Кондотьер (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 36

Хитрый дядька. Его резкие переходы от одной темы к другой могли сбить с толку кого угодно.

— А куда могут пойти три здоровых мужика после твоего пива? — я ухмыльнулся. — Сам подумай.

— Ну да, чего это я глупости спрашиваю. Вы это… можете спать ложиться. Я приказал на чердаке уборку сделать и постели приготовить.

— Мы подождем парней здесь, — сказал Левелан. — Только ты еще кувшин пива принеси, а то в горле пересохло.

— Ничего, мы разделаемся с Йорхеном, — пообещал Янс своим дружкам, когда они шатающейся походкой шли по ночной улице, разгоняя бродячих кошек. Ему хотелось встретить какого-нибудь запоздалого путника и излить на нем всю злость, скопившуюся после неудачи в таверне.

— Мне, кажется, сломали кость, — хныкнул один из дружков, держась за плечо. — Гуго, скотина! Нужно его поймать и прирезать как шелудивого пса!

— Сначала не мешало бы разобраться с той компанией, — разумно произнес Отан, которого Янс прочил себе в помощники. Шустрый, знает счет и умеет вывески на домах читат, и главное — крови не боится. — Не люблю, когда веселье портят.

— Они все с оружием, — шмыгнул носом приятель того, кто хотел добраться до женщин и тоже получил дубинкой, правда, с наименьшими потерями. — Как бы не дворяне…

— Ну и что? — оскалился Янс. — У дворян кровь такая же красная, и дохнут они за милую душу. — Надо бы за ними проследить, куда завтра пойдут, да и удавить потихоньку.

— Не справимся, — сквозь зубы произнес покалеченный. — Давай, попросим Клопа. У него кулаки с наковальню. Видел однажды, как он ударил в лоб одного залетного. Хватило одного раза. Тот как стоял — так и рухнул на жопу.

— Можно и попросить, — не стал возражать Янс, лихорадочно соображая, что где-то видел одного из этих щеголей. А раз видел — и тот до сих пор жив, значит, нужно доделать дело.

Компания понемногу остывала от стычки в таверне и свернула в мрачный проулок, из которого несло нечистотами и чем-то кислым. В самом конце улицы протекает Вонючка, давно уже превратившаяся из ручья в мерзкую болотину, в которой не счесть сколько потерянных душ упокоено. На другом берегу у парней было убежище, где они отлеживались после «ночной» работы — развалившийся от старости дом с остатками крыши и сгнившим полом. Зато печь исправно топила и давала крохи тепла.

— За нами кто-то идет, — напрягся Отан и вытащил из-за пояса широкий нож.

Остановившись между домами, едва не соприкасавшимися друг с другом козырьками крыш, лихие парни стали вглядываться в темноту.

— Показалось, — через минуту произнес покалеченный, держась за плечо. — Никого здесь нету…

И всхрапнул, издавая какие-то странные булькающие звуки. Никто ничего не понял, почему он завалился лицом в грязь. Следующим стал Отан, удивленно ойкнувший от резкой боли в груди.

— Эй, что происходит? — Янс вытащил свой нож и пригнулся в стойке, готовый бить на поражение кого бы то ни было. — Иди сюда, падаль! Щас я тебе требуху выпущу!

От стен отделились две тени, а третья фигура спокойно приблизилась к Янсу и легко, даже играючи полоснула длинной серебристой сталью. Янс заорал, не поняв, почему не чувствует в своей руке нож. Острая боль в запястье только-только дошла до мозга, но он уже падал, ощутив в горле холодную сталь.

Оставшиеся в живых ночные грабители и рады бы убежать от расправы, произошедшей на их глазах, но не успели. Те две тени, словно молчаливые посланники преисподней, перерезали им путь к отступлению. Тускло сверкнули клинки — и бродячая банда Янса перестала существовать.

Прошел почти час, прежде чем Рич, Гусь и Щербатый вернулись обратно. Вышибала уже ушел домой, а вместо него дверь на могучий железный засов закрыл работник, не побоявшийся помахать дубинкой. Он ничего не спрашивал, только мазнул понятливым взглядом по лицам парней, делавшим вид, что прогулка по ночному городу прошла весьма приятно.

