Покоритель зари, или Плавание на край света - Льюис Клайв Стейплз - Страница 5

• Предыдущая
• 5/46
• Следующая

На палубе было два больших, продолговатых люка: один – перед мачтой, другой – позади нее, и оба, как всегда в хо­рошую погоду, были распахнуты настежь, чтобы внутрь ко­рабля попадало больше света и воздуха. Каспиан подвел го­стей к заднему люку, и, спустившись по лестнице, они ока­зались в большом помещении, где от борта к борту стояли скамьи. Свет проникал сюда сквозь отверстия для весел, и солнечные зайчики резво прыгали по потолку. Конечно, ко­рабль Каспиана не был этой ужасной штукой – галерой, где гребут прикованные цепями рабы. Веслами пользовались только тогда, когда стихал ветер, или когда входили в га­вань; и тут уж все, кроме коротколапого Рипичипа, по оче­реди сменяли друг друга. Место под скамьями было свобод­но, а посередине, от носа до киля, тянулся трюм, заполнен­ный всевозможными съестными припасами: здесь были мешки с мукой, бочки с водой и пивом, горшки меда, бу­тылки вина, яблоки, орехи, сыры, ящики с солониной, гале­ты, репа. На потолке (то есть с изнанки палубы) висели окорока и связки лука, и гамаки, в которых спали матросы. Каспиан повел гостей к корме, ступая со скамьи на скамью; сам он шагал, Люси почти прыгала, а Рипичип – летел по воздуху. Вскоре они добрались до деревянной переборки. Каспиан открыл дверь, и все вошли в каюту, которая поме­щалась на корме, под палубой. Конечно, тут было не так уж удобно. Потолок был низкий, стены круто сходились внизу, пола почти не было, а окна из толстого стекла ни­когда не открывались, ибо находились под водой. Сейчас корабль покачивало, и они становились то золотистыми от солнца, то темно-зелеными, как море.

– Тут поселимся мы с тобой, Эдмунд, – сказал Каспиан. – Пусть ваш родственник спит на койке, а мы подвесим себе гамаки.

– Ваше величество, позвольте мне… – начал Дриниан, но Каспиан его перебил:

– Нет, нет, капитан, все уже решено. Вы с Ринсом (Ринс был помощник капитана) ведете корабль, и вечером, когда мы поем и беседуем, трудитесь вовсю, так что оставайтесь, где были, наверху, нам с королем Эдмундом и тут хорошо. А как наш новый знакомец?

Позеленевший Юстэс мрачно спросил, скоро ли стихнет буря.

– Какая буря? – удивился Каспиан, а Дриниан засмеялся.

– Скажете тоже, буря! – проревел он. – Да сейчас погода – лучше некуда.

– Кто это? – раздраженно спросил Юстэс. – Скажите ему, чтобы он ушел. От его смеха голова лопнет.

– Мы принесли лекарство, ты поправишься, – сказала Лю­си.

– Ах, оставьте меня в покое! – простонал Юстэс, но все-таки отпил из бутылочки; и хотя он сказал: «Какая га­дость!» (по всей каюте разлился дивный запах), лицо его порозовело, вообще ему стало лучше. Он перестал жало­ваться на бурю и головную боль и принялся требовать, что­бы его высадили на берег, где он немедленно свяжется с британским консулом. Когда же Рипичип спросил, что та­кое «свяжется» и кто такой «консул» (он решил, что это – особый вид поединка), Юстэс пробормотал: «И этого не зна­ет!..» В конце концов, его удалось убедить, что они и так плывут на всех парусах к ближайшей земле, а отправить его в Кэмбридж, где жили дядя Гарольд и тетя Альберта, не легче, чем на луну. Тогда он хмуро согласился переодеться и выйти на палубу.

Каспиан показал им корабль, хотя многое они уже виде­ли. Они поднялись на полубак и посмотрели, как впередс­мотрящий стоит на скамеечке внутри золоченой драконовой шеи и вглядывается вдаль сквозь его раскрытую пасть. На полубаке был камбуз (корабельная кухня) и каюты, в кото­рых жили боцман, корабельный плотник, кок и главный лучник. Если вам кажется, что неудобно помещать камбуз на полубаке, ибо дым из его трубы летит назад, вы пред­ставляете себе пароход, который идет навстречу ветру, а не парусный корабль, где ветер дует сзади и относит вперед и запахи, и дым. Гости поднялись по вантам на самую вер­хушку мачты и поначалу им было страшно – так и каза­лось, что упадешь, и притом в море, а не на далекую, ма­ленькую палубу. Потом они прошли на полуют, где Ринс и еще один моряк стояли у штурвала, а за ними поднимался вверх золоченый драконий хвост, внутри которого стояла невысокая скамья.

Корабль назывался «Покоритель Зари». Он был гораздо меньше наших кораблей и даже тех бригантин, галер и га­леонов, которые застали в Нарнии Люси и Эдмунд, когда царствовали под началом короля Питера. При той дина­стии, к которой принадлежал Каспиан, плавали очень мало, и когда его дядя, коварный Мираз, изгнал семерых лордов, ему пришлось купить корабль в Гальме и нанять тамошних матросов. Каспиан решил сделать Нарнию морской держа­вой, но «Покоритель Зари» – лучший из построенных при нем кораблей – был так мал, что на палубе перед мачтой, между передним люком, корабельной лодкой и клеткой с курами (Люси тут же их покормила), почти не оставалось места. Но все же он был красив, изящен и ярок, и все в нем было сделано поистине мастерски. Конечно, Юстэсу ничто не нравилось, и он хвастался, что «у нас» есть пароходы, са­молеты и подводные лодки («Много он в них понимает», – ворчал Эдмунд), зато Люси и Эдмунд были в восторге. Ког­да, осмотрев корабль, они вернулись ужинать в каюту и увидели, что небо на западе охвачено алым пламенем, и ощутили соленый вкус моря, и подумали о неведомых зем­лях на восточном краю света, Люси просто говорить не мог­ла от счастья.

О чем думал Юстэс, лучше всего расскажет он сам, ибо наутро, получив назад свою сухую одежду, он тотчас достал из кармана черный блокнотик и карандаш. Этот блокнотик всегда был при нем: он записывал туда свои отметки – ни один предмет его не занимал, но отметки он очень любил, и вечно спрашивал: «Мне поставили столько-то. А тебе?» Но здесь отметок ждать не приходилось, и он решил вести дневник. Вот первая запись:

«7 августа. Если это не сон, я более суток плыву на ка­ком-то мерзком паруснике. Бушует буря (хорошо, что я не боюсь морской болезни). Набегают огромные волны, и это корыто много раз чуть не утонуло. Все делают вид, что ни­чего не замечают – наверное, хотят себя показать, а может, и правда не видят (Гарольд говорит, что простые люди закрывают глаза на реальность). Как глупо выйти в море на этом корыте, чуть побольше шлюпки! Конечно, здесь ниче­го нет – ни салона, ни радио, ни ванной, ни шезлонга. Вче­ра вечером меня таскали по всем закоулкам, и Каспиан так хвастался, словно это океанский лайнер. Я пытался ему рассказать, что такое корабль, но он ничего не понял, слишком туп. Э. и Л., конечно, меня не поддержали. Л. еще мала, и не понимает опасности, а Э. подлизывается к К., как все. Его, то есть К., называют королем. Я сказал, что я – республиканец, а он спросил, что это такое! По-моему, он абсолютно ничего не знает. Поместили меня, конечно, в са­мой плохой каюте. Это истинный карцер. Л. дали целую комнату на палубе, вполне приличную. К. сказал, это пото­му, что Л. – девочка. Я пытался ему объяснить, что, как го­ворит Альберта, такие штуки только унижают женщин, но он не понял, слишком туп. Мог бы хоть понять, что мне нельзя оставаться в этой дыре, я заболею. Э. говорит, не на­до ворчать. К. отдал свою каюту Л. и теперь живет вместе с нами. Что с того? У нас еще теснее. Да, чуть не забыл: тут ходит какая-то наглая мышь. Другие – как хотят, а я ей хвост оторву, если она меня тронет. Еда, конечно, хуже не­куда».

• Предыдущая
• 5/46
• Следующая