Пятеро детей и Нечто - Несбит Эдит - Страница 7

– Какие круглые и желтые… Разве вам не хочется, чтобы монеты были пряниками и можно было их съесть?

– Ну это не пряники, и мы их не съедим, – сказал Сирил. – Идем быстрее!

Но все тащились медленно и устало, и, прежде чем показалась деревня, еще не одно дупло в живой изгороди сделалось пристанищем маленького клада. Все же, когда братья и сестры дошагали до деревни, у них еще оставалось около двенадцати сотен гиней. Но несмотря на свое несметное богатство дети с виду остались самыми обыкновенными, никто бы не подумал, что у них может быть при себе больше полукроны.

Марево жары, голубизна древесного дыма висели тусклым размытым облаком над красными крышами деревни.

Четверо детей шлепнулись на первую попавшуюся скамейку. Она стояла возле трактира «Голубой кабан».

Все решили, что в «Голубой кабан» стоит зайти Сирилу и попросить имбирного эля. Как сказала Антея: «Для мужчины нет ничего плохого в том, чтобы заходить в трактиры, это плохо только для детей. А Сирил ближе всех нас к тому, чтобы стать мужчиной, потому что он самый старший». И Сирил пошел. Остальные сидели на солнцепеке и ждали.

– Ох, ну и жара! – сказал Роберт. – Собаки высовывают языки, когда им жарко, интересно, если мы так же сделаем, станет прохладней?

– Можно попробовать, – сказала Джейн.

И они как можно дальше высунули языки, так что аж заболело в горле, но это как будто только усилило жажду, а кроме того, раздражало всех прохожих. Поэтому языки пришлось убрать – а тут и Сирил вернулся с имбирным элем.

– Заплатил за него из собственных денег, которые копил на кроликов, – сказал он. – У них не нашлось сдачи с золотого. А когда я вытащил пригоршню монет, мужчина рассмеялся и сказал, что это фишки для игры в карты. Еще я взял несколько бисквитов из стеклянной банки на стойке и печенье с тмином.

Бисквиты были мягкими и сухими одновременно, а печенье слишком мягким, но имбирный эль помог все это проглотить.

– Теперь моя очередь попытаться что-нибудь купить, – сказала Антея. – Я следующая по старшинству. Где повозка и пони?

Повозка и пони были в трактире «Шахматная доска», и Антея вошла туда через черный ход, потому что всем известно: маленьким девочкам не годится заходить в трактиры, где продают пиво. Она вернулась, по ее собственным словам, «довольная, но не зазнавшаяся».

– Трактирщик сказал, что соберется в мгновение ока, – доложила она. – Поездка в Рочестер и обратно будет стоить один соверен… Или как там называются наши монеты. Кроме того, он подождет нас в городе, пока мы не купим все, что нужно. По-моему, я отлично справилась.

– Наверное, ты считаешь себя чертовски умной, – мрачно сказал Сирил. – Как ты это провернула?

– В любом случае мне хватило ума не вынимать из кармана пригоршни денег, чтобы они показались дешевой подделкой, – отбрила Антея. – Я просто подошла к молодому человеку, который мыл губкой ноги лошади, протянула один соверен и спросила: «Вы знаете, что это?» Он ответил: «Нет» – и позвал своего отца. Старик сказал, что это настоящая гинея и спросил, моя ли она, могу ли я тратить ее, на что захочу? Я ответила, что моя и мне можно ее тратить. Потом я спросила о повозке и пони и пообещала отдать ему гинею, если он отвезет нас в Рочестер. Кстати, его зовут С. Криспин. И он сказал: «Уже бегу».

Дети впервые катили в запряженной пони шикарной повозке по красивым проселочным дорогам. Им это очень понравилось, хотя новые впечатления не всегда бывают приятными. В пути каждый из братьев и сестер строил радужные планы, на что потратит деньги. Конечно, планы составлялись про себя, потому что все чувствовали: при старом трактирщике лучше не вести себя, как богатеи, а быть богатыми только в мыслях.

По просьбе детей старик высадил их у моста.

– Если бы вы хотели купить экипаж и лошадей, куда бы вы пошли? – спросил Сирил таким тоном, как будто задает вопрос просто от нечего делать.

