Владыка (СИ) - Седых Вячеслав - Страница 73

— Сеньор Ронин, я могу разрешить дипломатической миссии проследовать в Абиссинию, — загородив телом дверной проём, расставил руки в стороны губернатор.

— Да казаки могут и без разрешения в Абиссинию уйти, — остановившись, усмехнулся владыка. — Каравану паровозы нужны и вагонов побольше, чтобы разом выехать.

— Весь подвижной состав в вашем распоряжении, уважаемый сеньор Ронин, — заискивающе улыбаясь, упёрся обеими руками в дверные косяки стойкий губернатор.

— Ну, тогда, пользуясь вашей добротой, абиссинские паломники сперва вывезут всё своё имущество с портовых складов, — обнаглел атаман парагвайских разбойников.

— Так у абиссинцев его мало совсем, — сразу не понял подвоха француз.

— Я доподлинно знаю: им итальянцы много задолжали, — панибратски похлопал сговорчивого хозяина по плечу заморский корсар. — Ещё с Первой итало–абиссинской войны контрибуцию не выплатили. А захотят оспорить, пусть потом в Лигу Наций жалобу подают, да и ты, дружище, вали всё на дикие нравы аборигенов.

— Парагвайцев? — сквозь зубы выдавил губернатор.

— Да мы–то тут, вообще, проездом, — пожав плечами, развёл руками невинный заморский дипломат. — Это всё паломники распоясались, никакой управы на сумасшедших паладинов Абиссинии нет, даже император фанатикам не указ.

— Грабить будут только итальянцев? — прищурившись, осторожно глянул в бесстыжие глаза казака–разбойника губернатор.

— А ты, дружок, подробный списочек дай, где итальянское добро хранится, чтобы паломники зря по чужим амбарам не шарили, — подмигнул Алексей. — Так–то оно дело быстрей пойдёт. Кстати, за последствия экспроприации контрабандного товара не переживай: итальянцы в Лигу Наций жаловаться не побегут, ибо нельзя украсть то, чего хозяева признать перед честным миром своей собственностью не могут. Да и себя, добрый человек, зря не кори: поступить иначе тебе не позволила бы гражданская совесть, — Алексей посуровел взором, — или божьи люди, которые присланы воплотить промысел господний в жизнь, али в смерть — это уж смотря, кто на какую сторону встанет, в борьбе сил свети и тьмы. Ну а коли тебя обижать фашистские злыдни вздумают, так казаки заступятся, придут и Джибути под свою руку возьмут.

Православный проповедник перекрестился и сунул золотой крест к испуганной физиономии французского католика.

— Коли веруешь, добрый человек, во Христа Спасителя — целуй распятие святое, и разойдёмся с миром, — потребовал с губернатора клятву на кресте владыка Алексей.

Француз, не чинясь, чмокнул пухлыми губами золотой крест и перекрестился, но уже на католический манер. Конфликт был урегулирован — Джибути спасено от разорения и уничтожения.

Алексей тот час же отбыл на дирижабле в Аддис–Абебу, а казаки и «паломники» начали отправлять своё имущество в столицу по железной дороге, при этом в первую очередь загружали товар с, опустевших уже до сожжения, итальянских складов. Немало ещё предстояло экспроприировать по губернаторским спискам, но то уже дело следующих железнодорожных ходок — за раз всего добра, своего и добытого, было не увезти.

Алексей правильно рассчитал, что Бенито Муссолини раньше намеченного срока войну Абиссинии не объявит, ибо пока ещё не перетащил технику и боеприпасы в Африку, и в Лигу Наций жаловаться на казаков–разбойников тоже не побежит. Итальянцы не могли всенародно признаться в контрабандном провозе через территорию Французского Джибути запрещённых военных грузов. А казаки все свои экспроприации снимали на киноплёнку, да ещё составляли документы на изъятие контрабанды со складов, заставляя французов заверять описи имущества печатями и подписями. Франции же тоже ссориться с казаками–разбойниками было не с руки, пусть Италия сама зубы ломает о Парагвай. Однако он так неудобно и далеко располагался, что Италия не имела возможности существенно навредить анархистской республике. Оставалось только сосредоточить армии в Эритрее и Итальянском Сомали и уж тогда отомстить за нанесённое оскорбление.

