Страшные сказки Disney - Пирсон Ридли - Страница 7

Мирославка помогает Беттине собирать сосновый и пихтовый хворост, сучки оливы и фиговых деревьев – всего, что попадается под руку и что не является дубом. Остальные дети, как и члены ордена, заняты тем, что громоздят дрова перед помостом, на котором лежит Чернобог.

Мирославка вытягивает руки, и Беттина сгружает ему гору веток.

– На меня никто лишний раз глядеть не будет, – заверяет её мальчонка. – Все меня уродом считают.

– Ну и ошибаются, – отрезает Беттина. – Ты просто прекрасен и такой один.

Мирославка пробирается через толпу снующих, совершенно не привлекая внимания. Доходит до горки дров и сваливает свой хворост в общую кучу – теперь здесь далеко не только один дуб. Беттина наблюдает со стороны.

К закату с похоронами Охотника покончено. Миро и Беттина встают подальше от дровяной кучи, на которой лежит Чернобог. Действо задумано как зрелище, как спектакль. «Сжигание демона». Детей освободили от обязанностей, чтобы они могли пойти посмотреть.

– Как думаешь, что сейчас будет? – спрашивает Миро подругу.

– Будет что-то чудесное, – уверенно отвечает Беттина. – И точно не будет упокоя.

Зажигаются факелы. Их подносят к куче сухой древесины. Не лежи на этой куче массивное тело Чернобога, она бы вспыхнула разом, а тут словно противится. Но вот пламя разгорается. От костра веет жаром. Тело мёртвого охватывает чёрный дым, и зрители отступают назад.

Внезапно в самом сердце трескучего пламени, посреди завихрений дыма, возникает тень. Собравшиеся отодвигаются ещё дальше от костра. Тень густеет, приобретает более чёткие очертания. Вот она уже высится над костром, высотой с три человеческих роста. Огонь расступается, точно театральный занавес. Раздаётся рёв Чернобога – он воспрял ото сна.

Теперь очевидно, что пламя никак ему не повредило.

Толпа в страхе разбегается кто куда. Кроме двоих: девочки в толстых очках и мальчонки с ухмылкой до ушей.

– Он жив, – заключает Беттина.

Чернобог опускает глаза на парочку...

– Что мы наделали... – в ужасе шепчет Миро.

В глазах больше нет прежней доброты. Освобождение от упокоя не даётся даром: спокойствия Чернобог больше никогда не обретёт.

Раздаётся шум громадных крыльев; за ним – вопли и визг: Чернобог взмывает в ночное небо над толпой. Он застывает над свежевскопанной могилой, где лежит Охотник за духами.

Чернобог глубоко втягивает ноздрями воздух. Из могилы вверх всплывает мерцающий голубой огонёк и пропадает в пасти великана. Чернобог вдруг вертится юлой, лёгкий, будто колибри. Наконец он застывает на месте лицом к Беттине и Мирославке, массивные веки тяжело опускаются и поднимаются. Как будто он говорит спасибо.

А может, это только так кажется.

Чернобог взмахивает крыльями. Всё выше и выше поднимается он над землёй. Вскоре чёрный силуэт растворяется в ночном небе, в направлении одиноко стоящего утёса, на который местные боятся подниматься.

– Он вернётся, – произносит Беттина. – Ради музыки он всегда придёт.

В один прекрасный солнечный день случается кое-что невероятное. Голубизну небес разрезает молния и бьёт в самую гущу леса.

Егерь бежит проверить, не начался ли пожар. Свой лес он любит, пусть с недавних пор чаща и наводит на него страх. Но погибнуть он лесу ни за что не даст.

Егерь – рослый мужчина с крепкими руками, сильными ногами, мускулистыми плечами – без всяких усилий пробирается по лесу. Лёгкий ветерок теребит его длинные каштановые волосы, заставляет глаза слезиться. Чем ближе он подходит к месту, куда ударила молния, тем сильнее растёт тревога в его сердце. Эти места он знает как свои пять пальцев. Наконец он встаёт как вкопанный перед невероятной картиной.

Никакого пожара нет. Егерь стоит на краю ямы. Яма эта – могила, которую он сам недавно выкопал, и над ней ещё торчит самодельный крестик из пары веток. Всюду кругом егерь чувствует тёмную магию. И главное, он ведь сам заварил эту кашу – значит, самому и расхлёбывать.

