Терра Инкогнита (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 36

Гай отмахнулся:

— Вот и я об этом, vörös szemű korcs! Тут живет полсотни этносов, и Воля — жуткая мешанина из всех. Ну да, около половины из них — одного корня с рашенами… Примерно как гвадалахарцы и жители Порто-Россо, понимаешь? А в таких случаях для ненависти тут полно поводов… А еще — они защищают Родину.

— Волю? Свою тюрьму?

Гарри-со-Шрамом включился в беседу:

— Синдром такой был… Когда заложники стали доверять террористам. Они, понимаешь, тут пообвыклись, а процентов тридцать так и вовсе — зажили вполне приемлемо. Мастерские открыли, закусочные, вон — свинофермы даже у некоторых, рыбохозяйства. Ну да, платят взятки, отстегивают местным боссам — но это зло привычное, и жопа в тепле, и брюхо набито каждый день. А те, которые живут плохо — они боятся как бы не было еще хуже… Так что эти имперские инициативы по приведению жизни в секторе к общему знаменателю, и архангелы с автоматами и бластерами в руках — они им и нахрен не надо, верно?

— Им нравится дерьмо, в котором они живут? — еще раз переспросил имеринец.

— А что, на твоей этой Имерине не было тех, кому нравилось дерьмо, в котором они жили? Что-то я не припомню массовых революций, реформ или исхода на Ярр…

— У нас Зумба под боком, мы не могли…

— Не сверкай на меня глазами, у них скорее всего тоже найдется куча причин… Пойдем лучше пообщаемся с ранеными — глядишь и ответят на твои вопросы… — Гарри распрямился во весь свой гигантский рост и зашагал к дверям с красным крестом.

В медотсеке, куда сносили эвакуированных, уже было занято сорок коек из шестидесяти. Здесь были представители всех сторон конфликта: «Хорошие парни», дружинники местных воротил, антикесаревские партизаны и прокесаревские ополченцы. И один имперец.

— негромким, хорошо поставленным баритоном выводил он.

Высокий, атлетичный мужчина с черными как смоль усами с закрученными кончиками, короткой стрижкой и мощными руками, сложенными под головой. Нога его была помещена в контейнер с медицинским гелем, так что ему больше ничего и не оставалось, кроме как напевать под нос — повернуться к монитору, на котором демонстрировали очередное шоу Туропа Кассовица, рашен не мог.

— Заткнись, заткнись сука имперская! — один из местных, крупный телом мужчина со шкиперской бородкой был парализован до пояса, но злобы своей не растерял. — Заткни свой поганый рот!

— А то что? — хмыкнул имперец и продолжил петь:

— Заткнись, говорю!

— Да сам ты заткнись, — рявкнул один из дружинников. — Нормально поет!

— У-у-у, все вы тут одним миром мазаны, суки! Только спина на место встанет — рядком вас всех сложу… И похрен мне на этих мутантов! — это он, видимо, яррцев имел в виду.

— Ну-ну, — сказал Гарри-со-Шрамом, входя в отсек. — Я бы на это посмотрел.

Прозвучало весомо, и партизан внезапно подавился слюной. Еще бы! Сто пятьдесят килограмм жесткого как камень мяса, усовершенствованных металлокерамикой костей, потрохов, способных переваривать гвозди и мозгов изощренного интеллектуала, чьим хобби между боями было вычитывание каждой попавшей в руки книжки и разгадывание логических головоломок. Он был уникумом, этот гигантский адепт огневой поддержки, ныне — рыцарь Круглого стола, надежа и опора монархии Ярра. А рожа его совсем не подходила благородному кавалеру. Скорее — кровожадному людоеду. Гарри принципиально не выводил уродующий его облик рубец, занимающий чуть ли не всю левую сторону лица. Какой же он Гарри-со-Шрамом без шрама? Обычный Гарри, каких миллионы в секторе Атлантик.

Больше всего на свете Гарри любил читать, но лучше всего у него получалось наводить ужас на окружающих. На всех, кроме усатого рашена, по всей видимости.

— Слушай, друг! — сказал рашен. — Сил больше нет эту муть смотреть! Есть что почитать? Хоть и на англике, мне всё равно… Книжечку потолще, а? Планшет-то всё равно не дадите…

Гарри-со-Шрамом радостно улыбнулся и в отсеке как будто сразу потемнело.

— У меня есть «Броненосный народ»- эдакая дичь про войну с разумными арахнидами, и «Основы деятельного пессимизма» Зборовски. Могу одолжить денька на два.

— Неси обе.

