Рассвет (сборник) - Шебалов Африкан Александрович - Страница 53

Уложив последние платья, Галина приподнялась, чувствуя, как от долгого сидения в неудобной позе заболела поясница и произнесла спокойно, по-будничному:

— Вот, кажется, и все!

— Все!? — отец остановился посреди комнаты, сбоку мрачно взглянул на дочь. — Тяп-ляп и все решено. Девчонка! — вдруг закричал он так, как еще никогда не кричал.

Галина окаменела.

— Зеленая еще, а уж решает сама!

Павел Тарасович снова забегал по комнате. Он понимал, что решение дочери уже нельзя изменить. Да и стоит ли? Но сердился на нее за самоуправство, корил себя за то, что не знал, чем она живет, не мог раньше узнать о ее планах на будущее. Злился на жену, которая не могла воспитать дочь более послушной. Каялся, что всю свою жизнь посвятил работе и не заметил, как выросла дочь. Все произошло так внезапно, и с сегодняшнего дня он уже не будет видеть своей черноглазой девочки, которую, оказывается, так пылко любит.

— Папа!..

— Замолчи!

— Я еще не лишена права голоса! — рассердилась Галина.

— Что?.. Да ты понимаешь, что делаешь? И это благодарность за все, что ты получила в этом доме?.. Ну, спасибо, дочка… — голос Павла Тарасовича сорвался.

Галина засопела и уже мягче проговорила:

— Пап, не надо больше об этом. Я буду садоводом, как и дедушка. Я дала себе такое слово и сделаю все, чтобы его сдержать.

— Все это глупости! — пробурчал отец. — Твой дед грамоте не мог научиться, а перед тобой…

Павел Тарасович понимал, что говорит совсем не то, ведь он сам советовал дочери после школы сперва поработать, найти свое призвание и уж потом поступать в институт. Деда Назара он очень любил за светлую голову, за неугасимый огонек молодости, за преданность своей работе. Но не мог примириться с тем, что так внезапно должен расстаться с дочерью.

— Папа, ты же говорил…

— Знаю! Говорил, говорил! — перебил ее отец. — Ну и что с того?! Хоть с родными бы посоветовалась перед тем, как бежать из дома. Такая же упрямая! — обернулся он к жене. — Такая уж ваша порода. Ты тоже из дома сбежала.

— И стала инженером! — спокойно ответила Ольга Назаровна.

— Да что говорить!..

— Успокойся, Павлуша, — поднялась Ольга Назаровна и, подойдя к нему, обняла за плечи.

— Оставьте меня в покое! Хорошо, езжайте, разбегайтесь, все прочь из этого дома! — вырвался Павел Тарасович из рук жены и убежал в кабинет.

Вот и весь скандал.

«И как только Тася узнала? Ведь дома тогда посторонних никого не было?» — думала Галя.

Горком комсомола размещался в новом красивом двухэтажном здании с колоннами. Собственно, это было здание горкома партии, а комсомольцам отвели несколько комнат на первом этаже.

В левом крыле по коридору уже собралось десятка полтора девушек и парней. Они сидели тихо, переговаривались шепотом, боялись кашлянуть. Виктор скрылся за обитой дермантином дверью.

В кабинете за столом сидела секретарь горкома Светлана Волобуева и два члена бюро. Один из них листал подшивку областной комсомольской газеты.

— А-а-а, Костомаров, заходи! — улыбаясь проговорила Светлана. Она встала навстречу, по-мужски твердо цепкими длинными пальцами сжала руку Виктора.

— Ну как, похож? — спросила белокурого парня, который смотрел то на Виктора, то на его портрет, напечатанный на первой странице газеты.

— Похож! — засмеялся тот.

Виктор скромно опустил глаза.

— О-о, а ты, оказывается, застенчив… Даже не подумала бы, — засмеялась Светлана и повела Виктора к столу. — Знаешь, как своим выступлением ты взбудоражил выпускников! Многие решили последовать твоему примеру.

— Не я, так кто-то другой выступил бы. Не все ли равно?

— Э-э, далеко не все равно. Смотря как выступать, — с хитринкой взглянула ему в глаза Светлана и шутливо погрозила пальцем.

Она села, пододвинула к себе список, поискала фамилию Виктора.

— Решили тебя послать в колхоз «Заря коммунизма». Живописный уголок! Горы, сады, лес и море почти у порога. Место, можно сказать, курортное, — восхищенно говорила Светлана, до Виктор не слушал. Он отыскал глазами фамилию Галины и против нее прочел: «Рассвет».

