Седина в бороду - Фарнол Джеффери - Страница 36

• Предыдущая
• 36/63
• Следующая

– Кто вы?

– Всего лишь бедняга Джимми, сэр. Всего лишь Джимми Вэмпер, который вовсе не хотел причинить вам зла. О, Боже, не надо душить меня, сэр, не надо душить Джимми. Вы не сделаете этого, сэр, вы не можете так со мной поступить! Выслушайте, сэр, выслушайте Джимми! Я знаю, где она, я знаю! У Тома порой, когда он выпивал лишку, развязывался язык, так что я знаю, где она…

– Да кто же, черт побери?!

– Ваша бедная жена, сэр, ваша жена, сбежавшая в день вашей свадьбы. Сжальтесь надо мной, Господом Богом молю, сжальтесь над Джимми, сэр!

в которой мистер Вэмпер сообщает ценные сведения

Сэр Мармадьюк подтащил своего пленника к кругу серебристого лунного света. Это испуганное дрожащее существо, на лице которого явственно читались следы нужды и лишений, вызывало лишь жалость и презрение. Как только сэр Мармадьюк ослабил хватку, мистер Вэмпер тут же принялся жаловаться на голод и клянчить деньги.

– Шиллинг, сэр, всего лишь шиллинг, чтобы купить еды, всего лишь несколько пенсов, – но заметив непреклонное лицо джентльмена, осекся и съежился.

– Итак, вы следили за нами?

– Из дружеских чувств, сэр, слово Джимми! Только, чтобы сообщить вам то, о чем вы не знаете, но что хотели бы узнать. Том частенько говаривал, что вы многое бы отдали, лишь бы найти ее. А он бросил меня подыхать с голоду. И это после всего, что я для него сделал. Но по счастью, я встретил вас, и теперь могу рассказать…

– Где она?

– Я расскажу вам, сэр, я все расскажу, но, сэр, я умираю от голода, поэтому дайте бедному Джимми пару шиллингов.

– Где она?!

– В Лондоне, сэр, но вы ведь дадите мне…

Сэр Мармадьюк яростно пнул его.

– В южной части Лондона, сэр. Это место называется Джайлз-Рентс. Она изменилась, подурнела, для бедняжки настали плохие времена.

Сэр Мармадьюк побледнел и уставился на звезды ничего не видящим взором. Затем бесстрастно спросил.

– А где он?

– Милях в пяти отсюда, в местечке под названием Годалминг. Том внезапно разбогател, получил в наследство солидный кусок, а меня, своего верного друга, бросил подыхать с голоду!

– Годалминг.

– Да, это поместье, чтобы оно сгорело! Неподалеку от владений лорда Уайвелстоука. Ну дайте же мне шиллинг, сэр… несколько пенсов.

– Кто вам сказал, как меня зовут?

– Том, сэр.

– А твои друзья-цыгане? Они тоже здесь?

– Нет-нет, я сказал им, что вы идете в Лондон, и они отправились в ту сторону.

– Почему они преследовали нас?

– Потому что старухе пришла в голову безумная идея, что вы – тот самый разыскиваемый убийца.

– А вы почему преследуете нас?

– Чтобы сказать, где можно найти Тома. Я хочу видеть, как вы в кровь разобьете его лицо, как переломаете ему руки-ноги, как убьете его! Он положил глаз на вашу леди, истинная правда! Прямо спятил. Называет ее Венерой, слово Джимми! Он совершенно обезумел от ее красоты. Если бы вы только слышали, что он говорит, вы бы на месте пристрелили его как бешеного пса.

– Возможно, именно так я и поступлю.

– Да, да, убейте его! – вскричал Джимми с леденящим душу восторгом. – Сначала ослепите его, сделайте из него месиво, пусть он умрет медленно, в страшных муках, пусть он…

– А теперь убирайся!

– Да, сэр, конечно, сэр! – Вэмпер с трудом поднялся на ноги. – Я пойду и всю жизнь буду благодарить вас от всей души! Джимми помнит добро. Джимми навеки ваш друг! А если вы прихлопнете этого негодяя, Джимми станет вашим рабом до конца дней своих! Аминь. – С этими словами мистер Вэмпер растворился во тьме.

Сэр Мармадьюк повернул назад. У костра стояла лесная фея, бледная и напряженная, в руках ее поблескивал пистолет.

– Ах, это ты, Джон! Слава Богу! – воскликнула фея и кинулась к нему. – Кто это был?

– Наш старый знакомый мистер Вэмпер. Ты была права, когда говорила, что за нами кто-то следит.

