Контуженый (СИ) - Бакшеев Сергей - Страница 40

Но зачем ему предавать нас? Хочет возвращения Луганска под власть Украины? Вряд ли.

А вдруг, его бесило прозвище Русик, как Дениса Хрюня? Русик злился, но терпел, не подавал вида. И скрытая злость переросла в ненависть ко всем нам. И когда представился случай, он не выдержал. Русик поквитался с обидчиками чужими руками и стал Русланом Николаевичем.

После гибели расчета Русик по собственной глупости получает ранение в лицо. Затем кто-то с перебинтованной головой приезжает в Дальск и встречается со Златой. О Злате Солнцевой, сестре Чеха, Русик мог узнать как от Шмеля, так и от Чеха. Раненый угрожает Злате, и она исчезает из города. Вместе с деньгами из тайника.

Сейчас Русик стал хозяином завода и не спешит возвращаться в Луганск. Возможно, боится, что его снова отправят воевать, поэтому затягивает лечение. После трагедии он со всех сторон в плюсе. Встреча с выжившим сослуживцем для него опасна, поэтому, услышав мой голос, он бросил трубку. И не выходит на связь.

Я порываюсь позвонить Чапаю и нажимаю вызов. Пока идет соединение, меня охватывает смятение. Я нашел предателя или нет? Это Шмель или Русик? А вдруг Чапай подумает, что я специально перекладываю вину на других, чтобы снять подозрения с себя.

— Алло, Контуженый, ты слышишь меня? — говорит Чапай, не дождавшись приветствия.

— Я ищу предателя и скоро найду.

— Ну, тогда и позвонишь.

Я нервничаю и не в силах это скрыть:

— А пока оставьте меня в покое!

— Полный покой у покойников.

— Чапай, дай мне еще время. Я почти у цели!

— Поторопись, Контуженый. Я сдерживаю, как могу, но Вепрь давит на все кнопки. Закон суров: предателю — смерть.

— Я найду и сдам предателя. Честно! Я не вру! Даже крови нет.

— Кончай истерику! А следующий раз будешь звонить — выпей таблетки!

Разговор прекращается. Я унимаю дрожь в руках и отправляюсь в путь за ответами на главные вопросы.

Из Москвы в Тамань поезд «Таврия» приходит около шести часов утра. Обратный вечером в тот же день, в нем та же смена проводников. Я встречаю утренние поезда. Во время длительной стоянки проводники открывают вагоны, пассажиры выходят на перрон размяться и покурить.

Станция «Тамань-Пассажирская» расположена на окраине приморской станицы. Добираюсь туда заранее, жду в конце платформы. Объявляют прибытие поезда «Москва-Симферополь». Иду вдоль состава, глаза цепляются за каждую проводницу. Спрашивать о Злате Солнцевой не решаюсь, боюсь спугнуть. Я уверен, что издалека узнаю девушку, которая поселилась в моем сердце.

В первый день дежурства я перевозбужден, сгораю от нетерпения, едва не цепляюсь за проводниц, но Златы не нахожу. Чтобы исключить ошибку прикидываюсь пассажиром и возвращаюсь обратно по вагонам, заглядываю в купе проводников. От меня шарахаются, но не перечат. Лицо контуженного подсказывает — лучше с таким не связываться.

Сутки ожидания до следующего поезда кажутся месяцем. Валяюсь на скрипучей кровати в гостевом доме и представляю наш разговор со Златой. Я застаю ее врасплох, наседаю и требую ответа. Злата растерянна и подавлена. Я беспощаден: ты поступила подло, такое не прощают!

Ночью почти не сплю, боюсь опоздать на станцию. Наступает утро. Поезд «Таврия» прибывает вовремя, я на платформе намного раньше. Лица проводниц наталкиваются на мой ищущий взгляд и с трудом сохраняют вежливость. Златы нет. Подбадриваю себя, что с каждым разом вероятность встречи возрастает.

На третий день мне кажется, что Злата скрывается от меня. Я бегу по перрону, хочу застать врасплох подлую воровку. Злата стащила общие деньги, обманула мою мать — кто она после этого? Если она скрывается от опасности, то пусть появится и объяснит!

Я вглядываюсь в проводниц и вижу знакомое лицо. Это Оксана — давняя сменщица Златы!

Накидываюсь на проводницу:

— Где она?

— Контуженый? — Оксана пятится и вращает глазами, ища поддержки.

— Где Злата?

