Последний наследник Триады. Том 2 (СИ) - Магарыч Григорий - Страница 5

Идея неплоха, но… использовать мутировавших от аномалий голубей как-то… неэтично что ли.

— Да, — кивнул дед в подтверждение словам Оболенского. — А теперь на «ты». Ты свободен, ученик. Вроде, я всё сказал.

Я усмехнулся. Дедовщина вошла в силу.

Мы вышли из кабинета, и Оболенский повёл меня на выход. После чего проводил до одной из казарм, в которой не было никого, пожелал всего доброго — и скрылся с виду. Я же подошёл к своей койке, устало рухнул на кровать и стащил с себя куртку.

Посмотрел на голубя. Тот слегка склонил голову.

— И что мне с тобой делать? — спросил я, не понимая. — Ты что-то понимаешь вообще?

Голубь чётко кивнул.

— Чудо аномалии, — покачал я головой, усмехнувшись. — Есть имя?

Голубь мотнул головой.

— Ладно, раз твоя цель быть свидетелем моей смерти, назову тебя… Эрлик. Так на Триаде прозывают судью загробного царства, — осведомил я. — Нравится?

Пернатый закивал.

Вот и договорились. Я, морщась от режущей боли незаживших ран, прилёг на койку. Раны всё ещё отчётливо давали о себе знать, и каждый вдох мне давался с трудом. Я решил прикрыть глаза и снова углубиться в ту самую часть организма, где скрывалась родовая «прана».

После убийства Паука та более не тревожила меня. Она просыпалась только в момент, когда могла почувствовать опасность. Так я думал, пока не произошло странное.

Стоило мне коснуться родовой «праны», как та внутри запылала огнём и возжелала вырваться наружу. Странно, но…

Я снова поглядел на голубя. Тот поморгал чёрными глазками.

Сожри его — почувствовал я зов родовой энергии.

— Не бойся, я не ем голубей, Эрлик, — подбодрил я слегка попятившегося голубя. — Думаю, мы с тобой уживёмся.

Наконец настал тот момент, к которому я шёл. Начался мой новый жизненный этап — подготовка к отправлению в зоны аномалий.

На утро я проснулся свежим, если сравнивать состояние со вчерашним, покормил пернатого и отправился в учебный корпус. Мне выдали униформу новобранца, что представляет из себя свободную одежду чёрного покрова и массивные сапоги — берцы. Такая форма выдавалась всем, вне зависимости от ранга и званий, а старшие чины отличались лишь видом погонов и количеством разных эмблем и украшений.

Как выяснилось позже, форма была выдана не спроста. Ведь большую часть времени в учебном корпусе занимали физические тренировки: бег, спарринги, медитации. На теорию тоже выделялось время, но людям, которые уже имели представление о строении собственного тела, о тумане и опасностях в зонах аномалий, посещение подобных занятий было необязательным. К тому же, из рассказов «сослуживцев», я выяснил, что теорию посещают в основном «трусливые бездари, которые были направлены на учёбу в Дозор насильно».

Люди понимали, что даже десять лет изучения теории, сидя за учебниками, не смогут заменить и одного дня личного присутствия в зонах тумана. Оттого и такое отношение к лекциям.

Пока выполнял задания старшего офицера Геннадия Романова, понял, что темп восприятия нагрузок скачущий. Я мог в течение получаса делать задания до износа, но когда заканчивал, дожидался отстающих и старался сканировать всех учеников, делая пометки в голове.

Таким образом, к обеду я диагностировал всех.

У восьмидесяти процентов из студентов был крайне посредственный потенциал и практически нулевой уровень опасности. То есть, это были обычные неодарённые люди, которые кое-как сдали экзамен и решили попробовать себя в этом ремесле. Что-то на уровне Кирилла Дубрового, либо задир в школе — ничего сверхъестественного.

С оставшимися двадцатью процентами было интереснее. У половины из них потенциал и уровень выше, чем у обычного человека. Маловероятно, что смогут высоко развиться, но всё же сил у них побольше, чем у обычного человека. Каждого такого студента я взял на заметку, чтобы позже изучить более детально.

Самые интересные — это оставшаяся половина от этих двадцати процентов. Семь человек на всю нашу группу. Их превосходство ощущалось без помощи особых сканеров, достаточно было одних лишь животных инстинктов. Как выяснилось позже, все эти люди уже пробудили Дар и считались одарёнными. Меня, к слову, относили к неодарённым.

И если основная масса учащихся смотрела на меня с опаской, уступала места в строю и порой попросту избегала, то одарённые вели себя куда более смело. Притом смелось их была вполне обоснована и оправдана. Во-первых, все до единого были выходцами из благородных родов. Чаще всего княжеских. Во-вторых, этих «уникумов» зачастую восхваляли старшие без явных на то причин, называли будущим Империи и нарочито выделяли их из серой толпы.

Например, сейчас, когда я прибыл в общую столовую и зашагал к столику у окошка, на меня обрушилась волна негодования со стороны неодарённых. Среди них даже нашёлся смельчак, который решил остановить меня.

— Постой, подожди, Константин! — одёрнул тот меня за руку со страхом в голосе. — Туда нельзя нам!

Я остановился, обернулся на парня и поднял бровь.

— Почему?

— Там столик для одарённых, мы кушаем во-он там, — он указал на места, что были ближе к кухне, где запахи были далеко не самыми приятными. — Один из наших уже пытался сесть вместе с одарёнными, закончилось это плачевно… для него.

Я кивнул парню в благодарность за информацию, но продолжил идти туда, куда шёл. Расположил поднос на столе и присел. А через секунду вокруг меня начали рассаживаться одарённые.

Притом делали они это так, словно меня не существовало.

С одной стороны, слухи о моём ранге и другие истории дошли и до их ушей, что не могло пройти незаметно. На меня старались не кидаться с угрозами. Вели себя уважительно, соблюдая этикет. С другой же стороны… они хоть и молчали, но всё ещё видели меня слабаком, неодарённым. Так сложилась иерархия, что даже если я буду обладать максимальным рангом неодарённого, это всё равно будет выглядеть блекло на фоне низшего ранга одарённого человека. Не говоря уже о просветлённых.

Но спустя десять минут полного игнорирования, меня всё же спросили.

— Послушай, Шагайн, ты вроде как был ознакомлен со здешними правилами, — на меня посмотрел плечистый парень с пепельным цветом волос. — Но почему-то ты тут сидишь и слушаешь наши разговоры. Понимаешь же, что нам не хочется обсуждать это с человеком твоего уровня? Знаю, ты, как и практически все неодарённые, хочешь вписаться в нашу компанию и заиметь сильных друзей, но этого не случится. Спасение гражданского поезда тебе не поможет.

Я неторопливо отпил из трубочки, глядя в глаза говорящему. Да, вежливый, не хочет грубить, это уже большое достижение для его возраста. Но быть настолько уверенным в своём превосходстве надо мной… это задевает.

— Мы, конечно, всё понимаем, — на этот раз ко мне обратилась девушка с бело-голубыми глазами. — Ты, вроде как, умом и силой не обделён, но выше головы не перепрыгнешь. Прости, не мог бы ты пересесть?

Очень вежливый тон, но та самая топика презрения меняет концепцию заданного вопроса.

— Ты правда считаешь себя достаточно сильным, чтобы есть за нашим столом, Шагайн? — худой парень в круглых очках приковал мой изучающий взгляд. — Я слышал, ты чуть ли не из помойки выбрался. Стал голосом обиженных на судьбу бомжей, но здесь всем плевать на это. Здесь ты не будешь сильнее других. Здесь ты обычный неодарённый, которому следует обедать за другим столом.

Я кивнул парню в очках — мол, спасибо за похвалу.

— Ты встанешь, или мне помочь? — парень, что сидел слева, не смотрел на меня, он лишь уткнулся в свою тарелку, чем выказал свою неуверенность. Мускулы на его руках говорили о множестве тренировок, вот только психологически он был дохликом.

— А ты сможешь «помочь», силач? — усмехнулся я, глядя прямо в его опущенные глаза. — Если вас это успокоит, я не встану. И сильных друзей я не ищу, мне просто нравится у окошка. А если вас это нервирует, вы можете пересесть.