Этюд в багровых тонах - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 14

• Предыдущая
• 14/35
• Следующая

– Это отряд уголовной полиции Бейкер-стрит, – серьезно ответил Шерлок Холмс.

В комнату ворвалась целая орава на редкость грязных и оборванных уличных мальчишек.

– Смирно! – строго крикнул Холмс, и шестеро оборванцев, выстроившись в ряд, застыли неподвижно, как маленькие, и, надо сказать, довольно безобразные изваяния. – Впредь с докладом будет приходить один Уиггинс, остальные пусть ждут на улице. Ну что, Уиггинс, нашли?

– Не нашли, сэр, – выпалил один из мальчишек.

– Я так и знал. Ищите, пока не найдете. Вот ваше жалованье. – Холмс дал каждому по шиллингу. – А теперь марш отсюда, и следующий раз приходите с хорошими новостями!

Он махнул им рукой, и мальчишки, как стайка крыс, помчались вниз по лестнице; через минуту их пронзительные голоса донеслись уже с улицы.

– От этих маленьких попрошаек больше толку, чем от десятка полисменов, – заметил Холмс. – При виде человека в мундире у людей деревенеет язык, а эти сорванцы всюду пролезут и все услышат. Смышленый народ, им не хватает только организованности.

– Вы наняли их для Брикстонского дела? – спросил я.

– Да, мне нужно установить один факт. Но это только вопрос времени. Ага! Сейчас мы услышим что-то новенькое насчет убийства из мести. К нам жалует сам Грегсон, и каждая черта его лица источает блаженство.

Нетерпеливо зазвонил звонок; белобрысый сыщик через несколько секунд взбежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки зараз, и влетел в нашу гостиную.

– Дорогой коллега, поздравьте меня! – закричал он, изо всех сил тряся покорную руку Холмса. – Я разгадал загадку, и теперь все ясно, как божий день!

Мне показалось, что на выразительном лице моего приятеля мелькнула тень беспокойства.

– Вы хотите сказать, что напали на верный след? – спросил он.

– Да что там след! Ха-ха! Преступник сидит у нас под замком!

– Кто же он такой?

– Артур Шарпантье, младший лейтенант флота ее величества! – воскликнул Грегсон, горделиво выпятив грудь и потирая пухлые руки.

Шерлок Холмс с облегчением вздохнул, и его чуть сжавшиеся губы распустились в улыбке.

– Садитесь и попробуйте вот эти сигары, – сказал он. – Мы горим нетерпением узнать, как это вам удалось. Хотите виски с водой?

– Не возражаю, – ответил сыщик. – Последние два дня отняли у меня столько сил, что я просто валюсь с ног – не столько от физической усталости, конечно, сколько от умственного перенапряжения. Вам это знакомо, мистер Холмс, мы же с вами одинаково работаем головой.

– Вы мне льстите, – с серьезным видом возразил Холмс. – Итак, каким же образом вы пришли к столь блистательным результатам?

Сыщик удобно уселся в кресло и задымил сигарой. Но вдруг он хлопнул себя по ляжке и захохотал.

– Нет, вот что интересно! – воскликнул он. – Этот болван Лестрейд воображает, что умнее всех, а сам пошел по совершенно ложному следу! Он ищет секретаря Стэнджерсона, а этот Стэнджерсон так же причастен к убийству, как неродившееся дитя. А он, наверное, уже посадил его под замок!

Эта мысль показалась Грегсону столь забавной, что он смеялся до слез.

– А как же вы напали на след?

– Сейчас все расскажу. Доктор Уотсон, это, конечно, строго между нами. Первая трудность состояла в том, как разузнать о жизни Дреббера в Америке. Другой бы стал ждать, пока кто-то откликнется на объявление или сам вызовется дать сведения об убитом. Но Тобиас Грегсон работает иначе. Помните цилиндр, что нашли возле трупа?

– Помню, – сказал Холмс. – На нем была марка – «Джон Ундервуд и сыновья», Камберуэлл-роуд, 129.

Грегсон заметно помрачнел.

– Вот уж никак не думал, что вы это заметили, – сказал он. – Вы были в магазине?

– Нет.

– Ха! – с облегчением усмехнулся Грегсон. – В нашем деле нельзя упускать ни единой возможности, хоть и самой малой.

– Для великого ума мелочей не существует, – сентенциозно произнес Холмс.

– Само собой, я пошел к Ундервуду и спросил, не случилось ли ему продать такой-то цилиндр такого-то размера. Он заглянул в свою книгу и сразу же нашел запись. Он послал цилиндр мистеру Дребберу в пансион Шарпантье на Торки-Террас. Вот таким образом я узнал его адрес.

– Ловко, ничего не скажешь, – пробормотал Шерлок Холмс.

– Затем я отправился к миссис Шарпантье, – продолжал детектив. – Она была бледна и, очевидно, очень расстроена. При ней находилась дочь – на редкость хорошенькая, между прочим; глаза у нее были красные, а когда я с ней заговорил, губы ее задрожали. Я, конечно, сразу почуял, что дело тут нечисто. Вам знакомо это ощущение какого-то особого холодка внутри, когда нападаешь на верный след, мистер Холмс? Я спросил:

– Вам известно о загадочной смерти вашего бывшего квартиранта, мистера Еноха Дреббера из Кливленда?

Мать кивнула. У нее, видно, не было силы вымолвить хоть слово. Дочь вдруг расплакалась. Тут мне уже стало ясно: эти женщины что-то знают.

– В котором часу мистер Дреббер уехал на вокзал? – спрашиваю я.

Мать, стараясь побороть волнение, судорожно глотнула воздух.

– В восемь, – ответила она. – Его секретарь, мистер Стэнджерсон, сказал, что есть два поезда: один – в девять пятнадцать, другой – в одиннадцать. Он собирался ехать первым.

– И больше вы его не видели?

Женщина вдруг сильно изменилась в лице. Она стала белой, как мел, и хрипло, через силу произнесла «нет».

Наступило молчание; вдруг дочь сказала ясным, спокойным голосом:

– Ложь никогда не приводит к добру, мама. Давайте скажем все откровенно. Да, мы видели мистера Дреббера еще раз.

– Да простит тебя Бог! – крикнула мадам Шарпантье, всплеснув руками, и упала в кресло. – Ты погубила своего брата!

– Артур сам велел бы нам говорить только правду, – твердо сказала девушка.

– Советую вам рассказать все без утайки, – сказал я. – Полупризнание хуже, чем запирательство. Кроме того, мы сами уже кое-что знаем.

– Пусть же это будет на твоей совести, Алиса! – воскликнула мать и повернулась ко мне. – Я вам расскажу все, сэр. Не подумайте, что я волнуюсь потому, что мои сын причастен к этому ужасному убийству. Он ни в чем не виновен. Я боюсь только, что в ваших глазах и, может быть, в глазах других он будет невольно скомпрометирован. Впрочем, этого тоже быть не может. Порукой тому его кристальная честность, его убеждения, вся его жизнь!

• Предыдущая
• 14/35
• Следующая