Ржевский 6 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 12

Раньше народ вокруг не смущал только Ржевского, подумала она. Но он-то ладно. А она теперь что творит?

Или они оба всегда такими были? Похоже на то. Сейчас просто парочка магнитов со звонким чпоком радикально притянулась друг к другу.

— Зануда, — проворчала в адрес двойняшки аль-Футаим. — Ржевский хочет сказать, — продолжила она громче и уже для всех, — что мы с вами сейчас делим плюшки в Эмирате. А время такое, что заработать гораздо больше снаружи именно нам проще, чем другим.

— Ты умная, всегда говорил, — уважительно подтвердил супруг. — Да. Лично я б на твоём месте делил не будущий урожай со старого дерева, которое давно спилить пора. Образно.

— А что? — самый грамотный пенсионер и не подумал скрывать откровенного интереса.

— А условия, на которых участники рынка, — Ржевский повёл рукой вокруг, — будут финансировать желающих за границей! Вашей банковской системе пока альтернативы нет, — его глаза мечтательно закатились. — А монополист на финансовом рынке… в условиях неизбежного каскадного роста производства… Последние портки не грех продать, чтобы в долю вмазаться! Это если слов не выбирать!

— И щеголять голым хоботом? — бросаясь во все тяжкие, попирая любые каноны, очень фривольно пошутила вслух Наджиб.

К её глубочайшему удивлению, на запредельно непристойную фразу вообще никто не обратил внимания, кроме блондина:

— А и пусть, — серьёзно ответил он. — Какое-то время даже и так если, можно перекашлять. Но через некоторое время хобот будет уже не голым, а вот трёхзначное количество процентов на инвестицию законным образом бывает весьма нечасто.

— Экспансия? — задумчиво уронила Далия. — Финансовая? То, в чём мы действительно сильнее многих?

— И экономическая в более широком смысле. Обязательно, — подтвердил Ржевский уверенно. — Всё к тому созрело. Каждый будет экспортировать то, что может лучше всего. Вы — свою финансовую систему.

— Дим, я не понимаю, — созналась Мадина по-русски. — Вроде бы и не дура, и все слова по отдельности знакомы. А вместе не складываются.

— М-м-м, какое сословие у Шу на родине личную и родовую честь ставит выше жизни? Настолько, что способны умереть за одни лишь эфемерные принципы?

— Самураи. Ну, точнее, их дети — так как формально Микадо класс буси еще при Мэйцзи отменил.

— Угу, — ибн-Иван поощряюще кивнул. — А у меня на родине?

— Ржевские? Я других не знаю просто, — смутилась Наджиб.

— Годится в качестве примера… А у вас?

Мадина удивлённо переглянулась с Далиёй, затем медленно проговорила:

— Купцы⁈…

Их общий супруг довольно опустил веки:

— Мхм. О воинах ваших ничего говорить не буду, сами помните, чем спецгруппа министерства иностранных дел у меня на участке кончила.

— Дальше? — потребовала возбуждающаяся от таких-то пришедших в голову перспектив аль-Футаим.

— Ржевские — частный случай, явление в общем у нас называется «столбовое дворянство». Тот же Воронцов за свои принципы умрёт не хуже меня; другое дело, какие они у него… — поморщился потомок гусара в сторону.

— А у нас⁈ — принцесса только что за грудки мужа не взяла.

— А у вас самый захудалый купец, ведущий караван по пустыне соседей, за чужой товар и грудью на сабли разбойников идёт, не моргнув. И перед магами чужими до конца стоит, из допотопного бура отстреливаясь — чтобы с кредиторами до копейки рассчитаться. Любой ценой, даже если его детям годами есть нечего будет, — как-то буднично и сухо сформулировал за них такую важную вещь очень странный магрибинец.

— Опа. — Аль-Футаим подняла бровь выше.

— Либо, если за период убыток, — продолжил потомок гусара, — ваш торговец в найм идёт, чужую землю годами мотыжит, простым работником нанимается. Но долги свои, пока жив, до последнего медяка отдаёт! Как вариант — дети за него, если отец надорвался и не жилец. Где ещё в мире такое есть?

