Дыхание Ивента (СИ) - Мантикор Артемис - Страница 42

Призвал из руки майр, дал ему немного энергии жизни и создал тонкий деревянный мостик. А затем, перейдя на ту сторону, вернул оружие обратно, оставив мост в напоминание о себе.

— И правда друид, — на лице девушки промелькнуло удивление.

А я вдруг рассмеялся.

— Ты… чего? — удивление сменилось настороженностью.

— Подумал о Серой. У неё нет чувств, но она всегда их гипертрофировано изображает. У тебя их полно, но тебе нравится казаться кусочком льда.

— У-у. Наблюдательный, — опять спряталась за показным равнодушием девушка и сразу же сменила тему, ткнув вдаль. — Здесь безопасно вон до той вышки. За ней начинается пограничный район. Одного из слабых топов Альянса. Там спускаемся. Переходим в Кунсткамеру. Оттуда — в Клоаку. Делай, что говорю, и проблем не будет. Верь каждому слову. Иди след в след…

— А не переигрываешь?

Эстель сдержала улыбку.

— Тогда просто молчи и будь моей тенью. Потом я отвечу, если будут вопросы. Или сейчас. Пока мы на крыше. В Клоаке меняемся. Я буду слушать тебя. А ты — меня защищать. Могу быть разве что сенсором.

— А зачем тебе туда? Ты можешь меня провести и уходить.

— Ты плохо слушал Софью. Или она не говорила о лабиринте хаоса. Ты его не пройдёшь.

— У меня есть свои способы.

— Вот как? Значит, ты мой коллега, сенсор-искатель, — она понимающе кивнула.

Понимающе, ага, как же. Издевательски, конечно же.

— Скорее Свора сильно меня обидела, и я не против устроить небольшой прорыв.

— Прорыв? — девушка резко остановилась. — Шутка? Нет, ты серьёзен. С какой цепью ты связан?

— Ты такой не знаешь, — хмыкнул я. — И надеюсь, это останется нашей маленькой тайной. Учти, я сейчас говорю это только потому, что верю Сайне.

— Любые нарушения, связанные с цепью — хуже жертвоприношений.

— Учитывая историю Первуха, жертвы на Стене вообще дело хорошее.

Эстель поморщилась.

— Я лишь листочек в потоке реальности. Однажды я исчезну. И забуду об этой жизни. Вот так.

— Это ты к чему сейчас сказала?

— Это оберег от уныния, — пояснила она. — Я не могу изменить то, на что не влияю. Но в потоке Стены это не важно — она одинаково забудет всех. Демонолога Первуха. Друида Арктура. Великого героя Эстель-Аномалию.

— Разве от этого не будет ещё более грустно?

— Почему? — искренне удивилась она. — Это ведь значит, что всё не имеет значения. Можно расслабиться и не парить мозг.

— Похоже на любимую фразу Чёрной.

— Нет, её «всё бессмысленно» и моё «ничто не имеет значения» — разные! — возмутилась она. — Чёрная будет равнодушно смотреть на смерть других, потому что нет смысла кого-то спасать. А моя бессмысленность тёплая! Я помогу именно потому, что это бессмысленно. Я делаю то, что мне нравится и плевать хотела на последствия. Ведь я просто листик в потоке реальности. А она — равнодушие мёртвое! Вот!

— Всё-всё, понял, — я миролюбиво выставил руки вперёд в примирительном жесте.

Это была самая длительная и эмоциональная тирада за время нашего знакомства. И главное, с чего бы? На ровном месте ведь вспыхнула.

— Не сравнивай меня с ней. Лучше уж с Серой.

— Звучит, будто ты успела хорошо с ней пообщаться.

— Она предатель, — тихо сказала девушка. — Я понимаю её чувства. Больно терять важных людей. Но она предаёт тех, кто жив. Она бросила Белую одну…

— Похоже, ты близко знакома с ними всеми…

— Нет, конечно, — снова вернула прежнюю издевательскую нейтральность Эстель. — Я просто очень люблю городские байки и живу со сплетницей… с двумя сплетницами.

Вниз мы спустились через поваленный высокий дом на границе условных районов города.

Здесь некогда был прорыв монстра, судя по разрушениям, и одним из последствий было узкое высокое здание поваленное на соседнее через улицу, создав своеобразный спуск.

