Из Ниццы с любовью - Топильская Елена Валентиновна - Страница 38

Сам Костя что-то причитал у нас за спинами, но я даже не особо прислушивалась, и так понятно было, откуда на столе начальника убойного отдела взялись эти сокровища Голконды. Имущество покойного господина Горохова действительно было выморочным, наследники, по крайней мере, в обозримом пространстве, отсутствовали, а припасы, сделанные еще в годы перестройки, мозолили глаза. По неистребимой милицейской привычке Костя втихаря от меня и Горчакова прихватил, не удержавшись, в отдел пару пакетов сахара — чаи гонять во время бесконечных усилений, пару килограммов гречки — на дежурстве под утро как желудок сведет с голодухи, так диетическое питание очень даже не помешает, кипятком залил и ешь: ну и святое — пару-тройку бутылок водки и рябины на коньяке, сколько в руках унес. Как честный мент, он притащил все это хозяйство в отдел, составил на столе, стал освобождать для припасов место в сейфе и уронил на пакеты хранившийся в сейфе с какою-то незапамятного убийства топор. Пакеты порвались, и из сахарного песка и гречки посыпались на заскорузлый оперской стол несметные богатства… Киса Воробьянинов кусает локти в туалете.

Да, я должна была признать, что осмотр места происшествия мы провалили. Интересно, сколько там еще, в квартирке покойного пенсионера, осталось драгоценных каменьев? Не может же так быть, что Костя Мигулько одним движением руки выцепил из штабелей муки-крупы именно те пакеты, в которых содержимое было разбавлено алмазами чистой воды!

Я посмотрела на часы. В принципе, не такой уж поздний час для бывшего прокурора, вряд ли он теперь ложится в постельку сразу после «Спокойной ночи, малыши». Набрав знакомый телефонный номер, я задержала дыхание: — Владимир Иванович? Это Швецова, извините за поздний звонок. Мы с Лешей хотим в гости напроситься… Хотим завтра. Сейчас? Прямо сейчас?..

Уходя, и посоветовала Косте поставить пост у квартиры убитого Горохова. Кто его знает, сколько там еще сокровищ, на какую сумму в миллионах долларов…

— Это ты права, Маша, — с готовностью сказал Мигулько, чувствовавший одновременно и свою вину и свою удачу, ведь если бы он не спер продукты с места происшествия, фиг бы мы узнали, чем нафаршированы пакеты с гречкой. — Там милиционер ждет труповозов, так пусть не уходит, когда труп сдаст, я его там до утра оставлю. А утром сам встану, в конце концов. Сахарку-то к рукам прибрали, надо отрабатывать.

Но прежде чем мы с Лешкой попали в гости к дорогому шефу, надо было решить вопрос с Региной. Позвонил Кораблев, радостно сообщил, что невеста его невменяема, рыдает и трясется, дома спать боится, а у Кораблева негде по причине ремонта (думаю, что Регина даже в состоянии истерики не согласилась поехать к нему, но Кораблев был бы не Кораблев, если бы не представил дело так, что роскошная фемина его на коленях умоляла предоставить ей ночлег, а он, как джентльмен, не мог допустить, чтобы дама в его квартире, без компаньонки, на ночь… и так далее). В общем, Регина отказывается ночевать где-либо, кроме как у меня, так что Кораблев везет ее ко мне.

Дело хорошее, но мы с Горчаковым, забрав от прокуратуры его машинку, были уже на полпути к шефу, а у меня дома не было никого, кто мог бы принять и разместить страдалицу: муж сегодня дежурит в ночь, сын изучает всемирную историю искусств на даче у приятеля, подозреваю, что для большей наглядности — в обществе гетер. Пришлось встречаться с Кораблевым, чтобы передать ключи. Заодно мы послушали из уст самой пострадавшей душераздирающий рассказ о ее злоключениях, привожу его в адаптированном виде, мы-то получили от деморализованной Регины гораздо более сумбурную информацию

Днем, выспавшись, она поехала от нас к себе — переодеться. накраситься и т. п. Зашла в свою элитную, охраняемую, чистую и красивую парадную, подошла к двери собственной квартиры, рассеянно вставила ключ в замочную скважину и не смогла отпереть дверь. Долго возилась, пока дверь не распахнулась сильным толчком изнутри, и прямо на нее из квартиры вылетел парень в кожаной мотоциклетной куртке. Она упала; грабитель навалился на нее, одной рукой закрыл ей глаза, а другой быстро и умело обшарил ее, все тело — шею, грудь, даже между ног прошелся, потом отпустил ее и был таков.

