Стоящий у Солнца - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 32
- Предыдущая
- 32/106
- Следующая
– Сама не видела, – улыбнулась она. – Но у меня дома куча фотографий. Мне один «снежный человек» подарил. Ухаживал тут за мной и подарил.
– За вами ухаживал снежный человек? – рассмеялся он. – Любопытно! Я вас ревную!
– Жалко, что не настоящий, – серьезно проговорила она. – А этот был как раз по вашему профилю…
– А они есть, настоящие?
Ольга помолчала, и Русинов в короткую эту паузу уловил в ее глазах тень какой-то давней мечты, ставшей сейчас уже просто воспоминанием и тоской. Вдруг ему вспомнилась Инга Чурбанова, спасенная Данилой-мастером. Детский ее рассказ с течением времени отчего-то все меньше походил на сказку.
– Наверное, есть, – проговорила Ольга. – Только не такие, как на фотографиях… Там они похожи на обезьян. Подозреваю, что подделка. Фотомонтаж.
Русинов отыскал палку, чтобы начертить на земле таинственный знак и показать Ольге, и не успел. От избы вприпрыжку бежал возбужденный Петр Григорьевич.
– Ага! – закричал он, словно поймал Русинова на месте преступления. – Да ты, рыбак, не промах! Вижу, на кого удочку забрасываешь! Какую рыбу белугу выловить хочешь! На минуту оставить нельзя!..
Он заглянул в чан, пощупал рукой пихтолапку, занырнул поглубже – остался доволен.
– Ну, идем! – приказал он. – А то вон ветер подымается, погода портится, скорей! И ты, костоправша, собирайся! – Он снова сунулся к чану. – Эх, пермяк – солены уши, не поглядишь! Ну ничего, лежи. Как одыбаешься, ходить начнешь – посмотришь!
Пришельцы уже вытащили дельтаплан на взлетную полосу, только что удлиненную, и теперь кружились возле него. Русинов обрадовался, что лагеря «тарелочников» здесь все-таки не будет: Ольга сказала, будто они сегодня же уйдут выше в горы, чуть ли не до самого перевала, где у них есть свой, давно обжитый стан и откуда виден горизонт на сотню километров.
Петр Григорьевич пританцовывал от нетерпения и распиравшего изнутри восторга, а Русинов присматривался к пришельцам. Это были три уже не совсем молодые пары, лет по тридцать пять мужчинам и чуть меньше – женщинам. Все они удивительно походили друг на друга, и, чтобы различать их, следовало вначале привыкнуть к каждому. Несколько выделялся лишь один – видимо, старший в группе, хотя годами был чуть моложе остальных. Он-то и был тем пилотом-инструктором, обучавшим летать Петра Григорьевича. Скоро Русинов понял, в чем причина их схожести: пришельцы не смотрели себе под ноги, на землю, и взгляды их большей частью были устремлены в небо, а лица при этом чем-то напоминали лицо Авеги, встречающего солнце.
Погода и в самом деле портилась. С сибирской стороны, из Зауралья, тянулись низкие, вровень с хребтом, холодно-серые тучи, и ветер волновал верхушки сосновых островов среди старого, зарастающего лесоповала. Старший пришелец сел в кабину и запустил двигатель. Все остальные отпрянули от самолета, сгрудились и уже вовсе не спускали глаз с неба, хотя дельтаплан стоял на земле и прогревал мотор. Неожиданно для себя Русинов ощутил волнение: увлечение сумасшедших этих людей, окружавших его, неведомым образом передавалось и возбуждало чувства. Петр Григорьевич не стоял на месте – бегал с открытым ртом и вытянутым от страха и восторга лицом. Пилот-пришелец прибавил оборотов, сорвал с места дельтаплан и стал кататься по взлетной полосе, проверяя ее и этот несерьезный на вид аппарат. Действовал он смело, привычно, и подбежавший к Русинову пчеловод похвастался на ходу:
– Во дает! Летчик! Спортсмен! Мастер спорта по высшему пилотажу! Ничего, да?! Эх-х!..
Наконец пришелец вырулил на старт, поставив дельтаплан против ветра, дал большие обороты и неожиданно легко взмыл в воздух. Чувствовалось, что за управлением действительно мастер спорта, в руках которого ненадежная эта машина, уверенно выписывая круги, ныряла вниз, делала крутые и смелые виражи почти у самой земли и потом возносилась высоко вверх. Петр Григорьевич неожиданно замер, глядя из-под руки, и, кажется, перестал дышать. А когда дельтаплан зашел на посадку и плавно, как парашют, опустился на полосу, пчеловод сорвался с места и закричал:
– Понял! Все понял! Давай! Давай я!..
