Оазисы (СИ) - Цзи Александр - Страница 18

Алан и Матиас сбавили скорость. Нужно было посоветоваться, какой дорогой двигаться. Ни у кого не возникало желания снова посещать колоссальную могилу Хоу-Вердена. Через горы должен пролегать другой путь. Увы, эти места знал хорошо лишь один Эмиль. Матиас поделился с Аланом опасением, что попытка найти другую дорогу самостоятельно грозит вылиться в долгое блуждание в ущельях. Алан согласился, что, по всей видимости, придется идти старым путем.

Разговор, к которому присоединились остальные Пилигримы, прервало отчаянное ржание лошади и женский крик. Алан обернулся одновременно с товарищами. Рене во весь опор неслась к кустам на берегу ручья в двухстах метрах.

— Змея! — крикнула Кассия, пытаясь успокоить своего скакуна. — Лошадь Рене испугалась змеи.

Алан даже успел заметить змею — довольно крупную гадюку, свернувшуюся в траве, — прежде чем рванулся за Рене, которая отчаянно хваталась за гриву погнавшей лошади. Позади загромыхал бас Матиаса. Черный Пилигрим велел Тэну и Димитрию защищать от Тварей Кассию, а сам, судя по всему, последовал за Рене и Аланом.

Алан несся вслед за Рене, сердце колотилось, ноздри раздувались не хуже, чем у коня. Он уже прикидывал, как оттеснит Рене от ручья и схватит животное за узцы.

Вдруг он увидел колодец. Он прятался в тени кустов прямо впереди.

Сердце пропустило удар, потом застучало сильней. Алан нещадно подгонял рыжего Вихря, и тот, подтверждая справедливость своего прозвища, стал быстро нагонять Рене.

Скорее всего, он догнал бы невесту в ближайшие пару минут и встал между ней и колодцем. Но лошадь Рене споткнулась. Невеста не удержалась в седле и с пронзительным воплем покатилась по траве, а лошадь помчалась дальше, немного забирая влево.

Позади слышался топот нескольких лошадей. Алану было некогда оглядываться, чтобы выяснить, что там происходит. Он притормозил и, не дожидаясь полной остановки, спрыгнул на землю.

Рене была жива и вроде бы невредима. Они поднималась на ноги, озираясь на колодец, расположенный в десятке шагов.

Алан не сделал и трех шагов, когда из колодца с визгом вылетело длинное сегментированное тело Твари. Оно изогнулось с поразительной скоростью, блеснули металлические руки. Тварь схватила Рене и взмыло вверх.

Алан выдернул шпагу и принялся наносить удары по панцирю Твари. Рене барахталась и вопила где-то высоко. Откуда-то прилетел камень, затем второй. Они ударялись о Тварь без какого-либо результата. И кому это пришло в голову кидаться камнями? Алан быстро глянул назад. На мгновение удивление затмило страх за Рене и горячку боя. Это была Кассия; она спешилась и швыряла камни.

Подоспевшие Пилигримы скопом навалились на Тварь, и та была вынуждена ретироваться. Рене лежала на траве без признаков жизни. Матиасу не понадобилось много времени, чтобы убедиться в смерти.

Пилигримы сгрудились вокруг тела Рене.

— Мы прокляты, — заявил Димитрий. — И ее не сберегли.

Никто ему не ответил. Алан не верил в проклятия, но найти другую причину их злоключений было сложно. Кассия опустилась перед Рене на колени и провела рукой по исцарапанному лицу подруги.

— Это судьба, — сказала она спокойно. Ее спокойствие поражало. Кассия словно преобразилась. Алан подумал, что горе последних дней изменило их всех. Те, кто не сломался, сделался сильнее. — Больше нет нужды идти в Грейстоунхилл. Мы можем заняться поисками Рыцарей Дебрей.

— Кто это мы? — хмыкнул Димитрий. Он выглядел сбитым с толку. Очевидно, необычная реакция Кассии на неожиданную смерть Рене впечатлила и его.

— Мы, Пилигримы, — сказал Матиас вместо Кассии. — Друзья, нас снова пятеро, к добру это или нет.

— Я не… — начал Алан и умолк. Догадка ударила подобно молнии.

— Тварь излучала Эманацию все время, — продолжил Эмиль в полной тишине. — У бедняжки Рене не было шанса выжить. Но Кассия, как видите, жива. Она Пилигрим.