Оксана мямлит:

— Златы нет. Отпусти.

— Врешь!

— Она в другой бригаде.

— В какой?

— У начальства спрашивай.

Я разжимаю руки, трясущие проводницу, прислушиваюсь к шуму в голове, проверяю нос. Оксана не обманывает, но я с упорством маньяка прохожу перрон до конца, а потом возвращаюсь внутри состава.

На четвертый день я измотан внутренним диалогом и плетусь вдоль поезда. Злость разоблачения сменилась желанием просто увидеть Злату. И спросить: почему ты сбежала? Я сотни раз задавал себе этот вопрос и придумывал ответы. Голова трещала от спасительных фантазий. Хочу услышать правду от нее.

На перроне Златы нет. Иду по вагонам. В служебном купе мельком вижу полную проводницу и прохожу мимо. Что-то останавливает меня. Возвращаюсь. В моей памяти Злата стройная девушка с притягательной фигурой, а здесь силуэт располневшей женщины.

Всматриваюсь. Наши глаза встречаются. Долгая пауза, бледные лица. Мы изменились, но узнаем друг друга.

— Злата, — выдыхаю я.

— Меня Оксана предупредила. Я хотела запереться, но…

Объявляют отправление поезда. Злата просит пассажиров подняться в вагон и закрывает дверь. Теперь, когда она ходит, отчетливо виден ее выступающий живот. Я вспоминаю рассказ Чеха.

— Ты писала Антону про аборт.

Злата молчит, поджимает губы.

Несмотря на ранний час в вагоне оживленно. Девочка-подросток с телефоном наизготовку вмешивается в наш разговор:

— С какой стороны будет лучше видно?

— Из кабины машиниста, — отвечает проводница. Девочка озадачена, и Злата успокаивает: — Лучшие селфи справа на фоне арки.

Мне она поясняет:

— Крымский мост будем проезжать.

Поезд с тихим гулом набирает скорость. Пассажиры прильнули к окнам, вот-вот покажется море. Злата и я в служебном купе с незакрытой дверью. Сидим рядом и тоже смотрим в окно по ходу поезда. Так проще, чем глаза в глаза.

Я повторяю:

— Ты сказала брату, что сделала аборт.

— Не помню такого.

В моем телефоне есть файл, в названии два вопросительных знака. Я открываю рассказ Чеха «Кто??» и показываю:

— Ну вот же.

Злата вглядывается в переписку:

— Брат говорил с тобой?

— Про что?

— Про то! Если телка залетит.

Грубая фраза вслух звучит грубее, чем в тексте. Там строчками выше Злата спрашивает про любимую девушку. Любимую, а не телку! Чех отвечает, что у меня такой нет. Я не люблю делиться личным, но это не значит, что не люблю!

Выключаю дисплей. Вспоминаю подавленного Чеха и понимаю его состояние.

— Он хотел, но не успел.

Злата кивает:

— Наверное, сначала с Денисом.

Простые слова коробят душу. Сначала с Денисом, а потом со мной. Денис первый, а я прицепом.

— На кой черт тебе наше мнение?

— Ты прав. Уже не важно.

Уклончивый ответ меня устраивает. Я здесь по другому поводу.

— Злата, ты сбежала из Дальска, чтобы скрыть беременность?

— Я испугалась.

— Грязных слухов? Мы в двадцать первом веке.

— Вы ушли воевать, и жизнь стала другой.

— Ты по-прежнему проводница.

— Да нет же! Всё по-другому! Ты теперь Контуженый, я далеко не девочка, а Дениса с Антоном вообще нет!

Я на миг вижу ее глаза: огни отчаяния в тисках безысходности. Путанная философия мне не по зубам. Хочется конкретики:

— Ты сбежала от меня?

Злата сплетает пальцы и отворачивается к окну:

— Ко мне явился раненый. Он угрожал.

— Русик? — Я помню, что Маша говорила о бойце с повязками на лице. — Это был Руслан Краско?

— Ты уже знаешь?

— Еще я знаю, что ты дважды приезжала к его отцу в Луганск за деньгами.

— Меня Денис посылал. Я купила квадрокоптер, смартфон и рации для вас.

— А остальные деньги?

— Складывала в тайник.

— И похоронные? По пять миллионов за брата и друга.

— Приехали, выдали. Я сразу к паровозу и положила под сиденье в ящик.

— Много же там набралось.

— Много, — соглашается Злата.