Алиби Алисы - Скьюс К. Дж. - Страница 17

И тут я снова замечаю мужчину в капюшоне. Он толчется возле рыбного магазина и делает вид, что разглядывает витрину. Никто кроме него не интересуется макрелью. Дождь стих, но он не опускает капюшон и вдобавок надел еще и темные очки. Теперь у меня нет никаких шансов опознать его. Он идет в мою сторону. Он ищет меня.

Мне нельзя идти домой — там я буду легкой добычей. На работу тоже нельзя — там меня все ненавидят. И снова звонить Скантсу я тоже не могу.

И тут меня осеняет. Я пойду в тренажерный зал к Кейдену. Он ведь предлагал мне прийти.

Иду быстрым шагом, прикрываясь как щитом семьями, пробующими разную еду, и выбирая на ходу кратчайший путь. Пробираюсь по боковым улочкам, постоянно оглядываясь, чтобы проверить, не идет ли за мной мужчина в капюшоне. Выхожу на аллею и бегу по ней к главной улице, где всегда полно машин, людей, прогуливающих своих собак, и мамашек с колясками. Там свидетели. Там безопасность.

Когда я прохожу мимо газетного киоска, его дверь внезапно распахивается, и оттуда выскакивает сердитая женщина с пронзительно-зелеными глазами. На ней розовые «Угги», розовые лосины и покрытый блестками топик с надписью «Разве я не сочная?» поперек груди.

— Эй, ты, — кричит она. — Ты ведь Джоана? Мой Альфи приносит тебе газеты.

— Да. Как у него дела?

— Это не твоего ума дело, — рычит она. Не понимаю, с чего это она так разъярилась. — Вот, забери.

Она тычет мне в живот помятую картонную коробку — игру, которую я купила ему.

— Это был просто подарок, — говорю я. — Однажды утром он был расстроен и рассказал мне о двух хулиганах, которые приставали к нему в школе. Я хотела немного подбодрить его, только и всего.

— Ты и сласти ему давала, разве не так?

— Только пакетики с конфетами.

— Ты всегда оставляешь ему подарочки у ворот. Не нуждается он в твоих подарочках.

— Но он всегда их забирает, — улыбаюсь я.

— Ты че, смеешься надо мной?

— И не думаю. Просто хотела сделать ему приятное.

— Ты, блин, просто приманиваешь его. Знаю я вас, гребаных извращенцев, — и, не говоря больше ни слова, она со всего размаху наносит мне удар кулаком в лицо. Я теряю равновесие и падаю возле стены. — Оставь моего сына в покое, педо-сучка.

— Я ничего такого не имела в виду, — кричу я ей, зажимая нос и рот рукой в полной уверенности, что сейчас польется кровь, но вместо этого ощущаю ее в горле и понимаю, что у меня что-то сломано. В висках стучит, и голова просто разламывается на куски.

Что плохого в том, что я дарила ребенку подарки? Никого я не приманивала. С чего бы мне его приманивать? А теперь получается, что я не только лгунья, а еще и извращенка? Подхожу к тренажерному залу вся в слезах. Голова слегка кружится.

Я хочу видеть Кейдена, мне нужна его защита. Но он уже собирается уходить. Останавливаюсь на стоянке и смотрю на часы — еще только четыре, но он очень спешит, стараясь отделаться от какого-то посетителя, который продолжает что-то ему говорить.

Но вот он выходит. На спине — рюкзак. Видно, что он опаздывает. Мне хочется узнать, к чему такая спешка, что он вообще делает, когда он не дома и не на работе. А что, если у него свидание? Например, с той девушкой в купальнике, с которой он флиртовал накануне. Нет, пожалуйста, только не с ней! И лучше вообще ни с кем. Он нужен мне. Я первая его нашла.

Через секунду он уже на мотоцикле. Нажимает на газ и уносится. Но не направо, в сторону нашего дома, а налево.

Мне еще никогда никто не изменял. Мне больно и тошно до чертиков.

Если вам снова станет страшно или заявится тот, кого вы не хотите видеть, позвоните мне. Если меня нет дома, значит, я в тренажерном зале.

Гребаный лжец. Вот теперь у меня вообще никого нет.