— Нет проблем, я схожу. Но нас с ребятами интересуют кое-какие моменты…

Лицо рашена тут же окаменело, и Гарри обезоружено поднял ладони вверх:

— Да мне нахрен не сдались твои военные тайны! Нам с философской точки зрения!

— А-а-а-а, это можно. Валяй, спрашивай…

Одному — книги, второму — конфеты, третьему — ортопедический валик вместо подушки. Гарри-со-Шрамом нашел подход к каждому. Даже бородатый вольный партизан купился на свиную отбивную с острым кетчупом.

— Мне пообещали двести кредитов в день и новый шунт, если я уволюсь из штурмовиков и подпишу контракт с «Good guys», — говорил Чак Робертс. — Кто, если не мы? У нас на Ред Сокс каждому известно: Кесарев плохой парень, он оказывает это, как его… Дестабилизирующее влияние на сектор Рашен, вот! Он настоящий диктатор, так говорил в Сенате Хайтауэр. Мне нравится Хайтауэр, м? Он из рейнджеров, но и в рейнджерах есть крутые ребята. Да, мы с парнями подписали контракты чтобы помочь народу Воли отстоять демократию… Нет, я ни черта не знал про Волю до сих пор, но вроде как у них был парламент и выборы, а Кесарев направил своих солдат сюда и уничтожал мирное население, потому что они не хотели поддаваться оккупации. Планета-тюрьма? Коррупция? Разница в уровне жизни? Да не-е-ет, мистер, это вы наслушались рашенской пропаганды. Это Империя Полудня — тюрьма народов, и Кесарев — главный коррупционер. У него дворцы на Таматархе и гарем из девственниц! А на Чебаркуле на заводах работяги за гроши вкалывают… И он катается верхом на кондопожском медведе с голым торсом. Не-е-ет, голый торс у Кесарева, а не у медведа вы что, в гала-сети не видели? С местными мы особенно не общались, только обучали вот этих чудил владеть современным оружием, взяли штурмом пару городов, которые перешли на сторону Империи, и там уж было не до церемоний… Орбита за рашенами, так что мы использовали барражирующие боеприпасы с напалмом. В Иф удалось войти только после того, как выгорела половина жилых кварталов… Там-то меня и контузило, и вот я здесь!

— …Своим умом жили! Вот понятия были какие — вот по ним и жили, — почесал бороду партизан со странной фамилией Довгялло. — Я тоже не местный, меня с Коша Большого сюда выкинули. Тут вообще местных почти нет… За что? Так водой разбавлял субстанции для лекарств. Ой, ну и шо с того убудет? Я ж не яд туда совал! Ну на разнице и жил, и неплохо жил! Я и тут неплохо жил — до того как кесаревы с неба посыпались, суки! Ну кой хер им тут нужен был? Нехай бы на своей Таматархе… А мы тут как-нибудь сами. Смертность? Ну так везде мрут, шо? Поприезжают городские, и думают тут им будут сопли вытирать. А неча! Я никому в рот не смотрел, открыл автосервис, набрал себе гавриков… Ну так много лишних деталей в механизмах, по нынешним обстоятельствам они народу без надобности. Ну сымали их, да. На разницу и жил. Так катались дальше машины, шо? Ну мрут, ну да. Так и на кой хер мне тут Империя с их указивками — так делай, так не делай! Только выпишите меня отсюда, я этому усатому все припомню! Они ко мне пришли с этими указивками и бизнес закрыли… А я в партизаны ушел! Нам тут эти кесаревы и даром не надо, и с доплатой не надо! Нехай свою Империю Полудня на своей Таматархе…

— Я — человек Жестянщика, — рубанул ладонью воздух Рома Хмурый. — Я ему всем обязан. Вот я пятнадцать лет здесь — и первые пять лет столько дерьма нахлебался… Да мне насрать, что там и кого там! Мне Жестянщик сказал — «фас», и я кусаю — и точка. Я как в Снигирёв попал — так сразу понял что тут всё держит сильный человек. В Снигирёве беспредела не было, все по струнке ходили, молодняк даже перднуть лишний раз боялся, окурки аккурат в мусорку бросали, чтоб город чистый и все дела. И не воровал никто. А знаешь почему? Потому что на колах трупы тех, кто на жестянщиково добро, или на его людей рот раззявил, догнивали. На каждой площади! Кесарев, говорят, тоже сильный человек. Но я Жестянщику многим обязан, а Кесареву ничем не обязан, потому буду воевать с людьми Кесарева. Мне уже сказали «фас» — и я кусаю…