– К Билли Пизмаршу, в «Голову сарацина», – тут же ответил старик. – Хотя мне запрещают рекомендовать лошадников, да я и сам не доверился бы ничьим рекомендациям, если бы покупал лошадь. Но если ваш папа подумывает купить выезд, в Рочестере нет более честного и вежливого человека, чем Билли, уж поверьте мне.

– Спасибо, – поблагодарил Сирил. – Значит, «Голова сарацина».

В Рочестере детям пришлось наблюдать за тем, как один из законов природы переворачивается с ног на голову, как акробат. Любой взрослый сказал бы, что деньги трудно добыть и легко потратить. Но волшебные деньги оказалось легко добыть, а вот потратить не просто трудно, а почти невозможно. Торговцы Рочестера шарахались от сверкающего волшебного золота и называли его фальшивкой.

Сперва Антея, которая имела несчастье в тот день сесть на свою шляпку, хотела купить новую. Она выбрала в витрине очень красивую, украшенную розами и голубыми павлиньими перьями, с ярлычком: «Парижская модель, три гинеи».

– Как хорошо, что тут написано «гинеи», а не «соверены», которых у нас нет, – сказала Антея.

Но когда в магазине она протянула три гинеи на ладошке, довольно грязной, поскольку девочка не надела перчатки перед тем, как отправиться в карьер, молодая леди в черном шелковом платье очень пристально на нее посмотрела, пошепталась о чем-то с более взрослой и менее красивой леди, тоже в черном шелковом платье, а потом они вернули деньги и сказали, что такие монеты больше не в ходу.

– Это настоящие деньги, – сказала Антея, – и они мои собственные.

– Верю, – ответила дама. – Но сейчас уже не пользуются такими деньгами, и мы их не принимаем.

– Наверное, там решили, что мы украли эти гинеи, – сказала Антея, вернувшись к остальным. – Если бы у нас были перчатки, нас не приняли бы за воришек. А из-за моих грязных рук люди начинают сомневаться.

Поэтому дети выбрали скромный магазинчик, и девочки купили там хлопчатобумажные перчатки – простенькие, за шиллинг. Но, когда они предложили гинею, женщина посмотрела на нее через очки и сказала, что у нее нет сдачи. За перчатки пришлось заплатить из карманных денег Сирила, скопленных на кроликов. На эти же деньги был куплен зеленый кошелек из искусственной крокодиловой кожи за девять пенсов.

Дети заглянули еще в несколько магазинов, где продавались игрушки, духи, шелковые носовые платки, книги, разукрашенные ящички с канцелярскими принадлежностями и фотографии местных достопримечательностей. Но никто в Рочестере так и не захотел разменять гинею, и, чем больше магазинов оставалось позади, тем грязнее и растрепаннее становились дети, а Джейн в придачу поскользнулась и упала там, где только что проехала тележка с водой. Кроме того, все очень проголодались, но выяснилось, что за гинеи никто не продает им еду.

После напрасных попыток купить что-нибудь в двух булочных братья и сестры так проголодались (от запаха выпечки, как предположил Сирил), что шепотом составили план и в отчаянии осуществили его.

Они вошли в третью булочную, под названием «У Била» и, прежде чем человек за прилавком успел вмешаться, схватили по три свежих булочки за пенни, сложили их грязными руками в стопку и откусили большой кусок от этого тройного сэндвича. Потом дети в страхе замерли с набитыми ртами и с двенадцатью булочками, зажатыми в руках.

Потрясенный хозяин выскочил из-за прилавка.

– Вот, – сказал Сирил, стараясь говорить как можно четче и протягивая гинею, которую он приготовил перед входом в магазин, – отсчитайте плату из этого.

Мистер Бил схватил монету, попробовал ее на зуб и положил в карман.

– Уходите, – сказал он коротко и строго.

– А сдача? – спросила бережливая Антея.

– Сдача? – переспросил мужчина. – Я сейчас покажу вам сдачу! Можете считать – вам повезло, что я не послал за полицией, чтобы выяснить, где вы взяли такие деньги!

Укрывшись в саду рочестерского замка, миллионеры доели булочки, и, хотя пышная мякоть была восхитительна и действовала как заклинание, поднимая настроение компании, даже самое стойкое сердце дрогнуло при мысли о том, чтобы спросить у мистера Билли Пизмарша в «Голове сарацина», не продаст ли он лошадь и экипаж. Мальчики отказались бы от этой затеи, но Джейн всегда была оптимисткой, а Антея не любила бросать задуманное на полдороге, и мальчики уступили их натиску.