Стала заметна разница между районами. Здесь было мрачнее, огней в окнах не наблюдалось, но определённо кто-то жил. Один раз я успел заметить, как резко закрылись тяжёлые шторы в одном из окон. Да и звуки выдавали наличие живущих здесь людей.

— Меня здесь знают. Напасть не должны. Но не выделяйся. Хорошо, что ты похож на местных.

Похвала была так себе, мягко говоря.

Это я понял, когда мы спустились вниз и прошли под треть километра, выходя в ещё более мрачное место. Здесь разрушенных построек было ещё больше, как и барахла всех видов и форм. Промозглый холодный ветер пробирал до костей. По земле летал мелкий мусор, норовя попасть в лицо.

А затем, мы увидели местных.

Что ж, кунсткамера — правильное слово.

У входа было что-то вроде собранной из хлама церкви, наверху которой помимо креста размещались и другие религиозные символы. В прошлом мире бы такой подход осудили, а в этом, наверное, есть причина такого смешения разных религий.

А под ней, как полагается, в ряд сидели несчастные жертвы неудачно встроенных модификаций. Здесь было чему посочувствовать… Фёдору, надо сказать, ещё повезло! Девушке, мутировавшей в русалку, было куда хуже. Бедняга даже передвигаться сама не могла. Или мужик без лица с глазами на руках. В каком-то ужастике, помнится, таких видел. Но представить, что у кого-то реально так устроена нервная система — это ж жизнь превращается в какую-то пытку…

И таких тут собралось больше десятка. Грязные, истощавшие, несуразные, местами — жуткие, но все одинаково беспомощные. В конце концов даже с очень страшной рожей и нечеловеческим видом если есть сила, можно многого добиться. А значит, все эти люди в телах монстров были скорее беспомощными, чем страшными.

— Еды, прошу! Или хоть горсть земли! Умоляю…

Один особенно приставучий местный вынырнул из ниоткуда прямо перед нами — жуткое непонятное существо, кожа которого вела себя, как плоть слайма. То есть постоянно перетекала и двигалась, отслаивалась, слипалась и рвалась при каждом движении.

Безгубый рот урода раззинулся в подобии улыбки:

— Молю, еды! Я помолюсь за вас, проходчица! Вы только назовите веру или бога…

Я ожидал какой угодно реакции девушки, но только не такой:

— Ох, друг мой, как я рада тебя видеть! — девушка вдруг скопировала модель поведения Серой и крепко обняла попрошайку, измазывая одежду в соплях и слизи.

— Агу? Ты кто… не вижу толком…

— Никто, дружище. Я на деле. Помочь не в силах, — он сделала грустную мину. — Но ты спроси у нанимателя, он парень при деньгах, и сердце доброе!

Она крепко хлопнула его по спине, оставив на перчатке ошмётки слизи-кожи.

Нищий перевёл хищный взгляд на меня.

Серьёзно⁈

Я посмотрел на девушку, но та уже шла дальше по улице, будто всё так и задумывалось.

— Добрый господин! Подайте во имя всех богов! Фрагменты, землица, пища — сгодится что угодно! Прошу!

О чём она только думает? Или специально? Она знает, как я угостил ту улитку, и теперь решила мне подогнать этого парня?

Я протянул руку под полы мантии и достал из убежища свёрток с остатками ужина. Специально не стал брать продукты, а выбрал остатки, чтобы не возникало вопросов, откуда у меня с собой мешок овощей посреди заснеженной безземельной Стены, где этот мешок может стоить целое состояние. С объедками проще, хотя даже по ним будет понятно, что парень я не из бедных. Как минимум, могу себе позволить корнеплоды.

— Спасибо! Спасибо, щедрый господин!!

— Не за просто так, — я задержал руку. — Есть дело.

— Да?

— Вы ведь знакомы? Когда в следующий раз встретишь ту девушку, обними и страстно поцелуй. Выдам ещё столько же.

— Обязательно, щедрый господин!! — горячо заверил меня попрошайка.

Эстель ждала меня в тёмном переулке под высокой аркой, соединявшей два дома.

— Ну и зачем? — спросил я сходу. — Ты же сама сказала — ни с кем не общаться!

— Проверка, как ты усвоил мои слова. Плохо усвоил.

— Знаешь, что я придумал? Давай-ка ты ткнёшь пальцем в ту сторону, где находится Клоака, а сама пойдёшь домой?