Неприступная красавица - Фарр Диана - Страница 25

• Предыдущая
• 25/63
• Следующая

— О, а это бы вас расстроило?

— Чрезвычайно!

— Тогда я воздержусь, — пообещал он. — В данный момент.

Она снова покраснела и стала выглядеть еще прелестнее. Но он видел, что в ее душе происходит борьба.

— Надеюсь, вы понимаете, — сказала она наконец, — что я совершенно не привыкла к таким вещам.

— К каким?

— Чтобы меня поддразнивали. И к пустым комплиментам. А еще, я не знаю, как это назвать, к слащавым речам!

Так говорят в Ирландии.

— Ну да, конечно. Вы ведь выросли в Ирландии. — Он подавил смешок. — А я никогда там не был.

— Никто бы об этом не догадался, — лукаво возразила она. — У вас такой дар молоть чепуху и безбожно льстить…

— Синтия, дорогуша, я надеюсь, что это комплимент, — растягивая слова в подражание ирландскому акценту, произнес он.

Синтия поперхнулась от смеха.

— И не надейтесь. К тому же у вас совершенно не получается ирландский акцент.

— Во всяком случае, я заставил вас рассмеяться. Мне нравится, когда вы смеетесь.

Она улыбнулась, но покачала головой.

— Я не знаю, почему мне смешны ваши выходки. Дело не в том, что именно вы говорите, а в той манере, в какой вы всю эту чепуху преподносите.

— Правильно, — согласился он. — Мне не хватает настоящего остроумия, и я компенсирую его глупостью.

— О Господи! Неужели я так сказала?

— Что-то вроде этого. Не беспокойтесь. Мне все равно, считаете ли вы меня простачком или умником. Главное — чтобы вам со мной было весело.

— Дерек! — возмутилась она. — Что вы такое говорите!

Вряд ли кто-нибудь считает вас простачком.

Они уже спустились на первый этаж. Дальше по коридору были слышны голоса. Видимо, несколько человек собрались в библиотеке. Синтия автоматически пошла на шум голосов, но Дерек взял ее за локоть, чтобы остановить. Она удивленно повернулась к нему.

— Не ходите туда, — серьезно сказал он, понизив голос, так чтобы никто не мог их услышать. — Я все утро повсюду искал вас, а теперь собираюсь удержать. — Он увидел, что она напряглась, и добавил намеренно небрежным тоном:

— По-моему, я это заслужил. И вы, как мне кажется, тоже. — Сквозь ткань платья он ощутил, как она дрожит.

— Удержать меня? Не понимаю, что вы хотите этим сказать.

— Удержать вас возле себя, — поправился он. — На какое-то время. — Это было не совсем то, что он имел в виду, но пока этого хватит. Он еще больше понизил голос. — Нам так много надо сказать друг другу.

Настроение у обоих моментально изменилось. В воздухе повисло напряжение. Поскольку она молчала, он тихо добавил:

— Я должен поговорить с вами, или я сойду с ума.

Она окаменела. Потом очень медленно подняла на него глаза, полные муки.

— Разве вы не понимаете? — Это был почти шепот, но сколько в нем было боли! — Мне нечего вам сказать. И я не могу вас слушать. Мне не следовало идти с вами. — Вся дрожа, она выдернула руку. — Не преследуйте меня, прошу вас.

Отпустите меня.

Но он не мог ее отпустить. Он загородил ей дорогу.

— Всего пять минут. Ведь я прошу не слишком много, не так ли? — Он увидел, что она собирается отказать ему даже в этом, и сказал:

— Хорошо. Три. Три минуты.

Ее взгляд был устремлен на дверь библиотеки.

— Я не могу. Даже три минуты. Не здесь. Не сейчас.

— Тогда где? И когда?

— Дерек, ради Бога…

— Я встречусь с вами там и тогда, где и когда вы скажете.

— Нигде! И никогда.

Она попыталась обойти его, но он опять загородил ей дорогу. На этот раз он почти прижал ее к стене.

— Вы от меня не уйдете. — Он говорил тихо, но твердо. — Вы сами знаете, что вам от меня не избавиться. Я, буду вас преследовать, Синтия, также, как вы преследовали меня — в моих мыслях, конечно. Вы не знаете, как я страдал, как не знал покоя все эти три года.

За се спиной была стека, и ей пришлось остановиться.

— Нет, я знаю, — прошептала она. Она побелела как полотно. — Я тоже страдала.

Ее близость сводила его с ума. Он хотел прижаться к ней, обнять се. Он так сильно этого хотел, что весь дрожал от желания прикоснуться к ней.