В следующую секунду старики, видимо, решили взять реванш: наплевав на приличия, не испрашивая августейшего разрешения говорить, они принялись наперебой перекрикивать друг друга, с азартом развивая ту мысль, до которой и сами должны были додуматься не один десяток лет тому.

— Только один вопрос, к самой себе, пожалуй, — аль-Футаим расчётливо облокотилась о плечо «супруга» и только что не замурлыкала, как кошка. — Нафига мне такой Регенский Совет? Аксакалы, кроме прав у вас есть ещё обязанности! Почему вы сами не сообразили?

— Причём тридцать лет назад, — вырвалось у менталистки непроизвольно. — Упс, опять гробовая тишина, — констатировала она.

— О, Самбур! — Блондин кивнул на завибрировавший связной амулет. — По бесшумке. Интересно, насколько срочно?

— Иди, — Мадина устало кивнула на ближайшую пару дверей. — И пройдёшься, и нас здесь отвлекать не будешь.

Кое-кто откровенно тяготился происходившим в зале: новых жён можно было в лучшем случае незаметно подержать за задницу, и то… (судя по встопорщившимся спереди штанам, супружеский долг потомку гусара хотелось бы получить прямо сейчас и желательно дуплетом).

Что до обсуждавшихся вопросов экономики и политики, то вид ибн-Иван имел такой, как университетский профессор — когда его отправили в детский сад и заставили общаться с четырёхлетками.

Он зевал и потягивался, ёрзал на стуле. Фрески на стенах, видимо, уже изучил на память.

— А вы здесь надолго? — чья-то цепкая пятерня жизнерадостно выскользнула из-под жопы аль-Футаим, оставляя ту в покое, а многозначительный взгляд Ржевского сфокусировался на декольте менталистки.

— Да. Ты же слышишь: торг на годы вперёд. Пока не закончат, никто отсюда не выйдет.

— Да не слушаю я! — муж тихо возмутился. — Это я только вид делаю из вежливости! На самом деле я уже все песни мысленно спел от скуки. По шестому разу.

Он решительно засобирался вставать, демонстрируя всем видом, насколько срочные дела его ждут за дверями.

Мадина коротко поцеловала пустоту перед собой.

Ибн-Иван ожидаемо увидел даже сквозь вуаль и в ответ плямкнул своими губами в воздухе.

— Уже прогресс, — меланхолично пробормотала менталистка.

Когда двери за блондином закрылись, она сделала то, чего сама от себя не ожидала: самым беспардонным образом наплевала на идущие переговоры (тьху на них — Далия чудесно справится), после чего взяла под наблюдение холл.

Ментальная система контроля Дворца, созданная ещё прадедом, её семье позволяла и не такое.

Дворец Эмира, второй холл возле Зала Регентского Совета. Происходящее фиксируется принимающим контуром системы ментального контроля Дворца. Трансляцию принимает один неустановленный абонент, находящийся в Зале Регентского Совета.

— О, ты-то мне и нужен! — Ржевский прямо расцвёл апрельским бутоном из придворного розария, когда увидел аль-Мактума.

Последний весьма экспрессивно общался с Шамсой Наджиб.

О, мама, удивилась Наджиб-младшая. А как ты прокралась, что я тебя на подходах не засекла?

Ничего срочного от отца родительница не выяснила: в противном случае она бы зашла сюда. Раз ждёт снаружи, значит, проблем нет (или уже решились, или устранены).

— Шамса, салам! — кое-кто фривольно махнул рукой и даже потянулся на автомате к женскому заду.

У Мадины внутри всё упало. Как же так, как же так… Этого же просто не может быть…

Ладно, другие жёны, другие женщины. Наложницы, б**ди, просто профессионалки Норимацу. Это жизненные мелочи, она даже внимания не планировала обращать на них.

Но это же родная мать! Жены!

— Извини!.. те. Автомат сработал! — потомок гусара на удивление одёрнул себя сам и врезал одной рукой по второй, имитируя наказание.

А мама ухмыльнулась и подмигнула!

Охота выйти прямо сейчас и подойти к ним, подумала менталистка. Бросить всё.

Ладно. Смотрим. Говоря цинично, о таких вещах лучше узнавать сразу, пока и девственность на месте, и брак не консумирован.