Седина в бороду - Фарнол Джеффери - Страница 24

• Предыдущая
• 24/63
• Следующая

– Здесь было зло, Ева-Энн. – И голос, и лицо джентльмена обрели былую невозмутимость, – но теперь это зло исчезло, и ты можешь спать спокойно, дитя мое.

– Спать? Но я не смогу заснуть, Джон. Это какое-то проклятое место, давай уйдем отсюда.

– На улице холодно и мокро, дитя мое, так что лучше посидеть у огня и подождать рассвета.

Он принес плащ и пальто и устроил для девушки подобие кресла. Так сидели они бок о бок в полном молчании, смотрели на огонь и прислушивались к шуму дождя. Ева задремала и вскоре заснула, опустив голову на колени спутника. Сэр Мармадьюк неотрывно смотрел на веселое пламя, стараясь не двигаться, чтобы не потревожить ее сон.

Огонь слабел и слабел, пока не погас совсем. Сэр Мармадьюк продолжал сидеть так же неподвижно, целиком погрузившись в воспоминания. Он снова был молод, и снова душевная боль терзала его душу. Юношеские печали и разочарования нахлынули с прежней силой. Картины, о которых он хотел бы забыть навсегда, туманили взор.

Но мало-помалу сумрак уступил место неясному тусклому свету. Сэр Мармадьюк очнулся от своих горьких мыслей. Он поднял голову – свет лился сквозь трещины в крыше и стенах сарая. Наступал новый день. Но сэр Мармадьюк не двигался, наблюдая, как солнечный луч подбирается к прекрасному девичьему лицу. Ева вздохнула и, открыв заспанные глаза, сощурилась от яркого солнечного света.

– Джон! – Девушка блаженно улыбнулась. – Я видела сон.

– И что же это был за сон, дитя мое?

Она привстала, поправила одежду и привела в порядок взъерошенные волосы. Вид у нее был немного смущенный.

– Я что, так и заснула на твоих коленях, Джон, а ты всю ночь сторожил мой сон? Твои бедные ноги, наверное, совсем затекли. Как это неразумно и бессовестно с моей стороны! Ты так бледен, Джон. Но теперь твоя очередь спать, а я буду сторожить твой покой, только давай сначала уйдем из этого ужасного места. Давай выйдем на солнышко.

– Сначала расскажи мне о своем сне, – он с наслаждением вытянул затекшие ноги.

– Это был обычный глупый сон, – она покачала головой. – Пожалуйста, уйдем отсюда.

Сэр Мармадьюк надел пальто, закинул за спину свой мешок и открыл дверь. Он обежал все вокруг внимательным взглядом, но всюду сияла свежестью промытая листва, солнечные лучи играли на траве. Следов Тома нигде не было видно.

– О, Джон, – девушка весело огляделась. – «Утро радость несет!» Взгляни, как красиво! – Она раскинула руки, словно желая обнять это чудесное утро. – Бог очень добр, и он всегда приходит на помощь. Улыбнись же, Джон!

Сэр Мармадьюк повиновался. Ева-Энн подхватила его под руку вывела из полумрака сарая под лучистое сияние нового дня.

которая знакомит читателя с Горацием, ослом воистину замечательным

Сэр Мармадьюк, еще не до конца проснувшись, приподнялся и огляделся. Он находился в неглубокой канаве, заросшей травой и полевыми цветами; откуда-то сверху доносился аромат жимолости. Отовсюду слышался птичий щебет, из поднебесья лилась жизнерадостная песнь жаворонка, а где-то совсем рядом журчал ручей. Летний воздух был наполнен веселой суматохой, но сэр Мармадьюк словно не замечал ничего вокруг. Он с беспокойством озирался, пока наконец не заметил приколотого к рукаву пальто клочка бумаги. Записка, написанная крупными округлыми буквами, гласила:

Сэр Мармадьюк успокоенно откинулся на мягкую траву; только сейчас он услышал и радостную песнь жаворонка, и веселое журчание ручья, ощутил аромат цветов. Он был счастлив лишь от одной мысли, что жив.

– Гораций! – раздался совсем рядом хриплый голос. – Подумай о своей мерзкой шкуре, дьявольское отродье! Еще раз так сделаешь, и уж я тебя взгрею. Ух, как я ненавижу тебя, глупая скотина. За пять бы шиллингов тебя продал, только где найти дурака, который захочет расстаться даже с такими деньгами ради вислоухого отродья Сатаны. Ну-ка убери свою мерзкую морду от котла, или я отрежу твои дурацкие уши! И оставь в покое башмаки, они вовсе несъедобны! И не лезь копытом в сковородку, бесстыжая тварь!

