Убийство на острове - Кларк Люси - Страница 8

Она выложила на тарелку помидоры вместе с тонкими колечками красного лука, затем покрошила сверху фету и добавила веточек орегано, которые сорвала на террасе в горшке.

– Я так рада, что ты смогла приехать, – подала голос Лекси. Она как будто пробовала слова на вкус, словно решая, можно ли доверять тому, что говорит. – Что заставило тебя изменить мнение?

Элеонора растерянно захлопала глазами.

– Не помню.

Ложь.

Когда Эд сообщил о девичнике, то добавил: «Ты должна поехать. Тебе пойдет на пользу». Чувствуя, как напряглось все тело, она ответила: «Тому, кто так говорит, следовало бы лучше заняться своими делами». Брат уставился на нее, а затем рассмеялся: «Что ж, верно подмечено».

А в четверг вечером пришло письмо от Бэллы. Элеонора весь день занималась скульптурой в гараже, пальцы онемели от холода, от рук исходил слегка металлический запах. Она посмотрела фотографии виллы, купающейся в солнечных лучах на фоне безоблачного неба, и подумала: «Может, и поеду». Затем прочитала тему сообщения: «Девичник». Не «Девичник Лекси» и не «Наши планы», а вот так просто, словно он один-единственный на свете.

Элеонора прочитала фамилии остальных получателей. Всего шесть человек, небольшая группа избранных. Видимо, она должна чувствовать себя польщенной? И вдруг кое-что бросилось ей в глаза. Элеонора наклонилась ближе к экрану, сердце бешено забилось, буквы начали расплываться… Она заморгала и потерла глаза. Прочитала еще раз.

Надо же. Элеонора откинулась на спинку стула и скрестила на груди руки. А потом решила ехать.

С террасы доносились голоса. Ана привела себя в порядок и надела платье-рубашку нежного лимонного цвета, купленное в любимом секонд-хенде в районе Кингс-Кросс. Она поправила шарф на голове, брызнула духами на шею и запястья и вышла из прохладной комнаты.

Миновав кухню, где беседовали Лекси и Элеонора, Ана вышла на террасу и в нерешительности остановилась. Бэлла и Робин хлопотали у длинного деревянного стола, установленного под перголой; лучи заходящего солнца бросали золотистые отблески на их кожу. Легко передвигаясь в такт звучащей музыке, Бэлла раскладывала глянцевые фотографии, а Робин зажигала свечи, периодически бросая взгляды на подругу, смеясь и отпуская комментарии.

Как переводчик жестового языка, Ана легко читала людей, отмечая детали, укрывшиеся от внимания остальных: позы, взгляды, бессознательные прикосновения к определенным частям тела. Представшая взору картина интриговала: Робин кружила вокруг Бэллы и время от времени посматривала на нее в ожидании одобрения или проверяя, какую реакцию вызвали ее слова. Вместо ожидаемой непринужденности общение двух давних подруг выглядело натянутым.

Робин заметила Ану и спросила:

– Бокал просекко?

Та предпочла бы джин или имбирное пиво, итальянское игристое вино всегда казалось ей слишком сладким. Ну да ладно, она будет пить то же, что и остальные.

– Конечно. – Ана застучала каблуками по плиткам террасы и получила фужер с пенящимся напитком.

– Помнишь тот вечер? – спросила Бэлла, показывая Робин очередной снимок, запечатлевший Лекси с коротко стриженными обесцвеченными волосами на заднем сиденье такси: девушка смотрит куда-то в сторону, прижав голову к оконному стеклу, короткое золотое платье задралось, из сумочки высыпалось все содержимое. Похоже, Лекси здесь лет двадцать или чуть больше.

Робин закатила глаза.

– Ты и эту фотографию распечатала? Поверить не могу!

На других снимках невеста предстала в иных образах. Вот совсем юная Лекси в школьной форме обнимает подруг за плечи, галстук повязан на голове, словно бандана. А здесь она на отдыхе, сидит на банане в крохотном бикини. На следующей фотографии – неукротимая Лекси-танцовщица с нанесенной на тело серебряной краской.

