Откуда взялся этот Клемент? - Пирсон Кит А. - Страница 55

— Осторожнее здесь, пупсик! — предостерегает меня Клемент после первых же шагов вниз.

Да уж, падение с шаткой лестницы послужит впечатляющим итогом моего везения за прошедшую неделю. Потому я внимаю предупреждению Клемента и аккуратно ставлю ноги. На каждое движение ступеньки отзываются металлическим скрежетом.

Внизу масштаб нашей задачи становится более чем очевидным.

— И откуда же начинать, черт побери? — бормочу я.

— Действуем методом исключения.

— Как это?

— Дай-ка лампу.

Клемент проходит со светильником в центр зала, поднимает его над головой и медленно ведет лучом справа налево по дальней стене.

— Вот! Смотри.

Я подбираюсь к нему и поднимаю взгляд на стену.

— Видишь?

— О да, вижу!

На стене висят два плаката, выцветшие и основательно потрепанные. Каких-либо деталей и даже цветов уже не разобрать, однако часть текста на них пока еще вполне разборчива. Левый плакат предлагает отведать ирландский виски «Джеймсон», но картинка под заголовком едва-едва угадывается. Правый же сохранился малость получше: сверху белыми буквами напечатано «Джули Эндрюс», а под ними — «Гавайи».

— Это афиша? — догадываюсь я.

— Ага.

— Никогда не видела этого фильма, а вы?

— Только анонс. Поверь мне, полная фигня.

— Все это, конечно же, очень интересно, вот только плакаты не помогут нам определить, где располагалась касса.

— А вот и помогут! Ну кто же станет вывешивать рекламу в кассе? Значит, у этой стены ее и не было.

— Хм, пожалуй, верно.

Клемент снова ведет лучом по стене, пока в дальнем углу не вырисовывается темный квадратный проем шириной чуть более двух метров. Зияние тьмы за ним перекрывается раздвижными воротами.

— Там, наверное, спуск на платформу.

На смежной стене только кирпичная кладка.

— Здесь тоже вряд ли, слишком близко к лестнице.

— Значит, она должна была находиться здесь, — заключаю я, указывая на стену слева.

— Согласен.

Внезапно из-за ворот в углу раздается грохот; стремительно перерастая в симфонию скрежета, визга и лязга.

Когда громкость достигает максимума, из тьмы нас обдает волной теплого затхлого воздуха, и следует быстрая серия вспышек света, прямо как от фотоаппаратов папарацци возле какого-нибудь фешенебельного клуба.

— Боже, Клемент, что это?

Он качает головой, пережидая шум. Пол под ногами у нас так и ходит.

Через несколько секунд представление заканчивается, и снова становится поразительно тихо.

— С учетом того факта, что мы находимся на чертовой станции подземки, мои дедуктивные способности подсказывают, что это был поезд.

— Э-э… Хм, да, конечно. Простите, я немного нервничаю.

— Так продолжаем?

— Да. Откуда начнем?

— Хороший вопрос.

Клемент изучает левую стену зала. Пару раз проведя рукой по усам, он приходит к некоему заключению, после чего направляется с лампой в угол и примерно в метре от стены ставит ее на пол, направив свет вверх.

— С учетом того, что тайника здесь устроить как будто не из чего, на месте Гарри я бы вытащил из стены пару кирпичей и выдолбил за ними нишу, куда и заныкал бы слиток. Стоит кирпичи поставить на место, и ничего заметно уже не будет, если только специально не искать.

Какое-то время я ошарашенно созерцаю стену длиной в десять метров и высотой в пять, затем возмущенно обрушиваюсь на Клемента:

— Вы издеваетесь? Да здесь почти пятьдесят квадратных метров кирпичей! Мы всю ночь будем их проверять!

— Вовсе нет. Сомневаюсь, что он притащил с собой лестницу, так что выше уровня головы спрятать всяко не смог бы. Таким образом, про половину стены можно забыть.

— О, это совсем другое дело! — не унимаюсь я. — Подумаешь, проверить какую-то тысчонку с лишним кирпичей!

С того самого момента, как Клемент предложил отправиться на поиски мифического золота, я уже знала, что это дохлый номер. Наверное, просто позволила увлечь себя в азарте охоты, вот реальность и уступила место блажи.