В субботу тетя Челле и дядя Стью находят себе подмену в баре и решают, что мы все должны провести целый день на пляже. При каждой возможности Стью и Челле отправляются в Корнуолл, где родился Стюарт и где они познакомились. Айзек, Пэдди и Фой тоже названы в честь разных мест в окрестностях Корнуолла. Сегодня мы отправляемся в местечко под названием Бухта Тревананс, где они раньше не бывали. Нам с Фой разрешили сидеть в багажнике универсала и охранять припасы для пикника. По дороге мы представляем себя похищенными королевами — Шарлоттой и Женевьевой, — которых везут в повозке через пустыню, соединяем наши запястья браслетами, сплетенными из цветов, и распускаем волосы.

Пэдди и Айзек сидят на заднем сиденье и режутся в свои игры. Несмотря на то что оба они в наушниках, до нас периодически доносится громкое «бинг» или «бум».

Приезжаем в бухту и спускаемся по крутой лестнице к берегу. Поначалу все идет так, как бы мне и хотелось. Мы с Фой бегаем к воде, приносим полные ведерки и заполняем ров вокруг нашего огромного песчаного замка. Мы не просто строим его, мы в нем живем. Наши развевающиеся на ветру платья касаются песчаных стен его залов, а в его коридорах эхом отдается наш смех. Мы почти слышим позвякивание бесценных самоцветов наших ожерелий, топот копыт рыцарских коней во дворе замка и звуки горнов, трубящих гимн в честь нашего прибытия.

— Мам, ты должна звать нас нашими новыми именами, — говорит Фой. — Я теперь королева Женевьева, а Алиса — королева Шарлотта.

— Пожалуй, я сегодня буду королевой Мэри, — решаю я, — потому что у меня так много детей.

— Окей, значит, мы теперь королева Женевьева и королева Мэри. Будешь нас так называть, мам?

— Ну хорошо, королева Латифа, иди-ка сюда, я намажу тебе спину кремом от загара. — На тетушке Челле шляпа с широкими полями и красно-синий полосатый купальник, в котором она выглядит как кинозвезда, хотя обычно носит только длинные платья и застиранные майки. На пляже все выглядят по-другому. Счастливее. Даже дядюшка Стью вылез из своих джинсов и майки с надписью «Доктор Кто» и облачился в мешковатые шорты. Айзек берет напрокат доску для серфинга, и они с Пэдди по очереди пробуют на ней свои силы.

А еще мы едим. Все самое вкусное, что только можно себе представить: сосиски в тесте, куриные наггетсы, мягкие пирожки с мясом и шпинатом. А на десерт — шоколадный пудинг с печеньем, которое мы с Фой вкушаем своим особенным образом: разделяем, слизываем варенье, а потом снова соединяем и обкусываем их по периметру, пока от них не остаются только маленькие диски, которые тают во рту. Я останавливаюсь только тогда, когда еда начинает вылезать у меня из ушей. Я абсолютно счастлива тем счастьем, которое не замечаешь, пока его у тебя не отнимут.

Мы почти закончили наш замок и ищем в песке ракушки, чтобы украсить его, и тут я замечаю у себя на ноге кровь. Всего несколько капель, но откуда им было взяться? Я думаю, что порезалась — тетя Челле купила нам новые ведерки и лопатки с острыми краями, но пореза нигде не видно. И тут я вижу, что кровь стекает по моей ноге. Оттуда.

Мое сердце начинает учащенно биться, и я вспоминаю урок биологии, на котором нам рассказывали про менструацию. И вот, сидя на песке в своих трусиках, я понимаю, что это безо всякого предупреждения случилось со мной в десять лет и восемь месяцев. Заворачиваюсь в пляжное полотенце и, пока никто не заметил моего исчезновения, бегу к ресторану, где есть туалет.

В туалете темно и мрачно, а пол покрыт отпечатками мокрых ног и обрывками бумаги. Заскакиваю в кабинку и запираю дверь. Вся промежность испачкана кровью — она такая красная, ее ни с чем нельзя спутать. Беру большой комок туалетной бумаги, оттягиваю трусики и стараюсь вытереть ее. К горлу периодически подкатывает. Снова вспоминаю урок биологии. С началом менструации вы становитесь женщинами, сказала учительница-Но это неправильно. Я еще не женщина, я только маленькая девочка — Элли-Белли-Синдерелли, лапкин. Тупо смотрю на подсохшую красную струйку у себя на бедре.

Там, за дверью кабинки, толкутся люди. Перемазанные в песке девочки шлепают по полу и просят мам помочь им натянуть купальники. Какая-то малышка заглядывает под дверь и тут же исчезает. Мои щеки пылают от стыда, внизу живота — боль. Я ни за что отсюда не выйду.