Гнев Рыжего Орка - Фармер Филип Хосе - Страница 27

• Предыдущая
• 27/53
• Следующая

— Я только хочу, чтобы ты перестал смеяться, как полоумный. Смейся только тогда, когда есть над чем, вот и все.

— Постараюсь, — пожал плечами Иаджим. — Но после сорока четырех лет, когда страдаешь ежеминутно, ежесекундно…

— И про сорок четыре года больше не ной! — взревел Орк. — Мне надоело! Теперь-то все хорошо! Прекрати жить прошлым! Ты больше не один!

— Я лучше отойду, — сказал Иаджим обиженно и в то же время с комическим достоинством. После этого разговора он еще долго дулся. Он говорил, только когда Орк к нему обращался, и старался ответить как можно немногословнее. Это злило Орка почти так же, как смех. А дважды, внезапно обернувшись к Иаджиму, он поймал его на том, что тот показывает ему язык и делает неприличные жесты.

— Манату Ворсион! — сказал Орк, впервые заметив это. — Тебе сколько тысяч лет-то? А ведешь себя, точно испорченный мальчишка!

— Ничего не могу с собой поделать. Ты поживи сорок четыре года…

— Замолчи! — завопил Орк. — Скажи это еще хоть раз, и клянусь — я тебя брошу! Живи тогда один еще сорок четыре года! А по мне, хоть целую вечность!

С тех пор Иаджим стал воздерживаться от упоминания о сроке, проведенном им на Антеме. Зато постоянно жаловался на всякие пустяки. Стоило ему ушибить палец на ноге — и он распространялся об этом минут пятнадцать, горько сетуя на то, что жизнь к нему так жестока. Одни лишь препятствия и невзгоды у него на пути. Наконец Орк сказал:

— Со мной тоже обходились несправедливо и жестоко — в основном мой отец. Разве ты слышал от меня хоть слово об этом? Так уж устроена жизнь. Терпи. Но не опускай при этом рук. Старайся изменить то, что тебе не нравится. И прекрати ныть!

— Да, но…

— Никаких «но»!

— Тяжелый ты человек, — сказал Иаджим. Глаза у него увлажнились, и он зашмыгал носом. — Не все такие каменные, как ты. У некоторых имеется и плоть, и кровь, и сердце, способное чувствовать, в то время как твое…

— Да веди же себя как взрослый! Или ты уже никогда не вырастешь?

Джима, слышавшего все это, поразила одна мысль. Буквально поразила. Матерь Божья! Да ведь Орк мог бы с таким же успехом обращаться к нему, Джиму Гримсону! Он тоже почти всю жизнь жалуется на судьбу и жалеет себя. И до самого последнего времени не сделал ничего, чтобы как-то решить свои проблемы — только ныл.

Потом и другая мысль ударила его, словно кастетом. Иаджим! А что, если произнести это имя по-другому? Что тогда получится? Я — Джим. Властитель Темных Лесов сам заявил, что я (он) Джим.

Так, может, Иаджим — а значит, и все остальное — только вымысел?

Не его ли, Джим, подсознание подсказало ему имя и характер Иаджима, чтобы показать ему себя самого?

На миг Джим почти утратил веру в реальность многоярусных вселенных. Ему вдруг стало нехорошо, и он ощутил свою невесомость. Мир, на который он смотрел глазами Орка, заколебался и утратил четкость. Свет померк. Джим почувствовал, что его уносит — уносит обратно на Землю. Но он, хоть у него и не было рук, ухватился за что-то — сам не зная за что — и удержался. Свет снова стал ярким, а все окружающее перестало колебаться и прояснилось.

Фрейдистское толкование имени «Иаджим» уж слишком прозрачно. Это просто совпадение. Он точно знает, что этот мир и все, что в нем, столь же реально, осязаемо и грозно, как его родная вселенная.

Хотя, с другой стороны…

Через тридцать два дня после того, как Джима посетили эти мрачные сомнения, Орк с Иаджимом пришли к месту, обозначенному на карте рисунком осьминога. Они не знали, что это то самое место, пока им не встретилась долина, по которой текла, впадая в море, маленькая речка.

Орк брел вдоль берега по щиколотку в воде. За ним шел Иаджим, молча — для разнообразия; слышно было только, как он шлепает по воде в набегающем приливе. Здесь в море было много больших черных валунов футов десять высотой. Орк, проходя между двух камней, лежавших футах в двенадцати друг от друга, вдруг остановился — и закричал.

Что-то ухватило его из-под воды за правую лодыжку. И рвануло в сторону ближнего валуна. Орк опрокинулся на спину, его волокло по дну, и зеленая мутная вода заливала ему рот и глаза.