— Встретимся сегодня вечером, — прохрипел он, нависая над ней. — Мне все равно где.

Он увидел, как у нее расширились зрачки, как от волнения билась крошечная жилка на шее. Ее губы разомкнулись, и она прошептала:

— На верхней площадке лестницы. Я встречусь с вами на верхней площадке лестницы.

— Когда?

— В полночь. Нет… без четверти двенадцать.

— Я приду.

Он вздохнул и выпрямился. Синтия поднесла к лицу дрожащую руку, но не закрыла его, хотя казалось, что она в ужасе от того, что только что пообещала Дереку. Потом она, нагнувшись, проскользнула под рукой Дерека и убежала.

Он улыбнулся ей вслед. Он одержал победу! Ему хотелось кричать, прыгать и бить кулаками по воздуху.

— А на какой лестнице? — пробормотал он, но в коридоре уже никого не было. Он усмехнулся и пообещал исчезнувшей Синтии:

— Ничего. Я тебя найду.

Синтия положила на стол перед собой лицом вверх бубновую семерку, аккуратно прикрыв все карты, кроме верхнего края восьмерки треф. Дерек громко застонал, а Ханна вскричала:

— Синтия, негодница!

— Ну, ну, — укоризненно сказал мистер Эллсуорт, посмеиваясь. — Это же всего-навсего игра.

— Да, конечно, но почему ей так поразительно везет? — Дерек с явным отвращением взглянул на свои карты. — Мне ни за что не избавиться от всей этой мелочи.

Синтия позволила себе чуть улыбнуться.

— Это всего лишь игра, мистер Уиттакер.

— Которую я, как обычно, обречен проиграть. Это был последний удар, который вы мне нанесли, или у вас есть в запасе еще, леди Синтия?

Синтия посмотрела на лежащие на столе карты и внимательно сравнила их с теми, что были у нее на руках. Дерек был слишком близко, и ей было трудно сосредоточиться на игре. Она решила, что лучше рискнуть, чем продумывать все до конца. Все взгляды были устремлены на нее, а сегодня такое пристальное внимание было ей невыносимо.

— Пожалуй, что последний, — ответила она, имитируя спокойствие, которого она отнюдь не ощущала.

Игра перешла к Дереку. Он притворился, что тихо ругается себе под нос, с комичным видом перетасовывая карты, словно они каким-то волшебным образом могли превратиться в другие, если их перекладывать то в одном, то в другом порядке. Время шло. Он дважды выбирал карту из тех, что веером держал в руке, и в нерешительности помахивал ею над столом, будто собираясь ее сбросить. Но оба раза он засовывал выбранную карту обратно, качая головой и яростно бормоча нечто невнятное. Ханна начала наконец посмеиваться, а мистер Эллсуорт рискнул вполне дружелюбно запротестовать:

— Послушайте, дорогой друг, либо играйте, либо берите еще карту. Одно из двух.

Синтия не позволила себе смеяться. Она не смела расслабиться. Маска полной невозмутимости словно приклеилась к ее лицу, хотя она наблюдала за Дереком из-под полуопущенных ресниц. Ее сердце бешено колотилось. Она смогла провести вечер рядом с Дереком — при этом под столом их колени были на расстоянии нескольких дюймов друг от друга только потому, что Ханне и мистеру Эллсуорту нужны были для игры еще два партнера. В тот вечер она всячески избегала взгляда матери и намеренно пыталась создать впечатление, что поощряет именно мистера Эллсуорта. Но сердцем она чувствовала, что ее недавно обретенное понимание того, что она может найти в себе силы и смелость взбунтоваться против матери, все росло. Более того, стремление противостоять родителям и следовать велению своего сердца с каждым часом все больше крепло.

Однако она должна подавить опасные импульсы в самом зародыше, сказала она себе. Только по этой причине — и не по какой-нибудь недозволенной — она согласилась встретиться сегодня ночью с мистером Уиттакером. Исключительно для того, чтобы раз и навсегда расставить все по местам. Она все ему объяснит, и он ее поймет. Но даже если и не поймет, то она попытается растолковать ему, что придется оставить ее в покое. Ради него самого и ради нее, в сотый раз напомнила она себе. Отвергнув его окончательно и бесповоротно, она сослужит ему хорошую службу. Надежда слишком обманчива. Если она не сбудется, то принесет ему еще большую боль. Она избавит его от боли, не оставив ему никакой надежды. Да, именно так она и поступит!

• Предыдущая
• 25/63
• Следующая