— Скажите, а в эту «Зарю коммунизма» двоих нельзя послать?

— Нет. Откровенно говоря, людей там сейчас хватает. Переселенцы с радостью оседают. Но председатель просил прислать кого-нибудь грамотного и бедового. Хитрый хозяин!

— Ну, тогда я в этот колхоз не поеду, — отрезал Виктор.

Светлана растерялась. Она даже оглянулась на членов бюро, словно ожидая поддержки. Потом нахмурилась.

— Как это ты не поедешь? — спросила удивленно. — Ты же сам просил послать тебя в любой колхоз области. Это твои слова?

— Мои.

— А чего же теперь отказываешься?

— Да я не отказываюсь. Кто вам сказал?.. Я только не хочу ехать в это райское место, — засмеялся Виктор. — Пошлите меня лучше в «Рассвет».

— Да это ж в степи. Знаешь, какие там условия? — Светлана, ничего не понимая, пожала плечами.

— А зачем мне знать? Я, повторяю, не ищу райского места.

— Так в чем же дело, Светлана? Коли просится, пусть едет, — сказал белоголовый. — В «Рассвет» посылаем двоих, давай заменим одного, — заглянул он в список. — Вот, кстати, Галину Проценко. Все же девушка, пусть едет в «Зарю коммунизма».

— Минуточку! — чуть не подпрыгнул Виктор. — Понимаете, не мог я сразу, ну, в общем, открыть всего…

Он наклонился к Светлане и что-то зашептал.

Глаза секретаря заискрились улыбкой.

— Это другое дело… Что за разговор… В таком случае, конечно, с нашей стороны возражений не будет, — сказала она.

Радостно возбужденный, Виктор выскочил в коридор. Несколько человек сразу потянулись к нему, но Виктор заметил Галю и бросился к ней.

— Галочка, ты уже пришла? А я хотел за тобой бежать. Ты, знаешь, мы едем вместе в колхоз «Рассвет». Товарищи, прошу пропустить ее вперед, потому что нас уже машина ждет, — соврал Виктор и подтолкнул Галю к двери.

Никто не возражал.

Утром из колхоза за Галиной и Виктором пришла грузовая автомашина. Обоим не хотелось сидеть в душной кабине, и они расположились в кузове на скамейке. Тут же стояли и чемоданы.

Машина тронулась.

Мимо проплывали знакомые с детства дома, которые почему-то теперь казались старше и ниже, чем раньше.

— Прощай, школа! — поднялся Виктор и помахал рукой.

Только теперь, провожая взглядом светло-розовый фасад школы, где были знакомы все уголки, Галя почувствовала, как ей жаль расставаться с родным городом. Куда она едет? Зачем?

Захотелось выпрыгнуть из машины на горячий тротуар, пройтись по знакомым улицам, вернуться домой, где остались отец, мать, тетя Фрося… Но машина, время от времени недовольно чихая мотором, мчала ее все дальше и дальше от всего, что было ей дорого…

Из кабины послышалась тихая протяжная песня. Шоферу безразличен ее родной город, ее любовь к нему. Он пел, безбожно фальшивя, и, наверное, с радостью покидал эти улицы, где надо было часто сдерживать бег машины, следить за светофорами, стоять на перекрестках. Видимо, рад, что едет в какой-то далекий колхоз «Рассвет» и потому, едва выбравшись на окраину, погнал машину на большой скорости.

Галина опустила голову.

— Ты что, плачешь? — с тревогой спросил Виктор.

— Нет. Это ветер…

— Возьми мои очки, в них удобнее.

Галина молча взяла очки.

— Выше голову, Галочка! — с воодушевлением заговорил Виктор, чтобы подбодрить девушку, — зачем горевать? Плюнь на все — береги здоровье. Впереди — вся жизнь! Жизнь, Галочка, — это счастье. Неудержимый бег вперед. Погляди вокруг… Вот так летел бы и летел вперед на этой машине. Как меняются пейзажи, сколько новых впечатлений… Какой полет фантазии порождает это движение! Какие чувства вызывает и навевает оно!.. Ты слышишь меня, Галочка?

— Слышу, — почему-то улыбаясь, ответила она.

— Надо любить жизнь. Надо уметь быть счастливым. Человек рожден для счастья! В жизни, Галочка, нужно быть оптимистом, — бодро продолжал Витька.