Девять бусин на красной нити - Питкевич (Samum) Александра - Страница 8

Примерно на этой высоте находилось колено каменного великана. Йотун? Сочленения, покрытые мхом, тихо скрипнули, в лицо ударил сладковатый запах, и я едва успела увернуться от замаха гигантской ноги, судорожно дергая крыльями.

До чего плотный воздух!

Тень позволила отскочить от огромного кулака, с такой силой впечатавшегося в землю, что пыль завихрениями поднялась на десятки метров вокруг. Еще один замах ногой. После этого в меня полетела горсть камней, от которых с трудом удавалось уйти. Один чирканул по плечу, другой попал в ногу. Радовало, что перья смягчают удар, не позволяя травмировать крылья.

Собрав всю силу, я поднялась выше, стараясь держаться на уровне головы великана. Здесь дышать было легче и оранжевые глаза были ближе. Других уязвимых мест у этого существа я не нашла.

Меня попытались схлопнуть в ладонях, словно муху, отчего стало немного смешно. Алая ворона, страх и ужас всех екаев севернее Ицукусимы, чуть не стала мокрым пятном на каменных ладонях полуразумного существа.

Я сумела поднырнуть под ладони, нацелившись в глаза великана. Йотун нагнулся, избегая столкновения, снова замахнулся каменной рукой, зацепив крыло, отчего меня завертело. Почти у самой земли, едва выровняв полет, при этом избежав удара каменной ногой, я уловила поток магии. Собрав всю силу, потянула энергию на себя. Призывая мглу, закручивая ее вокруг тела великана, медленно стягивала кокон, когтями уцепившись в эфемерную, но такую плотную материю. Йотун издал какой-то сиплый звук, камень заскрежетал, пытаясь разорвать путы. В следующий момент меня обдало плотным, сладковатым порывом воздуха, отчего крылья стали неподъемными. Тьма выскользнула из ослабевших пальцев, начиная медленно распадаться на ошметки и таять.

Суча крыльями, кашляя и хрипя, я вновь провалилась под землю. На миг разошедшись, серо-черная субстанция сомкнулась над головой, отрезая это темное неприветливое небо.

Холод. Жуткий, сырой, пробирающийся до самых костей. Лед под щекой, прижатое телом крыло, вывернутое невероятным образом. Меня снова выкинуло куда-то. До чего неприветливая местность. Глаза не открывались. Я могла только лежать и ждать, когда тело немного окрепнет, чувствуя, как ледяной ветер гоняет по льду мелкие снежинки, бьющие прямо в лицо.

Кажется, меня уже наполовину замело, конечности вовсе не чувствуются. Еще немного, и я окончательно впаду в летаргический сон. Двигаться нет желания. Я почти не слышу шагов, не чувствую прикосновения.

– Это что за птица? Не трогай, Ерхо.

Пока погода не испортилась и было не слишком холодно, стоило проверить силки. Если метель упадет на перевал, из домика не получится выйти дней пять, а хотелось все же поесть чего-то.Торфа в печи должно хватить до возвращения, чтобы дом не остыл. Пусть холод был неопасен, но все же комфортные температуры находились выше нуля.

– Ерхо, вставай, лежебока, – огромная мохнатая псина поднялась из сугроба, широко зевая. Его длинная морда не лучшим образом подходила для такой погоды, но зверь уже почти привык за восемь лет с тех пор, как его выкинуло из Йотунхейма. Щенок быстро адаптировался, отрастив ко второй зиме такой подшерсток, что до весны через него не могла продраться ни единая щетка.

Виляя хвостом, пес продел голову в петлю, дергая из снега сани. Полозья примерзли, так что дернуть пришлось изрядно, но у этой зверюги было столько сил, что он мог бы и дом с основания сдернуть, дай только за что уцепиться.

– Погоди, снег сброшу. Да стой ты, – зверь гарцевал, с трудом сдерживая нетерпение. Просидеть возле дома два дня было для него тем еще испытанием. Отряхнув нарты, я привязал сумку с едой и запасной одеждой. В целом, я переживу и падение в ледяную реку, но удовольствия от этого будет немного. – Ну что? Готов? Идем к озеру.

Не дожидаясь, пока я возьму лыжные палки, Ерхо рванул вперед, безошибочно находя дорогу. Пес несся с такой скоростью, что нарты должны были изрядно дать ему под хвост, если тот только затормозит. Посмеиваясь, я легко заскользил по снегу. Пусть в наш мир нельзя было принести хорошие пластиковые лыжи, но вот профессиональный парафин свои свойства здесь практически не менял, работая как нужно.

