Раненые звёзды – 2: Хрупкий мир - Котов Сергей - Страница 6

Во-вторых, этот новый тюрвинг переносил в пространстве то, что непосредственно с ним соприкасалось. Именно поэтому навигационный прибор, скоба, нажимающая на спусковой крючок, и силовая структура самой сферы представляли собой единый монолит. Не сложно оказалось и определить сам механизм действия тюрвинга. Нужно навести «ствол» в ту сторону, куда необходимо переместиться. Нажать спусковой крючок. Интенсивность и время нажатия определяет расстояние, на которое нужно переместиться. Проще некуда.

Ещё одна книга оказалась техническим описанием чего-то вроде биологического реактора. Аппарата по переработке любой органики. Там были схемы и иллюстрации, описывающие процессы загрузки сырья и программирование аппарата. Но подробнее изучить это фолиант я не смог. От голода уже темнело в глазах. Я слишком много энергии потратил на рисование вероятностных схем интерпретации жалких крох чужого языка.

– На, перекуси, – Кай протягивал мне плитку белкового концентрата. Кажется, я проглотил её, даже забыв прожевать, – тебе нужно отдохнуть, выглядишь не очень.

Молодец, парень. Не стал донимать меня запросами сразу.

Я запил концентрат водой. А потом уснул прямо на месте, в кресле, откинувшись на спинку.

Погребальный костёр потребовал небольших, но всё-таки ресурсов, которых у нас было в обрез. Но я пошёл на это – чтобы дать Каю почувствовать, что марсианские обычаи живы. А, значит, его родной мир не сгинул в безвестности, окончательно и бесповоротно. По прихотливой иронии судьбы, этот костёр был не только проявлением вечной скорби, но и надежды.

– Они всерьез думали, что смогут восстановить свою цивилизацию тут, на Земле, – наблюдая за последними приготовлениями, я рассказывал Каю всё, что удалось узнать о погибших. На это ушло ещё два дня локального времени, – собирали органику, чтобы синтезировать пищу. В чём-то их расчёт мог быть даже оправдан, – признал я, – немного больше везения. И они вполне могли бы стать землянами. Задолго до нас.

– Удалось выяснить, что их убило? – Кай прервался на секунду, и посмотрел в мою сторону.

– Нет, – я покачал головой, – эта загадка оказалась не по зубам даже мне. На останках никаких следов насилия. А следов химических веществ внутри капсулы было слишком много. Десятки из них могли быть следами разложения ядов. А могли и не быть.

– Может, болезнь? – предположил напарник.

– Ещё менее вероятно, чем яд, – я покачал головой, – смертельные заразы оставляют следы. Даже в костях. Я бы нашёл.

– Что же – в один прекрасный момент они просто решили сесть и умереть?

– Выглядит всё именно так, – я пожал плечами, – и, если начистоту, я думаю, что тюрвинг как-то до них добрался. Им не удалось его полностью перехитрить. Или же кто-то неосторожно потрогал рукоять.

– Вот это больше похоже на правду, – удовлетворённо кивнул Кай, – жаль, что ты не рассказал подробнее про эти штуковины раньше. Что они склонны убивать хозяев. Я бы тогда не стал её хватать.

– Это вообще – дурная привычка, хватать разные подозрительные штуковины в руки, – заметил я.

– Она не выглядела подозрительной, – парировал Кай, и добавил через секунду:– всё готово. Осталось дождаться последнего луча.

Я глянул на горизонт. Огромный бордовый диск солнца уже коснулся горизонта.

– У них была база знаний. Культура. Книги. Картины. Всё-всё, что они смогли оцифровать, – заметил я, – к сожалению, их технология не была рассчитана на такое длительное хранение. Данные безнадёжно утеряны. Тут слишком сильное магнитное поле и солнечная радиация. Даже я не смог ничего сделать. И генетическая база. Эмбрионы. Я даже думать боюсь, сколько всего погибло.

– Получается, мы хороним целый мир, – Кай произнёс эту фразу тоном, от которого у меня мурашки побежали.

– Получается, так… – согласился я, – было бы здорово узнать, от чего они спасались.

– Ну, это просто, – сказал Кай, – не надо иметь сверхмозги, – он подмигнул мне, – конечно, они спасались от создателей. Добыли где-то эту штуковину. Построили ковчег. Прыгнули в пространство вне системы. Потом, как пыль улеглась, вернулись. Пытались начать всё заново.

– Возможно, – кивнул я, – одно только но. Венера в моё время не выглядит как считанный мир…

– Луч, луч! – воскликнул Кай, – держи факел!

Он запел какой-то неизвестный мне гимн на старом забытом марсианском диалекте. Я не понимал ни слова, но чужие слова на холодном ветру пустынного мира под зажигающимися яркими звёздами производили сильное впечатление. У Кая оказался сильный и приятный голос. Казалось, он поёт самим звёздам. Утешает, ворожит, лечит их раны…

Эон: Фанерозой

Эра: Палеозой

Период: Ордовик

466 млн. лет до Перехода

Мы впервые вынырнули из стазиса в открытом море. Поначалу я сильно удивился – как нас успело отнести так далеко от берега, но потом сообразил: видимо, наш пузырь откололся вместе с айсбергом от ледника, когда наступило потепление. И этот айсберг таял достаточно долго, чтобы мы оказались посреди океана. Датчики среагировали на неравномерный скачок внешнего давления.

Был вечер. Багрянцем полыхала половина небосвода, вторая была затянута густыми чёрными тучами. В воздухе плыла какая-то дымка; так бывает в пустыне после пылевой бури. Впрочем, это мог быть и водяной туман – температура за бортом поднималась к тропическим значениям.

Пока я был занят определением наших координат, солнце окончательно село. Я бросил быстрый взгляд в иллюминатор, и обомлел.

В небе, затмевая Млечный путь и первые звёзды, горел гигантский конический шлейф. Больше всего это было похоже на хвост кометы – только гигантского, невозможного размера.

Кай стоял рядом с приоткрытой челюстью. Небесное представление впечатлило его не меньше, чем меня.

– К… как думаешь, что это? – спросил он, справившись с первоначальным шоком.

– Сложно сказать, – я пожал плечами, стараясь держаться подчеркнуто спокойно; по правде говоря, я был на грани паники – подумал сначала, что это след падения метеорита. Конечно, я знал, что в истории Земли было несколько таких падений, но я не мог припомнить ничего, касательно такой глубокой древности. Метеориты – это одна из немногих реальных опасностей для нашего пребывания в стазисе. Если метеорит будет достаточно крупным, чтобы пробить кору, и мы окажемся в зоне удара – пузырь с нами окажется внутри мантии почти мгновенно. Тут возможно два варианта развития событий: автоматика вывода из стазиса успевает сработать раньше, чем блокиратор, реагирующий на избыточное давление, в этом случае – мгновенная смерть; блокиратор всё-таки срабатывает, в этом случае мы уносимся вперёд, в неопределённое будущее, в надежде, что тектоника рано или поздно вынесет нас на поверхность.

Оба варианта меня не устраивали категорически. Поэтому я боялся метеоритов.

Несколько секунд спустя, приглядевшись, я понял, что сияющий шлейф – это не атмосферное явление. Пылевой (по всей видимости) след находился в космосе.

– Похоже на след от кометы, – сказал я, – просто очень близко.

– Она… упала на планету? – уточнил Кай.

– Не думаю, – я покачал головой, – впрочем… скоро узнаем. Как придёт ударная волна.

– Надо стартовать. Без вариантов. Уходить в стазис слишком опасно!

– Да ясен перец! – ответил я, – но не раньше, чем убедимся, что столкновение действительно было. К тому же, мы в море. Отсюда по любому в стазис нельзя.

– Что у нас по горючему?

– Плохо, – я покачал головой, – челнок вообще не был предназначен для межпланетного перелёта. В первый раз на торможении сожгли много… впритык хватит на один старт и одну посадку.

– Ясно, – кивнул Кай, – долго ждать будем?

– Мы не будем ждать, – ответил я, – нам надо сушу найти. Надежную платформу для старта.

– Есть идеи, как её искать? Спутников у нас нет! А планета ваша очень уж текучей оказалась!