Сэр Мармадьюк высунул голову из канавы и посмотрел в сторону, откуда доносилось сварливое ворчание. За кустами стояла небольшая палатка, перед ней восседал на табурете толстый человек. Он плел корзину, непрерывно отвлекаясь от своего занятия, дабы излить очередную порцию брани и упреков на небольшого и крайне грязного осла, мирно пощипывавшего траву.

– Гораций! – человек погрозил ослу кулаком. – Гораций, ты слышишь меня, гнусная скотина? Я ненавижу тебя всего, от твоего тупого носа до кончика твоего грязного хвоста, от копыт до холки! Так бы и утопил тебя в кипящем эле, будь мне это по карману.

Тут осел поднял свою лохматую голову и, не прекращая жевать, тряхнул сначала одним ухом, затем другим.

– Ну это уж наглость! – проворчал человек. – Сейчас я хорошенько пну тебя в брюхо, вот что я сделаю!

Осел стукнул копытом и заревел.

– Ладно, Гораций, ты у меня дождешься! Я знаю одного парня, который даст за тебя два фунта и десять шиллингов, но уж с ним-то ты не подурачишься. Этот парень тебе спуску не даст, наглая ты скотина, он тебе все внутренности отобьет, он-то тебя заставит работать, это так же верно, как то, что меня зовут Сэмюэль Спэнг!

Осел тряхнул головой, повернулся к своему хозяину задом, взбрыкнул копытами, и ошарашенный мистер Спэнг очутился на земле.

– Ну ты мне заплатишь, – заорал он в ярости, – я сейчас отобью все твои поганые кишки!

– Не делайте этого, мистер Спэнг.

Человечек резко обернулся. При виде сэра Мармадьюка, величественно возвышающегося над кустами жимолости, его и без того круглые глаза округлились еще больше.

– Не делать? – изумленно переспросил он. – Что не делать?

– Не бейте своего осла.

– Почему это? Разве он не заслуживает хорошей трепки за свой дьявольский нрав?

– Я всегда полагал, что ослы – самый терпеливые животные…

– Терпеливые? Взгляните на Горация! В прошлое воскресенье он насквозь прокусил мне брюки. Что вы на это скажете?

– Удивительно!

– Вот именно! – кивнул мистер Спэнг с самым мрачным видом. – А кусается-то он пребольно! Но наглая скотина этим не удовлетворилась, в тот же самый день он съел мой картуз.

– Съел картуз? – серьезно переспросил сэр Мармадьюк.

– Ну да, мой любимый картуз! Разве это не мстительное существо?

– И все же не бейте его.

– Да почему? Разве он не моя собственность?

– Да, до тех пор, пока его кто-нибудь не купил у вас, – глаза джентльмена пристально изучали животное.

– Да кто его купит? – горестно откликнулся человечек. – Кто купит этого четвероногого мерзавца, скажите на милость?

– Я.

– Вы?!

– Даю вам за него два фунта и десять шиллингов.

– Ну да, как же! – насмешливо воскликнул мистер Спэнг. – Идите своей дорогой, приятель!

– Вот ваши деньги. – Сэр Мармадьюк достал кошелек.

Человечек задумчиво взглянул на монеты.

– Сколько?

– Я даю вам ту цену, которую вы сами и назначили, – два фунта и десять шиллингов.

Мистер Спэнг энергично затряс головой.

– Даже и не мечтайте! Два фунта и десять шиллингов! Я вот что вам скажу – я и за пять золотых гиней не продам своего Горация! Ведь это само воплощение осла! Все в нем на месте, никаких недостатков, если, конечно, не считать излишней наглости, черт бы его побрал! В этом грешном мире есть много ослов, но Гораций только один, и пяти фунтов не хватит, чтобы купить его!

– Десять!

– Боже! – выдохнул мистер Спэнг, рухнув на табурет. – Десять фунтов за Горация!

– Гиней! – Сэр Мармадьюк зазвенел монетами. – Десять гиней за Горация, палатку, вьючное седло и все остальное снаряжение.

– Бог мой! – вырвалось у владельца осла. – Вот это щедрость, разрази меня гром, коли это не так!

• Предыдущая
• 24/63
• Следующая