Скверная жизнь дракона. Книга вторая (СИ) - Костенко Александр - Страница 31

— С добрым утром, — я подошёл к парню и сняв котелок с его головы.

Он наконец проснулся, и удивлённо посмотрел на меня. И с не меньшим изумлением принялся озираться, пытаясь понять: почему он на улице в каком-то лесу, а не в удобной гостиничной кровати?

— Отдай крысу, она дорога мне как память.

Ридалий вновь посмотрел на меня с немым вопросом. Проследив за моим взглядом, он уставился на свои руки. И с писком дикого хомячка тут же выкинул тушку несчастного животного куда-то во тьму. Он уже хотел следом отправить и веник, но остановился, когда я заставил его пойти умыться водой из ведра. Оставленное на улице, специально для утренних процедур, за ночь вода в нём сильно остыла и бодрила сонный разум. Судя по оханью и лёгкой ругани — не только мне она помогла окончательно проснуться.

Через полчаса, когда солнце наконец выглянуло из-за горизонта, вся наша компания уже сидела вокруг костра. Когда разумный прожёвывает пищу, его мозг обязательно просыпается и начинает контролировать этот процесс — а то и язык можно откусить ненароком. Но парни, хоть уже и покончили с кашей, всё также зевали. И сонными глазами смотрели, как в маленьком котелке варился травяной чай.

Меня не прельщала возможность ждать, когда они раскачаются и наконец проснуться, поэтому я решил немного подтолкнуть их организмы. Я вынес из землянки один из своих бурдюков — тот, в котором всё ещё оставалось немного отвара.

— Давай кружки, — каждому из парней была налита по паре глотков и бурдюк окончательно опустел. Ребята принюхивались к жидкости и с брезгливостью воротили носы. — Она горчит, так что выпейте залпом. А кто не выпьет — не получит к чаю сладкие хлебцы.

Всё ещё оставаясь детьми в душе, они резко оживились при упоминании сладкого, вкус которого не чувствовали со вчерашнего дня, и не раздумывая выпили содержимое. И вполне ожидаемо скривили лица да принялись отплёвываться от неприятного послевкусия. Лишь почувствовав сладость хлебцев, они прекратили сотрясать попусту воздух, а на их лица заиграли довольные улыбки.

Хотя, это были не пшеничные хлебцы, а больше галеты: ведь кроме муки, соли и воды в них ничего не было. Но при замешивании теста в эти галеты добавлен мёд. Именно из-за него так оживлённо хрустели лакомством благородные молодые разумные в мятых одеждах, сидя посреди леса вокруг костра. Это из-за мёда пшеничные квадратики блестели при свете костра и дарили мимолётное наслаждение тем, кто привык к сладкой жизни.

— Ну что, немного проснулись? — ребята утвердительно закивали головами, не пытаясь заговорить с набитым ртом. — Сейчас пока рано идти на порченый луг, поэтому сначала отправимся за травами.

— Но ведь… — Имтар первым попытался возразить.

— Я помню, что вчера сказал. Но ночью было слишком холодно, воду в вёдрах подморозило. Надо дать верхнему слою земли прогреться, иначе на порченом лугу мы увидим только себя.

— Тогда зачем мы так рано проснулись? — раздался голос недовольного Лудика.

— Люблю смотреть, как другие страдают.

— Я ног и так не чувствую, а вы меня ещё и первым разбудили!

— Ничего, Ридалий, скоро почувствуешь. Правда, ещё темно, чтобы выдвигаться, поэтому пока что мы подготовимся к вечеру: обедать всё равно будем рядом с лугом. Сейчас сварим новую порцию чая, подождём пока остынет, разольём по бурдюкам, возьмём сухомятку и пойдём.

— А, чего бы не просто воду?

— Можно и воду, но всё равно её кипятить придётся. Тогда уж лучше чай — он полезней.

— Зачем нам наблюдать какие-то горенья,

Ведь можно взять магическое средство,

Исполнить смысл его предназначенья,

И уйти к тому, что сердце завлекло.

— Ридалий прав, — остроухий махнул рукой в сторону начинающего поэта так быстро, что едва не пролил чай из кружки. — Можно же магическим очистителем воспользоваться.