О соотношении сил в предстоящей неравной схватке и зашла речь по прибытии Алексея в Аддис–Абебу. В императорском дворце был дан пышный приём дорогим гостям, и после ужина Хайле Селассие и владыка Парагвая уединились в рабочем кабинете хозяина. Император получил хорошее образование и неплохо изъяснялся на французском, Алексей тоже сносно владел им, поэтому секретные переговоры можно было вести без переводчика.

— Какие силы, по данным парагвайской разведки, итальянцы намерены собрать для военной компании в Африке? — предложив гостю расположиться по другую сторону письменного стола, занял своё кресло хозяин дворца.

— Если суммировать войска в Эритрее и Сомали, то у Муссолини к октябрю будет: до семисот тысяч солдат и офицеров, — поделился секретными сведениями Алексей, — шесть тысяч пулемётов, две тысячи орудий, шестьсот танков, четыре сотни самолётов и пятнадцать тысяч автомобилей.

Император тяжело вздохнул и с грустью подвёл печальный сравнительный анализ:

— Это получается, что у итальянцев будет всего больше, чем у нас: в полтора раза воинов, в шесть раз пулемётов, в десять раз пушек, в сто раз танков, в сорок раз самолётов и в пятьдесят раз автомобилей. И добрать техники нам негде. Руководствуясь решением Лиги Наций, все нейтральные страны отказали Абиссинии в поставке оружия. Хорошо ещё, что мы успели получить старое стрелковое оружие от Японии и чуток современного из Германии. С учётом ещё и помощи из Парагвая, я кое–как сумею вооружить винтовками лишь пятьсот тысяч воинов.

— Вы недооцениваете военную помощь Парагвая, — с усмешкой на губах, укорил горемыку–императора казачий атаман.

— Тысячу гражданских электромобилей и сотню безоружных воздушных стрекоз, — с нескрываемым пренебрежением вспомнил о парагвайской технике император.

— Парагвайские грузовички очень скоростные и неприхотливы к топливу, — указал на сильные стороны электромобилей с пароэлектрогенераторными прицепами Алексей. — Полсотни машин можно забронировать железными листами, превратив в броневики. Броневые листы и станковые пулемёты мы привезли из Парагвая. А ещё скоро доставим из порта Джибути сотню спаренных пулемётов для установки на автожиры и партию новейших зенитных орудий калибра восемьдесят пять миллиметров. Снарядов к зениткам и пороховых ракет к автожирам тоже в достатке. И главное — после годичного курса обучения в военном училище Парагвая, в Абиссинию прибудет тысяча подготовленных к современной войне офицеров. Для усиления, к каждому из абиссинских командиров батальонов придан начальник штаба, в чине майора, и офицер по боевой подготовке, в чине лейтенанта. Ещё я привёз из Парагвая полтысячи командиров разведвзводов и сапёрных групп, специалисты прибудут со служебными собаками. Из Южного Конго переброшено полтысячи опытных снайперов, а из Парагвая доставлена тысяча винтовок с оптическим прицелом для метких охотников Абиссинии, которых отобрали наши индейцы, кстати, тоже ещё тысяча снайперов. И не надо забывать о десяти тысячах офицеров и военных специалистов, уже ранее переброшенных в страну.

— Снайперов и офицеров в достатке, — тяжело вздохнув, отмахнулся император, — а вот обученных солдат не больше двухсот тысяч наберётся.

— У нас есть полгода, чтобы подготовить ещё триста тысяч солдат, — обнадёжил атаман. — Пусть императорская гвардия и войска феодальных правителей составят второй эшелон обороны, а первый сформируем из новобранцев.

— Потому что не жалко пустить на убой? — усмехнулся император.

— Нет, потому что это будут лучше подготовленные части, — удивил парагвайский владыка. — За полгода наши офицеры сделают из новобранцев элитные войска.

— Разве такое возможно? — поднялись брови у императора. — Да и как людей на полгода отвлекать от повседневных работ?

— Теперь их работа — война, — указал Алексей. — И подчиняться они будут не племенным вождям и феодалам, а командирам новой гвардии — паладинам Абиссинии. Все молодые офицеры происходят из знатных родов, поэтому конфликтов с местными правителями не возникнет. Тысячу батальонов возглавят абиссинские лейтенанты, выпускники парагвайского военного училища. Командирами рот и взводов станут казаки. Ну и, конечно, всё высшее командование возьмут на себя опытные парагвайские офицеры. Все парагвайские офицеры уже в достаточной мере знают амхарский язык, чтобы отдавать команды солдатам и обучать их военному делу, а уж боевого опыта у них за плечами: не менее двадцати лет у русских казаков и десяти лет у индейцев.