Ана внимательно рассматривала снимки, чувствуя легкое замешательство. Изображенные на них девушки были ей незнакомы. Лекси, с которой она впервые встретилась год назад, преподавала йогу, любила поговорить о прочитанных книгах и просмотренных фильмах, была готова рвануть на другой конец Лондона в поисках лучшей в городе тайской лапши, задавала Ане интересные и глубокомысленные вопросы о работе. А еще по секрету сообщила, что танцы никогда не были ее страстью.

Именно Ана сопровождала Лекси, когда та выбирала свадебное платье – и их зарождающаяся дружба неожиданно перешла на новый уровень. После обеда они зашли выпить чего-нибудь в странное, больше напоминающее оранжерею кафе. Его обнаружила Ана и сразу поняла, что новой знакомой это место понравится. Через дорогу виднелась выкрашенная голубой краской дверь с табличкой: «Винтажные свадебные платья. Только по предварительной записи». Девушки перешли улицу и нажали на кнопку звонка. Навстречу им вышел мужчина в элегантном костюме с шелковым платочком в кармане пиджака и сказал: «Я определенно настаиваю, чтобы вы к нам зашли».

Нужное платье висело прямо на виду, на первых же плечиках стойки с одеждой, как будто знало, что за ним придет Лекси. Французское кружево, нежный цвет шампанского. Никаких пышных и тяжелых юбок и шлейфов, простая скромная модель до пола с глубоким V-образным вырезом на спине.

Когда Лекси отодвинула тяжелую штору и вышла из примерочной, ее лицо сияло: кружевная ткань прекрасно подчеркивала фигуру, темные пряди рассыпались по плечам.

Они решили, что вуаль или диадема будут лишними, лучше вплести в волосы веточку гипсофилы. Ане льстило, что новая знакомая прислушивается к ее мнению в вопросах стиля.

Когда они вышли из бутика на залитую солнцем улицу, Лекси поинтересовалась: «Не возражаешь, если мы не станем рассказывать Бэлле об этом визите?»

Такой вопрос говорил о многом, и сегодня, после знакомства со школьной подругой невесты, подозрения Аны подтвердились. Бэлла оказалась именно такой, какой она ее себе представляла: шла по залу аэропорта, сильно виляя бедрами; громко и гортанно смеялась, когда ее обыскивали сотрудники службы безопасности; направляясь на посадку, с видом собственницы обняла Лекси за талию. В самолете невеста собиралась занять кресло рядом с Аной, но Бэлла тут же похлопала по пустому соседнему сиденью, и Лекси с извиняющимся видом опустилась, куда велено.

Было интересно наблюдать, как трансформируется с годами детская дружба. Но Ана не переживала по этому поводу. Она зрелая женщина с багажом в лице сына-подростка, ипотеки и удачной карьеры и не станет разбивать лоб, лишь бы сидеть рядом с невестой. Пусть Бэлла застолбит свою территорию, если так хочет.

Ана отпила из бокала и отошла на другой конец террасы, подальше от стола с фотоснимками. У парапета стояла Фэн, глядя на море.

– Прекрасный вид, – заметила Ана.

Собеседница тут же улыбнулась.

– Да, верно.

– Здесь так тихо и безлюдно. Разительный контраст с Лондоном. Ты тоже из Борнмута, так? – Ана пыталась понять, кто есть кто в группе. Она уже знала, что Бэлла, Робин и Лекси дружат со школы, а Фэн – девушка Бэллы.

– Я из Глостера. В восемнадцать лет приехала в Борнмут учиться, да так и осталась там.

– Влюбилась в этот городок?

– От моря уехать сложно.

– Ты права. Твои родители остались в Глостере? Им не хочется перебраться на юг?

Повисло молчание, а затем Фэн ответила:

– Мы не общаемся.

– Прости, – сказала Ана сочувственно. – Должно быть, тебе непросто.

– Что именно? – К ним подлетела Бэлла с бутылкой просекко.

– Я рассказала о натянутых отношениях с родителями.

– Ярые христиане, – пояснила Бэлла. – Однако, – она уверенным жестом обняла Фэн за талию, – они не понимают, чего лишились.

Фэн сделала большой глоток пива, широкое серебряное кольцо на большом пальце звякнуло о бутылку.

– Какое красивое! – восхитилась Ана.

– Спасибо. Изготовлено по заказу Бэллы в ювелирном, где она работает.

– Надо же! А мне помнится, кто-то говорил, что ты медсестра. – Ана повернулась к Бэлле.