— Дело сделано, — негромко сказал Рич, присаживаясь за стол. — Даже не пикнули. Лежат в канаве с дерьмом.

— Ну, там им и место, — подытожил итоги бурного дня Левелан.

Ратушу, как было видно, строили из дикого камня, который привозили из каменоломен, что находились в нескольких лигах от города. Ее пытались привести в порядок, чтобы стены не казались похожими на вздыбившего шерсть животного, но периодически штукатурка отваливалась и обнажала серо-черные бока. Возведенный позже пристрой уже был из больших отесанных блоков, поэтому и выглядел куда красивее, чем основное здание. Только башня, возвышавшаяся над крышей ратуши, оказалась облагороженной: ее выбелили в желтовато-белый цвет, контрастирующий с общей унылостью Невермута. Признаться, мне уже давно хотелось сбежать отсюда и наслаждаться пейзажами с борта корабля. Но оставалось одно дело, которое нельзя отбросить в сторону или махнуть на него рукой.

— Что скажешь? — поинтересовался Рич, когда мы неспешной походкой несколько раз прошли мимо ратуши, легко затерявшись в толпе людей, снующих в разные стороны по каким-то своим делам. К парадной лестнице из темно-красного гранита то и дело подъезжали кареты, оттуда выходили важные господа и направлялись в здание под аркадой, переходившей в массивные колонны у входа. Два лакея в белых ливреях распахивали тяжелые двустворчатые двери и кланялись каждому входящему.

Первый этаж отличался тем, что его стрельчатые окна оказались гораздо выше, чем оконные проемы верхнего этажа. Скорее всего, внизу находились залы для торжественных городских мероприятий, поэтому и была заметна разница в высоте. Наверху располагались кабинеты для служащих, что и повлияло на размер окон. Центральная часть и торцы здания бросались в глаза своими четырехколонными портиками, имевшими по две вспомогательных колонны. Декоративное решение архитектор дополнил каменными оградами балконов в портиках и на башне.

— Высоко, — выдал я свой вердикт, когда мы вернулись к переулку Ткачей, откуда хорошо просматривался торец левого крыла. — С помощью мориона можно подпрыгнуть и зацепиться за край балкона. Потом подтягиваемся и перелезаем через него. Вот уверен я, что там есть входная дверь в коридор общего назначения. Сюда выходят служащие, чтобы подышать свежим воздухом. Остается лишь понять, где держат виконта? В комнате, выходящей на эту улицу или на противоположную? Или в торцевой?

— Пройдемся еще разок, только с другой стороны, посмотрим внимательнее, — предложил Гусь. — Виконт, по моему мнению, человек неглупый. Должен нам оставить знак. Нарисовать на стекле что-нибудь или какую-нибудь вещь свою оставить.

— Голова-то работает у нашего птаха, командор! — Рич похлопал по спине загордившегося штурмовика. — Тогда перейдем вон на ту сторону, оттуда можно спокойно смотреть на окна.

Нам повезло, что соседняя улица тоже была заполнена людьми. Мы встали возле стенки какой-то торговой лавки словно уставшие путники, и лениво перекидывались словами, то и дело кидая взгляды на громоздкую ратушу. Рич купил у проходящей торговки несколько груш, чтобы не привлекать к себе внимание. Стоит себе купец в темно-синем кафтане и залихватской треуголке со своими слугами в темных одеждах (подумаешь, малость необычная, да кого только в портовом городе не увидишь!), грызет грушу и меланхолично поглядывает на здание местной власти. Может, он увлекается архитектурой?

— Нет, ничего, — разочарованно сказал Рич через несколько минут. — Во многих помещениях люди мелькают, вряд ли там будут держать статусного пленника. Пошли на другую сторону.

Мы снова смешались с толпой, большая часть которой заполонила городскую площадь. Здесь гуляли, смотрели развлечения какой-то бродячей цирковой труппы, в дальнем конце зеваки столпились возле помоста, завешанного плотной темной тканью. Там давали представление кукольники. То и дело раздавались взрывы смеха. Где-то красивый девичий голос выводил песню под завывание свирели и бренчание лютни.