Но теперь, в этой темной и затхлой пустоте, перед стеной бесчисленных отсыревших кирпичей, реальность решительно возвращается на свое место.

— Пупсик, ты так и будешь стоять?

Совершенно раздавленная, тяжко вздыхаю и неохотно плетусь к Клементу.

— Господи, это же смешно, — продолжаю ныть я. — Даже если здесь и спрятан слиток золота, нам его в жизнь не найти!

Он скрещивает руки на груди и хмуро мерит меня взглядом.

— А чего ты ожидала? Уж не думала ли, что мы заявимся сюда, а слиток будет лежать на столике в углу?

— Нет, разумеется, но все равно это безнадежно.

— Ну и прекрасно. Тогда пойдем отсюда. Незачем тратить время.

— Незачем?

— Конечно, незачем. Просто сдадимся и уже через десять минут будем сидеть в машине.

Я даже не знаю, что ему ответить.

— По-моему, пупсик, тебя хлебом не корми, дай только сдаться побыстрее.

— Что-что?

— Все твои книги, что ты так и не закончила.

— А при чем тут мои книги?

— Да ты все мечтаешь написать книгу, а как доходит до дела, так сразу же «ой как тяжело», верно ведь?

— Клемент, если вы к чему-то клоните, то я не совсем улавливаю.

— Так ведь здесь все то же самое! Найти слиток Гарри тебе хочется, а вот чтоб как следует потрудиться — ну не-ет, это уже слишком!

— Вовсе нет! — возмущаюсь я. — Я просто…

— Ну что «ты просто»? Пойми, пупсик, это ведь ничем не отличается от сочинения книги. Начинаешь с начала и идешь до самого конца. Вкалывай и иди вперед. Что здесь непонятного?

Я нервно перебираю пальцами, радуясь про себя, что в тусклом свете Клементу не разглядеть, как меня заливает краской.

— Или же сдайся и ищи пути попроще. Которых, возможно, и не существует. Легко дается лишь то, что не особо-то и нужно, пупсик.

Неловкое молчание прерывается грохотом еще одного поезда. В ожидании окончания какофонии Клемент прислоняется к стене и смотрит на меня — приму ли я вызов.

Пускай меня и раздражают некоторые черты Клемента, я все же не могу не признать, что его решимость и прагматизм меня по-настоящему восхищают. Именно этого недоставало всем моим мужчинам. Во всяком случае, в моей взрослой жизни.

Шум поезда стихает, снова воцаряется тишина.

— Тогда начнем? — стрекочу я, стараясь придать голосу как можно больше энтузиазма.

— Уверена?

— Абсолютно.

Клемент протягивает мне отвертку. Я озадаченно смотрю на инструмент.

— Просто иди вдоль ряда кирпичей и каждые сантиметров десять тыкай отверткой в слой раствора. Если Гарри действительно вытащил парочку кирпичей, то цемента вокруг них не будет. Даже если потом он и замазал щели землей, ты все равно заметишь разницу при ударе.

Я перевожу взгляд на стену и пытаюсь прикинуть, сколько же километров цементных линий придется истыкать отверткой.

— Пупсик, нет, — укоряет Клемент, словно бы читая мои мысли. — Давай просто начнем.

Разумеется, мой настрой был бы куда оптимистичнее, если бы предстоящий каторжный труд гарантировал результат. Но откуда гарантии? Мы всего лишь полагаемся на теорию Клемента, которая, в свою очередь, основывается на другом весьма шатком допущении. В общем, мы определенно намереваемся отыскать в стоге сена иголку, которой, вполне возможно, там нет.

— Я начну сверху, а ты снизу, — предлагает Клемент. — На полпути сменимся, так что ноющей спиной никто расплачиваться не будет.

Внутренне издаю стон и с отверткой в руке приседаю на корточки.

— Итак, начали. Первая страница, — провозглашает Клемент.

— Ага. Первая.

И мы приступаем к прощупыванию слоев раствора. Определенную домашнюю рутину я терпеть не могу. Худшая из таковых, пожалуй, глажка. Однако уже через пять минут тыканья я ловлю себя на мысли, что с огромным удовольствием поменяла бы отвертку на утюг, даже если бы предстояло выгладить целую корзину рубашек. Мало того что занятие наше само по себе изнурительное и скучное, так меня еще не оставляет ощущение, будто я постоянно слышу какие-то скребущиеся звуки.