— Замечательное предложение. Он у тебя есть?

Лудик замотал головой. Я персонально спросил у каждого парня и каждый ответил, что у него нет подобного устройства. Но они с недоумением глядели на меня.

— Вы правильно смотрите и правильно догадываетесь: у меня он есть и сейчас лежит в сумке. Вот только если можно сэкономить заряд, значит — нужно сэкономить заряд. Это одно из базовых правил использования магических инструментов. Так что будем кипятить воду и варить чай, а что б не скучно было — наш начинающий менестрель развлечёт нас.

— Я что ли? — Ридалий своими выпученными глазами мог бы сойти за жабу: уж очень сильно его впечатлило моё предложение.

— Да, ты. Вчера вы так увлеклись рассказом Лудика, что тебе не дали и слова сказать. Где ты провёл вчерашнее утро?

— Все друзья мои хотят хоть раз,

Услышать о бравых похожденьях.

И коль мне нечего утаивать от вас,

Я…

— Ридалий, — у меня заболела голова от этих тупых стихов, — ты лучше навыки поэта прибереги до подходящего момента… — я осёкся осознав, что сам окончательно одурел от происходящего и заговорил в рифму. — Давай ты поупражняешься в стихоплётстве потом, как на луг выйдем. Сейчас как простой разумный разговаривай.

— Я осознал, что требуется от меня,

Хоть сложно в дикой форме изъясняться,

Я… — парень запнулся увидев, как я пальцами стал массировать виски.

— Да что тут говорить? У шлюх он был, — лаконично вывел Лудик.

— В борделе? Обычно, когда говорят фразу «поправить здоровье», то подразумевают поход в питейную.

— А, да! Крестьяне у нас тоже так выражаются.

— Да потому что я спину прямо держать не могу, пока не почувствую горячее лоно! — оправдывался Ридалий. — Иначе мой приятель весь день будет натирать штаны

— Ты всё утро провёл в борделе?

— И будь моя воля, то остался б там на весь день. Как и оставался до этого! — он гордо задрал подбородок. — Со дня моего приезда каждый день хожу!

Воцарившуюся перед землянкой тишину нарушало редкое дуновение ветерка да треск костра. Все молчали не зная, как реагировать: то ли порадоваться за отменное здоровье Ридалия, то ли покривится от его озабоченности, то ли просто пожалеть. Имтар же вообще отодвинулся и старался не смотреть на менестреля.

— И зачем так часто? — спросил Лудик, решив отомстить своему приятелю. Ридалий вчера вывел его на откровенность и теперь остроухий желал того же.

— А чего тут непонятного? Сейчас же в городе почти нет благородных, не считая нас четверых. И тех, кто в городе живёт. Сейчас же самые дорогие мамзели скучают!

— Ты помогаешь им не скучать?

— И это тоже! Но ведь подумай сам, мой добрый друг: у них сейчас нет посетителей, и они с удовольствием скидывают цену. Кто на десятую, а кто и на пятую часть! Ты же сам сказал, что в этом богами проклятом на скуку городе летом протолкнуться невозможно от чистых кровью господ.

— Говорил, — остроухий эльф кивал в ответ, но пока что не угадывал логики.

— А значит летом они опять поднимут цены и нужно наслаждаться каждой минутой и часом, пока не пришла злосчастная пора. Каждой! Ведь именно сейчас, — голос Ридалия стал немного сдавленным, словно тот грезил о садах Семирамиды, — те женщины, что не входят в особые круги статных дам, готовы за серебряную монету сделать что угодно. Особенно эта, с уродливой родинкой, — он похлопал себя по правой стороне груди. — Я советовал вам зайти к ней. Будь моя воля, так я б и вырвал эту мерзость.

— Ты говоришь про Гурану? — вчера, пока мы шли, этот озабоченный полностью подтвердил данное Брианом описание. А вот теперь, похоже, решил добавить в свой портрет пару новых штрихов.

— Я не знаю её имени — подобные ей на одно лицо и род. Но с какой жадностью, вы б видели, друзья, она меня встречает, готовая исполнить любую прихоть лишь стоит вложить ей в руку звонкую монету. Ох, и на что только готовы пойти эти животные…

— Потом договоришь. Вода закипела, начинай варить чай.