— Что с тобой? — крикнул Иаджим. Он сорвал с пояса свой каменный топор и бросился к Орку. Молодой властитель перестал кричать и тщетно боролся с тем. что держало его за ногу. Потом у него снова вырвался крик — часть камня, к которому его тянуло, скользнула вниз, и он увидел в скале два ряда зубов, острых, как у пилы, и покрупнее львиных. Их там была по меньшей мере сотня.

Из воды на миг показалось бурое щупальце в два пальца толщиной. Иаджим, увидев его, издал вопль. Он тоже понял, что камень на самом деле — растение или животное. И что оно намерено съесть Орка.

С новым воплем Иаджим взвился в воздух. Еще одно щупальце с когтем на конце выскочило из воды в том месте, где он только что стоял. Иаджим плюхнулся обратно, широко расставив ноги, и отпрыгнул назад. Щупальце шарило вокруг, ища его.

Орк тем временем тоже сорвал с пояса кремневый топор и рубил щупальце, взявшее его в плен. Это было нелегко делать в полусидячем положении, когда тебя притом волокут по дну.

— Иаджим! — крикнул Орк. — Помоги мне!

Властитель Темных Лесов повернулся и кинулся бежать без оглядки, пока не оказался на безопасном расстоянии.

— Трус! — крикнул Орк, но потом ему стало не до Иаджима. Особенно когда второе щупальце обвилось вокруг бедра другой ноги. Но он все рубил и рубил, пока хватка вокруг лодыжки не ослабла. Всего в нескольких футах от разверстой пасти он отсек второе щупальце. И лишь чудом избежал остальных, пока мчался по мелководью к тому месту, где в отчаянии приплясывал Иаджим.

— Убить тебя мало! — задыхаясь, выговорил Орк. И вскинул топор, с которого стекала вода и густая зеленая жидкость. похожая на кровь. Иаджим отбежал от него на пятьдесят футов и прокричал пронзительным дрожащим голосом:

— Это сильнее меня! Сорок четыре года я только и делал, что спасался бегством! Теперь это превратилось у меня в условный рефлекс! А так я не трус! В следующий раз будет лучше, вот увидишь!

— В следующий раз? — заорал Орк. — Не будет тебе следующего раза!

— Ну так убей меня! Узнаешь тогда, что такое одиночество, когда не с кем словом перемолвиться! В конце концов станешь таким же, как я! Хватишься меня — а меня не будет! Я не подведу тебя больше, клянусь! Если это случится, я сам убью себя! — Он упал на колени и простер к Орку руки.

— Молю тебя, не оставляй меня здесь!

Орк плюнул в его сторону, однако сказал:

— Ладно! Испытаю тебя еще раз! Только не подходи ко мне — долго не подходи!

Он пошел на восток, за много ярдов огибая валуны. Иаджим держался позади и в ту ночь не приближался к лагерю Орка. Орк смутно видел в свете своего костра, как он сидит, прислонившись к дереву. Утром Иаджим пришел, улыбаясь, как ни в чем не бывало, но весь день очень старался ничем не раздражать Орка.

Рассвет принес с собой тьму.

Орк открыл глаза, но ничего не увидел. Нос был забит, что-то затыкало рот, и это что-то вцепилось в язык.

Джим знал об этом еще за несколько секунд до полного пробуждения Орка. И беззвучно кричал, безъязыкий, но его, конечно, никто не слышал.

Орк попытался отодрать то, что закрывало его лицо. На ощупь оно было мохнатым и липким, а щупальца, присосавшиеся к кончику языка, вкусом напоминали чернослив. Орк извивался в спальном мешке, который доходил ему до пояса, потом высвободился, встал и начал крутиться на одном месте, не прекращая бороться. Он услышал полузадушенные вопли Иаджима и вскоре наткнулся на него. От толчка он пошатнулся и хлопнулся задом наземь. Не стараясь больше встать, он зарылся пальцами глубоко в плоть под липкой мохнатой шкурой. Оторвать от себя эту тварь не удавалось. Тогда Орк нащупал ее края, а его страх тем временем перешел в полную панику, поскольку нос и рот были совершенно забиты. Обнаружив, что края находятся около ушей, он встал на колени и начал шарить вокруг, пока не нашел спальный мешок. Если он не отдерет эту штуку, то через пару минут умрет. Очень скоро, во всяком случае. Сунув руку в мешок, Орк нашарил ножны с кремневым ножом, которые клал себе под бок на ночь, и подвел нож под край того, что его душило. Он порезался, но сейчас было не до того. Введя нож на всю длину под мясистый нижний слой, Орк повернул его лезвием вверх и резанул изо всех сил. Нож прорезал мягкую плоть насквозь. Орк ухватил липкую массу за края и сильно дернул. Нос, рот и глаза освободились, но от рывка Орку стало больно, точно он содрал с кожи пластырь. Наконец-то он мог опять видеть и дышать.

• Предыдущая
• 27/53
• Следующая