– Что ему было нужно?

– Деньги.

– Ты дал?

– Да.

– Но мы же теперь бедны.

– Ева-Энн, боюсь, я напугал тебя своим поведением. Я бы очень хотел, чтобы ты простила и… забыла.

– Забыла? – переспросила девушка и стиснула руки. – Ты хочешь, чтобы я забыла?

– Это было бы очень любезно с твоей стороны, – сказала он, глядя на ее прекрасные лицо, – да любезно, ибо когда кто-нибудь поддается безрассудству, то забыть – это проявление подлинной дружбы.

– Безрассудство? Неужели то было всего лишь безрассудство? – ошеломленно спросила она.

– А что же еще? – беззаботно откликнулся сэр Мармадьюк.

– Это жестоко! Это безнравственно! – с внезапной яростью вскричала Ева-Энн. – Ты опозорил меня, но себя ты опозорил еще больше! Ты осквернил самое святое, а значит, ты злой и жестокий человек! Ты, кого я считала воплощением доброты! – Она отпрянула от него, закрыв трепещущими ладонями лицо.

– И все-таки, – хрипло сказал сэр Мармадьюк, – и все-таки Бог знает – я не причинил бы тебе никакого зла, не сделал бы ничего дурного! – Он подался к ее склоненной фигуре, но руки его сами собой сцепились за спиной. – Иди спать, Ева-Энн, иди спать, дитя мое, и, если сможешь, помяни меня в своих молитвах. Никто не нуждается в этом более меня.

– Да, я помолюсь за тебя! – воскликнула Ева-Энн, сквозь слезы глядя на него. – Но как бы я хотела, чтобы ты оказался таким, каким я тебя себе представляла!

Она повернулась и потерянно побрела к палатке, но, прежде чем скрыться внутри, девушка обернулась, и не глядя на него, сказала:

– Завтра я возвращаюсь домой.

– Хорошо, Ева-Энн. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи! – она всхлипнула и исчезла за пологом палатки.

Еще долго сэр Мармадьюк сидел, уставившись в огонь недвижным взглядом. И был он не один, призраки давно ушедших лет обступили его, злобные тени шептали, дразнили и надсмехались. Они ликовали.

в которой Ева-Энн дает характеристику сэру Мармадьюку

Крепко зажав сковороду меж колен, сэр Мармадьюк уже приготовился разбить о ее край яйцо, когда под косые лучи утреннего солнца вылезла Ева-Энн и сонно посмотрела на джентльмена.

– Я проспала? – спросила она, заметив манипуляции сэра Мармадьюка.

– Нет, просто я встал пораньше.

– Зачем?

– Чтобы проводить тебя домой и…

– В этом нет никакой необходимости.

– Нет, Ева-Энн, я не могу позволить, чтобы ты шла одна…

– А я и не собираюсь! – девушка решительно завладела сковородой. – Я передумала.

– Но вчера вечером ты со всей серьезностью уверяла меня, что…

– Сначала надо поджарить бекон, иначе яйца подгорят, – нравоучительно сообщила Ева-Энн.

– Но ведь вчера ты совершенно…

– Так это же было вчера.

– Ну и что?

– Ночь уже осталась в прошлом, а сегодня я согласна идти с тобой.

– О! – воскликнул сэр Мармадьюк немного растерянно. – Неужели! – И он уселся прямо на траву, наблюдая как ловко Ева-Энн готовит завтрак.

– У тебя усталый вид! – заметила девушка.

– У тебя не лучше! – отпарировал он. – Так почему ты решила не возвращаться?

– Потому что передумала! Наверное, ты плохо спал.

– Спасибо за беспокойство, но я спал хорошо. Так почему ты хочешь продолжать наше путешествие?

– Ночью у меня было видение. Ну, и, кроме того, ты такой беспомощный.

– Беспомощный? Я? – возмущению джентльмена не было предела.

– Да, ты! Разбиваешь яйца на сухую сковороду! Понятия не имеешь, как вести хозяйство. Нет, с моей стороны было бы слишком жестоко бросить тебя! Да и трусливо, к тому же, а ведь я решила быть храброй. Пожалуйста, дай мне кофе вон из той коробки.

Он выполнил ее просьбу, двигаясь как во сне. Ева же совершенно непринужденно просила то одно, то другое. Но вот завтрак был готов, и они приступили к еде. Сэр Мармадьюк ел молча, с изумлением наблюдая за переменами, произошедшими в девушке. В очередной раз вскидывая глаза, он поймал ее внимательный взгляд.

• Предыдущая
• 36/63
• Следующая