На третий день после того, как караван покинул Санти, заморосил назойливый дождь, который не прекращался до самого вечера. С наступлением сумерек он ослаб, но едва Пилигримы развели костер под невысоким обрывом на берегу речушки, как с темных небес вновь полилась влага. Было холодно и сыро, сухого хвороста не добыть. Димитрий громко и изобретательно клял дурную погоду, пока с Тэном ставил шатры.

Матиас молчал, но тоже не светился от счастья. Предстояло ужинать холодной пищей. И это после тяжелого перехода! Другое дело Кассия. Она воплощала собой саму энергию; помогала мужчинам стреноживать коней, ставить шатры, кинулась было за хворостом, но Матиас с усталой улыбкой ее остановил — все равно бесполезно.

Алан наблюдал за Кассией краем глаза. Ему, как и всем остальным, энтузиазм девушки был вполне понятен. Девушка внезапно обрела новую сущность, сущность свободного странника, тут есть от чего радоваться. И возвращаться домой она решительно не хотела. Если бы не смерть подруг, радость была бы намного сильнее. Алан порадовался про себя, что Кассия не сломалась окончательно после пережитого ужаса, и что обретение новых способностей приключилось так вовремя.

Вероятно, радость Алана за нее посоперничала бы с счастьем самой Кассии. Хоть какое-то радостное событие за прошедшую неделю! Алану было жаль погибших, а смерть Эмиля он воспринял как потерю отца, но обретение Кассии — именно Кассии, а не кого-то иного — проливалось целебным бальзамом на душу. Ситуация в караване, конечно, осложнилась, ведь прежде в чисто мужском коллективе женщинами были только невесты и кобылы. Как девушка вольется в их небольшое общество? Как примут ее остальные? И что случится, если — и тут дыхание Алана пресекалось — они с ней станут парой?

После смерти Рене возвращение в Грейстоунхилл потеряло смысл. После похорон невесты Пилигримы единогласно решили двигаться в Зэн Секай. Сейчас это решение было единственным, не вызывавшим у членов каравана кисло-хмурых мин. Никто из них не горел желанием тащиться через горы в Грейстоунхилл, где придется признавать полный провал экспедиции и говорить с родителями погибших девушек. Наверное, еще никогда путешествия не заканчивались гибелью лидера каравана и большей части невест. Но и никогда за всю историю, добавлял Алан мысленно в стремлении успокоить себя и обелить честь их каравана, на пути Пилигримов не становились Рыцари Дебрей.

— Завтра к обеду прибудем в Зэн Секай, — сказал Матиас громко. Наверняка желал подбодрить приунывших товарищей. — Надеюсь, там найдется работенка для Пилигримов, — добавил он тише, обращаясь к Алану. — Пора уже обзавестись золотишком.

Поставив шатры вместе с Тэном, Кассия уселась рядом с Аланом. Ветер растрепал ее каштановые локоны, лицо раскраснелось. Все её стройное тело излучало энергию, и, видимо, бывшей невесте приходилось прилагать усилия, чтобы сдерживаться.

— Теперь всё измениться?

Алан кивнул. У него чуть было не вырвались слова: да, все наладится, все будет хорошо. Но он вовремя прикусил язык. Еще не все решено. Члены каравана должны сказать свое слово. Он уверен в Матиасе, возможно, в Тэне. Димитрий мог иметь иное мнение. Алан тряхнул головой. Еще рано размышлять об этом. Время покажет.

— Хорошо, — сказала она, правильно истолковав его молчание. — Я подожду решения.

— Пилигримы — свободный народ, — проговорил Алан, тщательно выбирая слова. — Мы не навязываем свое мнение друг другу. И каждый из нас имеет право на мнение. Лидер принимает большинство решений, чтобы не тратить время на бесконечное обсуждение каждого шага, но любой из нас может возразить ему. А сейчас Эмиля нет… И нужно голосование, чтобы оставить тебя в караване… Наши еще не голосовали, но я буду за то, чтобы ты осталась. Матиас, думаю, тоже…

Кассия выслушала внимательно. Отблески костра переливались на ее мокром плаще. Половина лица и фигуры тонула во тьме.

— Не волнуйся, Алан, — ответила она. — Если я не останусь в вашем караване, найду другой. Я ведь Пилигрим!

Алан не совладал с мимикой. Заметив его выражение лица, Кассия беззвучно рассмеялась.