По дороге к озеру нужно было проверить три ловушки. Этот вариант был мною куда менее любим, чем честная охота, но времени выслеживать добычу не было.

Примерно часа через четыре в нартах лежало две заячьи тушки. Вполне достойный улов.Третья петля осталась пустой, и я ее просто снял. Как только метель доберется, смысла в них не будет, а зазря губить зверя я не любил. Оставалось привезти только куб льда и веток особой сосны, про запас, так как у домика не осталось ни того ни другого. Мы почти спустились к озеру, когда на гладкой поверхности, едва занесенной снегом, разглядели черное пятно. Ерхо в удивлении замер у кромки льда, вопросительно поглядывая на меня. Длинная морда, казалось, вытянулась еще больше.

– Не знаю, дружище. Сейчас посмотрим, – оставив нарты и вещи под деревьями, мы по небольшой дуге двинулись к центру озера.

Чем ближе я подходил, тем больше удивлялся. Большие черные крылья раскинулись по льду, черная же ткань, непривычно блестящая и легкая, дергаемая ветром, окутывала маленькую фигурку. Одежда была кое-где порвана и заляпана серой пылью, настолько приметной, что сомневаться не приходилось. Эту необычную птицу выкинуло из Йотунхейма. Но от одного ее присутствия так начинали гудеть кончики пальцев, что можно было и не гадать. Она из Внешнего мира.

Присев рядом, я осторожно откинул красные пряди с лица. Непривычные черты немного сбивали с толку, но узкая челюсть, скулы и строение лба явно принадлежали женщине.

– Жаль, конечно. Я не встречал таких птиц. – Ерхо задумчиво повернул голову набок, разглядывая находку. Судя по всему, птица лежала здесь уже несколько часов, давно замерзнув насмерть. Здесь и в лучшую погоду не особо походишь в таком одеянии, а уж поспать на льду…

Находка меня немного раздосадовала. При всей своей необычности, девушка-птица была довольно красивой. Одни эти ее великолепные крылья чего стоили. Мне вовсе не хотелось, чтобы ее тело растащили дикие звери.

С одной стороны, в ней еще достаточно магии, чтобы хищники боялись притронуться. А вот с другой… если это какой-то артефакт? Мне придется его забрать. Как бы то ни было.

– Не смотри на меня так. Знаешь же, что нельзя оставлять такие вещи где попало, – запустив в собаку горсть снега, я начал осторожно ощупывать ледяное тело птицы. Почему-то казалось, что даже в таком состоянии она достойна уважения. Наверняка в ней не самая маленькая капля благородной крови. – Жаль, птица, что ты упала здесь. Чуть выше – и я бы, может, нашел тебя раньше.

На поясе девы висел длинный, чуть изогнутый клинок. Достаточно необычный, чтобы подтвердить мои догадки. От него исходили довольно сильные волны магии, но они были какой-то иной частоты, чем та, что ощущалась в пальцах.

– По-хорошему, мне стоило бы предать тебя огню, но я не знаю, позволит ли это возродиться твоему духу вновь или попасть в чертоги павших. Или, может, тебя положено закапывать в земле?

Чем больше времени я проводил возле замерзшей птицы, тем ниже падало мое настроение. Вид ее алебастрово-белой кожи с этими кровавыми волосами, эти черные одежды и огромные, такие изумительные крылья…

Я проигнорировал момент, когда Ерхо убежал. Псу, видимо, надоело сидеть рядом и наблюдать за моими поисками артефакта. Но когда меня в бок с силой ударили нарты, пришлось все же посмотреть на зверя.

– Чего тебе? – пес, весьма разумное существо, редко вызывал мое недовольство, но в данный момент я был готов накрутить чьи-то уши. Чувствуя раздражение, Ерхо отскочил в сторону, сбросив упряжь. Обойдя меня по широкой дуге, пес приблизился к птице. Глядя мне в глаза, это наглое порождение демонов сильно толкнуло девушку в бок, практически переворачивая. Тело дернулось, реагируя совсем не так, как окоченевший кусок льда. С недоверием глядя на пса, я прижал пальцы к основанию челюсти, ища пульс. Под холодной кожей не ощущалось ни малейшего движения крови.