"Колхоз: Назад в СССР". Компиляция. Книги 1-9 (СИ) - Ларин Павел - Страница 4

Короче, с такими радужными мыслями, отправился в комнату. Ужин Тоня принесла прямо туда, потому что с моей стороны последовала ответная реакция на маменькин закидон и скандал. Я состроил из себя жертву, отказавшись от еды. Пусть попереживает. Думаю, до утра она вообще про свои Зеленухи забудет. Ну, не может на полном серьезе эта женщина отправить сына в какую-то там деревню. Стрёмно.

Но вот утро а также смачно прилетевший шлепок несколько мою уверенность пошатнули. Открыл глаза и увидел стоявшего рядом пацана лет четырнадцати — пятнадцати. Подросток выглядел, как с картинки учебника истории. Белая, выглаженная рубашка, заправленная в темные брюки и пионерский галстук. Причесан волосок к волоску. Лицо довольное, с наглой ухмылочкой. Судя по всему, наверное мой брат. Мы похожи. Потому что, конечно же, при первой возможности ещё с вечера, рассмотрел себя в деталях.

Типаж был ничего себе так. Высокий, плечи широкие, достаточно приличное тело. Похоже, в жизни нового меня присутствовали какие-то занятия спортом. От природы, конечно, бывают и мышцы, и рельеф, но это больше исключение из правил. В основном, хорошая физическая форма — результат плодотворной работы. Знаю точно, сам лет с шестнадцати не вылазил из спортзала, имея личного тренера. До кучи ещё были фехтование и танцы. Вот танцы «радовали» меня сильнее всего. Просто интересна логика родителей в данном случае. Я — пацан. Пацану главное — быть сильным, уметь отстоять свое. И вот иду я такой по улице, навстречу — хулиганы. Они говорят, дай закурить, а я в ответ, вы че, не рискуйте. А то я вас затанцую. Ну, видимо так это виделось матери. Инициатива исходила от нее. Поэтому с танцев в восьмом классе я «соскочил».

Волосы теперь были светлые, такие же, как у новой маменьки, с пшеничным оттенком. Прическа, конечно… Но, для данного времени, наверное, даже стильная. Глаза темно-синие. Ниче так. Интересно. Да и вообще, рожа, надо признать, симпатичная. Можно сказать, красавчик. Почти час вертелся в ванной, рассматривая себя со всех сторон. В принципе, остался доволен. Заглянул в трусы, на мгновение задержав дыхание. Ну, а что? Очень, кстати, важный момент. В старом теле мне было, чем гордиться. Новое, слава богу, тоже не подвело.

Так вот пацан, который стоял сейчас рядом и довольно скалился, сильно был похож на меня.

— Что надо? — голос немного звучал хрипло, ещё не отойдя ото сна.

— Мне — ничего. А тебе надо вставать. Там Тоня вещи собрала и Вадим уже ждёт. — Братец чуть не похохатывал от удовольствия.

— Какая Тоня? Какие вещи? — я сел в постели, ладонями потёр лицо.

— Твои, ясное дело. Твои вещи собрали. Ты же в Зеленухи отчалишь сейчас. — Пацан просто даже не скрывал радости от всего происходящего.

— Зеленухи… Вот черт… Серьезно? Я думал, она до утра успокоится.

— Кто? Мать? — Тут он просто откровенно рассмеялся. — Ты чего, не знаешь ее, что ли? Наоборот. Если решила, то все, хочешь, не хочешь, а Зеленух не избежать. Ты же сам, осел, виноват.

— Кто осел? Ты как со старшими разговариваешь?! — Рванул с постели, пытаясь поймать наглого пацана за рубашку. Однако тот с завидной скоростью увернулся, отскочив на приличное расстояние.

— Осел, осел, осел… Ме-е-е-е-е… — Он даже головой затряс, изображая животное.

— Господи… Придурок. Осел издает совсем другие звуки. А ты сейчас на роль козла претендуешь. Причем, вполне заслуженно.

Блин… Всегда был младшим в семье. Сестру доводил с детства, как только представлялась такая возможность. Это — определенные развлечение. Но сейчас сам оказался на месте старшего брата. Этот малолетний идиот откровенно издевался надо мной.

— Будешь коров пасти. Ха-ха-ха! Коров. Жоржик Милославский — пастух коров. Ой, не могу.

— Семён! Перестань. — Дверь в комнату открылась, явив ту самую Тоню. — Зачем ты доводишь брата?