– Начинается, – проронила Ольга. – Сейчас полетит!
Пилот-пришелец уступил место Петру Григорьевичу, а сам перебрался к нему за спину. Пчеловод надел мотоциклетный шлем, валявшийся на траве, скинул сапоги и уселся за управление босым.
– Поехали! – послышалось сквозь завывающий треск двигателя.
Взлетел он достаточно толково, довольно круто набрал высоту, сделал разворот, и слышно было, что-то орал сверху, пролетая над головами «тарелочников». Совершив полный круг, Петр Григорьевич стал заходить на посадку, и тут дельтаплан стал то махать крыльями, то клевать носом. С первого раза сесть не удалось. Двигатель снова взвыл и понес оранжевый треугольник в небо. После второго круга он крался к земле как вор и только не оглядывался. Ольга вдруг вцепилась в руку Русинова:
– Упадет!..
С земли стало видно, что машину сажают в четыре руки. Наконец колеса коснулись земли, и уже здесь непослушный дельтаплан почему-то вильнул и, скатившись с расчищенной полосы, уехал в траву. Ольга облегченно вздохнула, однако мотор снова набрал обороты и вытолкнул дельтаплан к старту.
– Все понял! – кричал Петр Григорьевич. – Сейчас сам! Сам!..
И снова взлетел. В воздухе пчеловод уже чувствовал себя уверенно, выписал над пасекой большую восьмерку и через несколько минут потянул на посадку. На сей раз дельтаплан довольно удачно опустился на землю, причем без помощи пилота-пришельца. Тот похлопал пчеловода по плечу, что-то внушил ему, указывая на управление, помахал руками и выскочил из кабины. Петр Григорьевич развернул аппарат и вырулил на старт.
– Пошел! – крикнул ему инструктор.
Пчеловод взлетел, набрал высоту и после первого разворота неожиданно потянул куда-то в сторону перевала. Сначала не слышно стало урчания двигателя, а потом оранжевый треугольник истончился и пропал из виду.
– Куда это он? – заволновалась Ольга. – Расшибется же!
Пришельцы смотрели в небо по разным сторонам, выискивая самолет. Было тихо, и лишь ветер шумел в недалеком сосновом островке. А тучи между тем скатывались со склона хребта и напоминали движущийся ледник. Прошло около получаса, прежде чем пилот-инструктор указал на горизонт и спокойно сказал:
– Вон. Нормально идет.
Петр Григорьевич оказался в противоположной стороне, видимо, заложив огромный круг. Ветер вверху был покрепче, и дельтаплан потряхивало.
– Хорошо держит, молодец, – комментировал пилот-пришелец. – Если бы еще земли не боялся, давно бы уж летал.
Пчеловод обвыкся в воздухе и действительно управлял машиной смело и аккуратно. Он совершил над пасекой круг и зашел на посадку. Инструктор неожиданно забежал ему навстречу и встал в траве неподалеку от начала полосы. Дельтаплан налетал прямо на него, а пришелец безбоязненно стоял по пояс в траве и держал над собой руки.
– Что он делает? – спросил Русинов, ощущая беспокойство.
– В прошлый раз так же делал, – напряженно проговорила Ольга. – Да все равно перелом…
Она не успела договорить. Казалось, дельтаплан зацепил пришельца и швырнул в траву. Однако тот вскочил и закричал вслед:
– Обороты! Обороты!..
Колеса машины тронули землю лишь за серединой полосы, и если бы ее не удлинили, Петр Григорьевич кувыркался бы уже по полянке. Однако он благополучно остановил дельтаплан у самой травы, заглушил двигатель и заорал:
– Приземлился! Я приземлился!
К нему устремились пришельцы, тискали его, поздравляли, будто явившегося на Землю инопланетянина. Только инструктор выговаривал:
– Опять не сбросил обороты! Хорошо шел, правильно держал высоту. Вовремя бы убрал обороты, и сел бы, как ангел…
Кажется, Петр Григорьевич его уже не слушал. Восторженный и полубезумный, он бегал босым, обнимал всех подряд и ликовал:
– Теперь умею! Понял! И земли не боюсь! Ух, полетаем!..
И тискал сурового инструктора.
- Предыдущая
- 32/106
- Следующая