих из Либеры? Вряд ли. Народ там не такой. Они не воинственные, совсем.

Тэн с готовностью закивал, так что косички затряслись.

— Возможно, этот Осаму и не был воинственным, — возразил Алан, — но он воспитывался у синоби.

— Наверняка он с Амазонии или Хэйдиал, — заявил Кровак. — Достало его бабское владычество, вот он и психанул. Но только не с Либеры.

— Почему? — спросил Алан. — Этот Оазис ближе всего к Зэн Секай. Осаму мог прийти только оттуда.

— Не обязательно! — запальчиво сказала Кассия. — Он — Пилигрим, значит, мог бродить по Дебрям очень долго, питаясь одним дэрсуном.

Тэн, на которого посмотрела Кассия, огладил редкую бородку.

— Два-три неделя можно ходи, один дэрсун жуй.

— Жители Либеры совсем не тот народ, что хочет воевать, — сказал Кровак.

— Всегда есть исключения! — пробурчал Алан. Он чувствовал, что его обложили со всех сторон.

— Есть, — не стал спорить Стефан. — Но в Либеру мы не пойдем, уж не обессудьте. Сперва доставим женихов, а потом — пожалуйста!

— Нужно идти сразу в матриархальные Оазисы! — сказала Кассия Алану. — Он явно оттуда!

— А если он всё-таки с Либеры?

— Либера ближе, — напомнил Матиас. — Одинокий мальчик не мог пройти много…

— Стефан, это касается всех Пилигримов, — загорячился Алан. — У нас общий враг!

— Ты знаешь, где он? — спокойно спросил Омар. — Скажи, в каком он Оазисе, и мы пойдем туда. Мы его убьем или, по крайней мере, постараемся убить.

— Я не знаю, где он!

— Тогда мы идём в Амазонию, а после — в Хэйдиал. А уже потом — в Либеру.

Алана распирал гнев. Этот мерзкий Омар то и дело ощупывал Кассию взглядом, а той, видно, внимание нравилось… Алан не мог обосновать того, что сначала следует наведаться в Либеру, хотя и чувствовал, что именно так и следует поступить. Это бесило.

— Голосуем, — сказал он наконец. — Кто за Либеру, поднимите руки.

К его удивлению, руки подняли и Матиас, и Тэн, и Димитрий. Судя по всему, Матиас и Тэн были не прочь снова побывать в Оазисе, который когда-то произвел на них впечатление, а Димитрия распирало любопытство. Кассия проговорила дрожащим голосом:

— Я хотела бы посетить Амазонию и Хэйдиал.

— В этом нет никакой проблемы, — встрял Омар. Он обращался к Кассии. — Вы можете присоединиться к нашему каравану. Стефан не будет против, он сам вас приглашает. А потом, если захотите, вы воссоединитесь с вашей группой.

Его сладкий журчащий голос выводил Алана из себя. Он так и хотел испытать удар Рафу на этом прилизанном красавчике. Как назло, Кассия будто и не замечала его слащавости.

— Так и сделаем! — обрадовалась она. Посмотрела на Алана и добавила: — Если ты не против.

— Пилигрим — олицетворение свободы, ему никто не может указывать, — пропел мерзкий Омар.

— Я не против, поступай, как знаешь, — выдавил Алан.

Лицо Кассии окаменело. Алан не мог понять, чем она недовольна.

— Вот и отлично! Я иду с караваном Кровака. Встретимся в Либере или в ее окрестностях.

Всё существо Алана кричало, чтобы запретить Кассии ехать в чужом караване, но он промолчал. Похоже, девушка прямо-таки рвется в эти матриархальные Оазисы. Помнится, у них и разговор о чем-то подобном был… Кто он такой, чтобы запрещать ей? Омар прав: никто не вправе запрещать Пилигриму идти своей дорогой.

— Встретимся в Либере или ее окрестностях, — повторил Алан.

Матиас покачал головой, а Тэн возвел очи горе и разразился тирадой на родном языке. Алан был рад, что не понимает его языка.

Наутро следующего дня — а день выдался на редкость солнечный, умеренно жаркий и в целом весьма приятный — поредевший отряд Алана поднялся на гребень зеленого холма, на склонах которого тут и там торчали серые валуны, и увидел впереди бескрайнюю гладь моря и Оазис Либера на берегу. В лицо дул легкий и ровный ветерок, несущий влагу и соль.