Регина настаивала на том, что он маньяк, а нам казалось, что это — типичный грабитель, и раз уж он не стремился продлить удовольствие от контакта с Регининым телом, а проделал все молниеносно и сбежал, наша версия была более близка к истине. Поскольку брать в квартире оказалось нечего, «все уже украдено до вас», он, видимо, быстро сориентировался и рассчитал, что на хозяйке такого дорогого жилья могут быть надеты украшения, компенсирующие ему порожний рейс.

Но Горчаков вдруг («что вдруг?») заинтересовался приметами грабителя, которых Регина, к нашему сожалению, назвать не могла.

— Ты что, с ума сошел? Какие приметы? — сказала она слабым голосом. — Я, знаешь, как испугалась? У меня до сих пор коленки дрожат.

— Ну хоть росту он какого?

— Откуда я знаю? Он дверь изнутри вышиб, на меня бросился, и я упала. Так что с ростом, весом и прочими параметрами — ничем помочь не могу. Вон, спроси у Машки, много она помнит про того урода, который к нам забрался в Ницце?

— Но ты же куртку запомнила? Кожаную куртку…

— Ну вот разве что. И запах.

— Какой запах? — мгновенно насторожился Горчаков. 

— Вербены. Пахло от этого гада не скажу что противно. Вербеной.

— А это что такое?

— Деревня ты, Горчаков, — едва улыбнулась Регина. Это трава такая, используется в косметической промышленности. Твоя жена, между прочим, мыло такое купила, с ароматом вербены. Сходи домой, понюхай.

Меня окатило волной жара. Так вот что это за запах был там, на вилле «Драцена», когда громила в кожаной куртке набросился на меня! Конечно, вербена! Просто я тогда не знала, как пахнет вербена, узнала только на парфюмерной фабрике Фрагонара в Эзе на следующий день. Молодец, Регина, вот что значит стилист-визажист плюс косметолог. Стоп. А не много ли совпадений: кожаная куртка, запах вербены, грабеж со взломом… Нет! Я даже потрясла головой, отгоняя соблазнительную версию о маньяке, который колесит за нами по свету и вламывается в наши временные и постоянные жилища, где бы они ни находились. Горчаков как-то странно смотрел на меня.

— Это, значит, вербена так пахнет… — сказал он сдавленным голосом. — Когда я тебя в Ницце спасал…

— И ты туда же? — удивилась я. — Леша, не увлекайся. Где Ницца, и где мы! Надеюсь, ты всерьез не думаешь, что к Регине в квартиру вломился тот же самый тип, который в Ницце влез на виллу?

— Именно так я и думаю, — подтвердил Горчаков. — И не вижу в этой версии ничего сверхъестественного. Что-то ему надо…

— От меня? — удивилась Регина.

— Или от тебя, или от Машки. Там не вышло, так он сюда приперся. Братья-славяне, сто проц!

Я покрутила пальцем у виска.

— Ты бредишь?

Горчаков не обиделся.

— Как говорил Шерлок Холмс, если после проверки всех версий остается одна, самая невероятная, значит, она истинна, — важно проговорил он. — Кстати, Региночка, ты свой паспорт заграничный ксерить никому не давала?

Регина с недоумением уставилась на него и, справившись с удивлением, покачала головой.

— А фамилия Горохов, имя Петр Наумыч тебе ничего не говорит? — продолжал он.

Мы стояли у поребрика на жестком весеннем ветру, возле Лешкиной и кораблевской машин, смотрящих друг на друга. Это вам не Ницца, наш весенний ветерок пронизывал до косточек. Регина ежилась, Кораблев заботливо прикрывал ее от ветра полой куртки.

— Какой еще Горохов? — сердито отмахнулась она.

— Бриллиантики у него не покупала?

— Горчаков, ты бредишь? Какие бриллиантики?

— Ладно, верю. На, посмотри, кому давала ксерокопию ксивы своей?

Он достал из кармана бумагу, украденную мной с места происшествия, и сунул прямо в лицо Регине. Но ее выхватил Кораблев, по своей дурной привычке влезать в чужие беседы и всюду совать нос. Внимательно провел по ней глазами и сказал: