Тайна Лоринг-Чейза - Фарнол Джеффери - Страница 43

• Предыдущая
• 43/72
• Следующая

– Еды я могу принести, – сказал Дэвид. – Если ты подождешь, сделаю это с радостью.

– Нет, нет, приятель, сердечно благодарен, но риск слишком велик. Тебя могут заметить и выследить… Этот парень с Боу-стрит – хитрющий, как лисица, только, чтобы меня поймать, надо быть еще хитрее. Я ведь здешние места знаю как свои пять пальцев, а то и лучше!

– А как насчет денег? У меня осталось около тридцати шиллингов от тех двух гиней, которые ты мне одолжил…

– Оставь себе, приятель. Денег у меня много, хотя я отдал бы их все за плотный ужин с кружкой пива.

– Что я могу сделать для тебя, Бен Баукер?

– Да что там… – Бывший каторжник печально махнул рукой. – Просто пожелай мне удачи. Она меня не баловала. Ну, и кроме того… можешь по-дружески пожать мне руку… в знак того, что веришь мне и не сомневаешься в том, что я рассказал тебе истинную правду.

Дэвид не колеблясь протянул руку Бену Баукеру.

– Удачи тебе, Бен! – сказал он. – Милосердное провидение уберегло тебя от преступления ради какой-то хорошей цели. В конце концов, это и есть самая большая удача. И если ты когда-нибудь разыщешь свою Нэнси, то придешь к ней с чистыми руками, не запятнанными кровью твоего врага.

Бен Баукер вздохнул и покачал головой.

– Эх, малышка Нэн! Она потеряна для меня навсегда, бедное создание. Будь она жива – как знать, может, моя жизнь изменилась бы к лучшему. Только она умерла, приятель, иначе давно бы уже вернулась домой к матери-старухе. Та все глаза проглядела, ее дожидаясь, каждую ночь молится о возвращении дочери. Вон там, в Льюисе.

– В Льюисе? – переспросил Дэвид. – Ее мать живет в Льюисе?

– Ну да. Она содержит маленькую лавчонку на главной улице.

– Постой-постой! Маленькую мелочную лавку… сразу как минуешь мост? Миссис Мартин?

– Точно, приятель. А ты откуда знаешь, что ее так зовут?

– Об этом мне сказала одна женщина на Лондонском мосту. И было это меньше двух месяцев назад. Одинокая женщина с добрым лицом, на котором горе оставило свой след…

Баукер грохнулся на колени и схватил Дэвида за руку.

– Дружище, – сказал он хрипло, – благослови тебя Бог! Так, значит, моя маленькая Нэнси… моя Нэн… жива? О, неужели это правда?

– Святая правда, Бен!

Бывший каторжник опустил голову и сцепил руки, словно в молитве.

– Тогда я верю, – сказал он, – верю, что Бог есть!.. И да хранит Он тебя от всяких бед! А я… я сейчас же иду в Лондон разыскивать мою Нэн. Ты прав: слава Богу, что мои руки чисты. Я найду ее, хотя бы на это ушла вся оставшаяся жизнь!

С трудом поднявшись на ноги, Бен Баукер постоял, подняв измученное лицо к звездному небу, затем, внезапно схватив руку Дэвида, крепко пожал ее и, не добавив ни слова, захромал своей дорогой.

в которой мистер Шриг демонстрирует элемент внезапности

Еще долго после того, как экс-заключенный заковылял в ночь, Дэвид, не в силах преодолеть страх, мучимый все возрастающими сомнениями, стоял, глядя во тьму. Все громче и настойчивей звучал в нем голос вновь оживших подозрений, терзал и изводил так, будто Дэвид собственными ушами слышал шорох женского платья, задевшего стену.

Через некоторое время он двинулся дальше, но ноги переставлял автоматически, ничего не замечая вокруг. Его обуревали черные мысли.

Так он шел, не обращая внимания на направление, забыв об усталости, до тех пор, пока не очутился на окраине деревни Лоринг. Тесно сбившиеся дома стояли темные, молчаливые – деревенские жители не привыкли полуночничать.

«Спит она или нет?» – гадал Дэвид.

Конечно, сон – это дар Божий, целительное средство для растревоженного ума, врачующее душевную и телесную боль. Дэвиду тоже не мешало бы сейчас прибегнуть к этой панацее – он очень нуждался в поддержке и утешении.

Перед ним возвышалась резко очерченная на фоне луны старая колокольня лорингской церкви, под седыми стенами которой покоилось столько Лорингов – Невилов, Хэмфри и Дэвидов. История рода уходила в прошлое и прослеживалась вплоть до первого сэра Дэвида, одетого в кольчугу, который, приехав из Крестового похода короля Ричарда, построил эту церковь во славу Господа и в благодарность за свое благополучное возвращение. Скоро к надгробным надписям прибавится еще одна: «Священной памяти сэра Невила, тринадцатого баронета Лоринга».

Где-то теперь его неприкаянная душа, внезапно и насильственно ввергнутая туда, откуда нет возврата?

Поддавшись внезапному порыву, Дэвид пересек широкую дорогу и, ступив за ворота кладбища, медленно двинулся меж поросшими травой могильными холмиками и выщербленными надгробными плитами. Он останавливался, чтобы прочесть то или иное имя, размышлял о тех, кто, некогда полный жизни, спал теперь под ними вечным сном.

Его размышления прервало раздавшееся неподалеку сиплое покашливание. Оглянувшись, Дэвид с удивлением и некоторым испугом увидел старика в холщовой блузе, который уселся прямо на плоскую надгробную плиту. Старик поманил его костлявым пальцем.

– Сэр, если не боитесь оживших мертвецов, идите сюда! – прошептал странный призрак – Я кое-что вам скажу!

Недоумевая, Дэвид приблизился и узнал древнего старца, которого несколько дней назад угощал в таверне «Вздыбившийся конь». Лицо его, изборожденное чудовищными морщинами, с обвислым носом и широким беззубым ртом, почти сплошь заросло бакенбардами. Белые космы падали на хитро прищуренные глаза.

– Здравствуйте, – вежливо приветствовал его Дэвид. – Скажите, если не секрет, что вы делаете здесь так поздно?

– Я пошшорился с дочерью, – шепелявя, отвечал патриарх, – а когда это случается, я всегда ухожу из дому и сижу здесь, на этих плитах, чтобы ее помучить… Она труслива, боится приходить сюда ночью иж-жа прижраков. Пускай помучается.

– Как же вы не мерзнете?

– Хе-хе, я мучаю ее этим способом, только когда тепло. В дождь я иду в свинарник, а если холодно, жабираюсь на сеновал – с вилами!.. Но кладбище мне нравится больше всего. Я привык к могилам, можно шкажать, полюбил. Кладбище – моя стихия.

– Значит, вы не боитесь привидений?

– Хе-хе! Прижраки, могилы, шкелеты мертвецов – это ж у меня в крови, я приучен к ним с колыбели… Мой папаша-то работал могильщиком.

– В самом деле?

– Ага! Он весь пропах могилами – особенно шибало в нос в сырую погоду… Он мне смастерил куклу из берцовой кости и назвал ее «Босси», по имени серо-бурой коровы священника… Я без нее спать не ложился, да… Вы не из этих мест будете, молодой человек?

– Нет, но мы с вами уже встречались.

– А… Ну тогда вы слыхали об нашем убийстве. В наших местах убийства случаются не так часто, как в Льюисе или тем паче в Лондоне, но если уж случаются – куда до них Льюису и Лондону! Прекрасное, чудесное убийство… Просто расчудесое! – И почтенный старец, раскачиваясь из стороны в сторону на надгробной плите, захихикал от восторга. – Взяли да и зарезали нашего сквайра… хе-хе, прикончили сквайра Лоринга, грозу всей округи, особенно бедняков… насмерть! Сынок мой, Джоуэл, как раз сейчас помогает делать надгробие. Сквайра собираются похоронить сразу после коронерского дознания… Да, зарезали, словно барана, и, честно, я не буду проливать по нему слез, нет, не буду. Я очень даже рад!

– Почему же это?

– Потому что мертвый сквайр лучше живого. Он как-то раж жасадил меня в кутузку – ох и задубел же я там, до костей проняло. Но вот я жив, а его нет, и никто не знает, чья это работа. Тайна, молодой господин.

– Да уж, тайна, – вздохнул Дэвид.

Тут старик затрясся и захихикал еще визгливее и противнее, чем прежде.

– Чему вы смеетесь?

– Ну и умора, прошти Гошподи! – хихикал патриарх, восторженно хлопая себя по ляжкам. – Наклонитесь, я шепну вам на ушко… Я знаю, кто это жделал!

– Неужели?

– Ага! Я даже видел нож!

Дэвид наклонился ближе.

– Какой нож? – спросил он резко.

– Очень оштрый. Как игла! На серебряной рукоятке.

• Предыдущая
• 43/72
• Следующая