Настроение у Алана было не то чтобы хорошим. Всю ночь он почти не спал, ворочаясь с боку на бок и постоянно обдумывая вчерашний разговор с Кассией и Омаром. Под утро у него слегка ломило в висках и затылке от продолжительных бесполезных размышлений о том, как надо было ответить этим двум, да и всем остальным во время вчерашней пикировки. Когда пришла его очередь дежурить, включилось проклятое воображение, которое принялось предлагать варианты того, как проводят время вместе Кассия и Омар.

“А ведь я нашел ту единственную, которую люблю, и она Пилигрим, как и я. Но я настолько туп, что упустил ее! Птичка упорхнула буквально из-под носа, — терзался Алан, дежуря у тлеющего костра перед рассветом. — Вонючий Омар! Хотя — черт с ними обоими. Для Кассии какие-то дикие матриархальные Оазисы важнее всего остального. Если она на этом этапе нашего знакомства упирается и делает всё по-своему, то что будет, когда мы поженимся? Устроит в отряде матриархат и заставит перевозить нас исключительно женихов?”

От этих вроде бы резонных умозаключений легче не становилось. Особенно Алана беспокоил вопрос Кассии, разрешает ли он ей уйти вместе с Кроваком, и ее изменившееся лицо, когда он “разрешил”. Идиоту понятно, что она ждала возражений. Возможно, категоричный запрет, бурное проявление ревности и вызов на дуэль Омара понравились бы Кассии куда больше… Жаль, что в тот момент Алан этого не понял.

Думай — не думай, а выбор сделан. Кассия сейчас в караване Кровака, в обществе целой кучи незнакомых мужиков, включая слащавого Омара, а Алан с друзьями стоит в трех милях от Либеры — то есть почти там, куда он, собственно, и стремился.

Издали Либера представлялась довольно обширным зеленым пятном с белыми точками зданий, одним краем распластанным по желтой полосе берега, а другим взгромоздившемся на уступчатые склоны скалистых гор. По горам вниз низвергалось несколько водопадов.

Над кронами многочисленных деревьев Оазиса стлалась легчайшая дымка и, кажется, колебалось марево, как в полдень в пустыне.

— Вот и Либера, Оазис свободы, — сказал Матиас, глубоко вдыхая морской воздух.

— …и ванн с пузырьками, — добавил Тэн.

Алан хотел спросить Тэна, что он имеет в виду, но передумал. И так узнает в ближайшие часы. Димитрий, судя по всему, считал так же, поскольку воздержался от расспросов. Возможно, промолчал и из-за гордости: Тэн с Матиасом постоянно избегали отвечать на прямые вопросы о Либере, ссылаясь на то, что иначе приятный сюрприз будет испорчен. В результате любопытство Алана и Димитрия разогрелось не на шутку, и, если б не события вчерашнего дня, Алан галопом поскакал бы к Оазису.

— Посещаем уже который Оазис, а всё без невест, — пробурчал Димитрий.

— Либера всё равно не нуждается в невестах, — фыркнул Матиас.

— Как это не нуждается? Им женихов привозят, что ли?

Вместо ответа Матиас поднес палец к губам и с загадочным видом сказал “ш-ш-ш!”. Тэн рассмеялся, а Димитрий выругался и пожелал, чтобы они оба провалились вместе со своими секретами. Он первым хлестнул лошадь и поскакал вниз по склону. Остальные устремились следом.

Менее чем за полчаса отряд приблизился к Черной границе вокруг Либеры. Море шумело совсем рядом, за полосой кустарников и груд высохших и побуревших на солнце водорослей. Волны облизывали мелкую темную гальку. Сразу за Черной границей начинался крутой склон с вырезанными в скале ступенями, а за склоном виднелись деревья и разноцветные черепичные крыши.

Пересекая границу, Алан смотрел налево, в сторону уходящей в море скалистой косы, служившей естественным молом, отсекающим ветер и натиск прибоя от берегов Оазиса. Если у либериан есть пляжи, то вода там тихая, как в пруду.