Свиньи, которую он похоронил в этой могиле, больше нет. По следам копытец в грязи вокруг ямы всё становится ясно. Зверь – мёртвый зверь, которого егерь убил собственными руками, – выбрался из могилы! Невероятно!

В груди свиньи не бьётся сердце. Рыло не втягивает воздух.

Получив несправедливое приказание от королевы, егерь ослушался и не убил Белоснежку. Да и кто осмелится по прихоти завистливой женщины поднять руку на невинную девушку? Вместо неё егерь прикончил случайную свинью, которой не посчастливилось оказаться поблизости ровно в тот момент, как должна была свершиться судьба Белоснежки. Уверенный, что нашёл способ обхитрить королеву, егерь предоставил ей сердце убитой свиньи вместо сердца Белоснежки. Маленькая ложь во спасение милой жизнерадостной принцессы.

Однако всё тайное становится явным. Такова правда жизни. Егерь и сам понимал, что рано или поздно его обман раскроется.

Он спас человеческую жизнь. Ни на миг не задумался.

До сей минуты, во всяком случае.

Дрожа всем телом, егерь заглядывает в могилу. Значит, свинья каким-то образом ожила. И на этом дело не кончится, тут уж егерь уверен.

Это только начало...

Хряк. Хряк. Хряк.

Сегодня ночью его пробирает страх. Но не темноты он боится. Темнота ему не страшна. И не шелест ветвей пугает его, и не мерцание лунного света, и не какофония сверчков в траве. Не скольжение змеиных хвостов рядом с тропой, не копошение мелкой живности вокруг. Все эти звуки – дыхание леса, который егерь так любит.

Храк. Храк. Храк.

Нет, это всё новый звук. Треск веток и листьев – вот только не под егерскими сапогами! Именно этот треск и закрадывается ему под кожу. Следует за ним повсюду, куда ни свернёт. С тех пор как егерь нашёл раскопанную могилу, он так и слышится везде. Он ни на миг не прекращался с того дня.

Егеря преследует мёртвая свинья. Семенит за ним торопливо своими короткими ногами. Мелко стучат свиные копытца.

Егерь не останавливается. Точно флюгер на ветру, поворачивается ухом к темноте, следит за звуком, пока свинья следит за ним. Хрок. Хрок. Хрок. Остановиться егерь не смеет: стоит ему хоть на миг задержаться, как она подбирается чуточку ближе. Это не обычный лесной кабан, нет. Это та самая свинья. В этом егерь уверен. Он прибавляет шагу, думает оторваться, но это только утомляет его. И тогда он останавливается. Он останавливается – а вот свинья нет. Свинья никогда не перестанет его преследовать.

Домой егерь не пойдёт – не хватало ещё привести это за собой к семье. С этим он должен расправиться сам, а до тех пор держаться подальше от родных. Однако это непросто. Ему хочется повидать жену и дочек, посидеть у очага. Ему хочется смеяться, как прежде, и жить без забот.

Хряк. Храк. Хрок.

Этот звук ни с чем не перепутаешь. Мелкий топоток копытец пополам со свиным сопением. Уж обычную-то свинью он за милю отличит. Больше у него нет врагов. На ум сразу приходит королева. Пожалуй, сборщик налогов. Но устраивать охоту на охотника может только одна свинья.

Егерь шепчет молитвы. Молит о прощении за обман. Обращается вслух к лесу, объясняет, что, убив свинью, спас девушку. Разве это злой поступок?

Егерь оступается. Оступиться в лесу совсем не сложно, когда весь свет – мерцание луны. Егерский сапог погружается в зыбкую слякоть. Другой неверный шаг – теперь погрязли обе ноги. Только это, собственно, не грязь – грязь пахнет иначе. Что ещё важнее, грязь так не затягивает.

Это трясина, понимает егерь. Затягивает только она. Чем больше двигаешься, тем глубже засасывает. Да, трясина, не иначе.

Хряк. Храк. Хрок. Свинья подбирается, она всё ближе.

Егерь пытается вытянуть ноги из топкой жижи. Но только глубже в неё уходит.

Он тщетно шарит в воздухе пальцами.

Сопение превращается в тяжёлое дыхание. Свинья встала где-то рядом. Вдох-выдох, вдох-выдох – точно водят лезвием о точильный камень, туда-сюда, туда-сюда...