Похоже, она слышала часть нашего разговора.

— Жорж, пора собираться. Поезд через полтора часа. — Женщина, как каравелла, плывущая по волнам, развернулась по приличной диагонали, а потом двинулась обратно в коридор. Всё-таки она была очень громоздкой для своих лет. Не полной, а именно объемной. Серьезно. Как здоровенный лайнер, рассекающий морские просторы.

— Поезд?! — Я кувырком скатился с постели, подхватил брюки, висевшие на спинке стула, который находился рядом с кроватью, а потом, сунув ногу в одну штанину, поскакал вслед за домоуправительницей, попутно пытаясь определить в нужное место и вторую конечность. — Тоня! Какой поезд? Я думал, хотя бы тогда уж Вадим отвезёт. Вообще… Может, не хочу никуда ехать.

Я, с трудом натянув брюки, босиком, догнал ее уже возле столовой.

— Жорж, ты знаешь свою мать, — Тоня посмотрела на меня с укором, — Она, может, и создаёт впечатление рафинированной, немного избалованной особы, но не для кого не секрет, кто главный в этом доме. Скажи спасибо, что отец ничего не знает. Что она скрывает все эти проблемы от него. В другом случае, боюсь, отправился бы ты не в Зеленухи, а на строительство Байкало- Амурской магистрали. Ты вспомни позицию Аристарха Николаевича и его отношение ко всему. Он никогда не разбирается в сути проблем. Виновен — держи. И не важно, кто.

— Круто…

— Что за новое слово? — Тоня скривилась. — Совсем вы русский язык исковеркали. Изъясняйся, пожалуйста, как воспитанный, образованный советский человек, а не как шпана подзаборная.

Больше говорить она ничего не стала. Просто развернула меня в сторону комнаты, велев умыться и собраться, пока будет готова кулебяка, которую возьму с собой в дорогу. Только что пинка для скорости не отвесила. Меня же насторожило слово «кулебяка» и то, что она понадобиться в дороге. Где же находятся эти Зеленухи, если даже еда для перекуса необходима.

В итоге, очень быстро, буквально через пятнадцать минут все было готово. И чемодан, который заранее собрала домоуправительница, и кулебяка, обернутая в бумагу, и я, немного охреневший от развивающихся событий, а точнее от скорости и направления их развития, которые в мои планы, как бы, не входили.

Вадим быстренько все это закинул в машину, предложив мне усесться сзади. Маменька, вот ведь стерва, так и не появилась. Даже не понял, дома она или специально ушла. Зато в чемодане, как сказала Тоня, имелось письмо для ее, то бишь, маменькиного, двоюродного брата. Там она, то бишь, маменька, все подробно объяснила.

Вообще удобно, конечно, жили. Телефонов нет. Предупредить никак не сможешь. Вот, например, позвонила бы мать родственнику, а тот сослался бы на любую причину, чтоб не привечать племянника. А тут — по фигу. Собрали, отправили, езжай. Хочет того дядя или не хочет, а встретить придется.

Вадим отвез меня на вокзал. Там, на месте, перед входом в Казанский, вытащил из багажника чемодан, одуряюще пахнущий этой идиотской кулебякой, благополучно вручил его мне, положил руку на плечо, глядя в глаза так, будто провожает не в пресловутые Зеленухи, а на фронт, а потом вообще, вздохнув, выдал: «Ну… Георгий… бывай…».

И вот в этот момент, в мою душу закралось очень, очень, очень сильное опасение, не окажутся ли Зеленухи чем-то крайне неожиданным и малоприятным.

Я никогда не ездил на поезде. Серьезно. Нет, теоретически знал, что существуют фирменные составы, с интернетом, мягкими, удобными креслами и рестораном. Но всегда перемещался либо на тачке, либо, если это заграница, то на самолёте. Поэтому, даже приблизительно, не представлял всей степени подлости и жестокости моей новообретенной мамаши. С ее стороны это была всем подставам подстава.

Короче. Плацкарт. Сразу не понравилось это слово. Звучало оно как-то мерзко. Потом не понравилась розовая плотная бумажка с обкромсаным краем, заполненная от руки, которую вместе с чемоданом сунул мне взволнованный Вадим. Значительно позже, понял причину его волнения. Походу, он просто боялся, что услышав словосочетание «плацкартный вагон», вцеплюсь зубами в колеса «чайки» и хрен кто оттащит. Но в тот момент я ещё не осознавал, что конкретно ждёт в ближайшие несколько часов.