Наступающая Тьма (ЛП) - Грабб Джефф - Страница 30

Барл поклонился и коснулся рукой широкого лба. – Как пожелаете, милорд.

– Перед испытанием отправь ко мне посыльного, – рассеянно сказал Майрсил. – Я чувствую, что необходимо небольшое развлечение.

Барл сделал серьезное лицо. – Конечно, милорд Маг. – Он повернулся, чтобы уйти.

– Да, Барл?

– Да, милорд Маг?

– Ты же не сам вырезал колесико из жадеита?

Барл помолчал, затем произнес: – Нет, милорд Маг, это делал мой ученик. Он многообещающ, и я подумал, что он справится с этим.

Майрсил кивнул. – Ожидания не сбылись. Скажи ему, что я недоволен. И сломай два пальца в наказание. Естественно, на левой руке.

Барл снова выдержал паузу и сказал: – Конечно, милорд Маг. Ваши слова станут моими делами, как обычно.

– Так и знал, что это делал недоучка, – сказал Майрсил. – Я всегда могу определить, когда это делал один из подмастерьев. Неряха. Надеюсь, что твой следующий ученик будет поаккуратнее.

– Да, милорд Маг. – Барл ушел. Майрсил снова склонился над календарем из драгоценных камней. Одной рукой он перевернул песочные часы, а другой прикоснулся к камню с вырезанными рунами, который заставлял устройство работать.

Волшебные цвета заиграли на его вытянутом лице. Он откинулся назад и начал вертеть кольцо с рубином, одновременно наблюдая за устройством и песочными часами.

Глубоко под замком Ит сражался с тьмой и собственным безумием.

Он чувствовал, как темнота поднимается откуда-то из-под него, из глубин колодца. Колодец появился здесь до Цитадели и даже до когда-то стоявшего здесь монастыря. Колодец был вечен, оттуда поднималась тьма. Она тянулась к мыслям Ита. В этой темноте процветали ужасные существа.

Каким-то образом Ит мог представить себе этих существ в виде огромных медуз, поднимавшихся из глубин колодца словно воздушные шары, расправив ядовитые усики из золотых нитей. Иногда это были призрачные драконы размером с летучую мышь. Иногда это были скелетообразные летучие мыши размером с драконов. Иногда это были гремлины с вилами. Они всегда обращались к Иту и умоляли его.

Они всегда искушали его.

Они могут его освободить, если он выпустит их на свободу. Он был словно линза, увеличивавшая возможности Майрсила Обманщика, усиливая его источник маны. Кроме этого, Ит являлся вратами, проходом между реальным миром и существами, что обитали в колодце – или за ним.

Ему снился человек из проволоки и костей, у которого из затылка росли змеи. Человек-проволока нашептывал ужасную правду о Майрсиле, Конклаве и даже о постоянно темнеющем мире.

Когда Ит просыпался, он знал, что это был лишь сон, но не был уверен в том, что проснулся, а не оказался в другом сне. Тогда он начинал кричать, и его надолго охватывало безумие. Оно казалось защитой от темноты, но ему нужно было находиться в своем уме. По крайней мере, он думал, что должен оставаться в своем уме.

Время от времени водное серебро его решетки будет слабо мерцать от силы, так как Майрсил будет тянуть вверх больше энергии Ита, чтобы использовать ее в своих заклинаниях и устройствах. Поступая так, Майрсил будет еще больше ослаблять стену против существ из колодца.

Ит почувствовал, как внутри его усиливается пронзительный вопль, и начал бороться с ним, как и с искушением темноты. Он постарался удержать контроль над реальным миром, но забыл, почему это было важно. Он всегда это делал, поэтому продолжил.

В реальном мире что-то двигалось, это было касание мягкой одежды о камень. Как у мечтающего о свежем воздухе пловца, у него горели легкие, Ит с усилием протащил свой разум сквозь черные воды вокруг него и, в конце концов, выбрался в реальный мир.

Он вернулся обратно в свою клетку из водного серебра. Обратно в мягкую черноту реальности, и сейчас он не был одинок.

На краю бездны стоял его слуга. Долго ли Оборванец стоял там или только что появился? Разве Ит не отослал его тогда, в прошлый раз? Уходил ли он? Ит ничего не мог об этом сказать.

Его голос разорвал темноту. ­– Ты. Вернулся.

Услышав голос хозяина, Оборванец слегка поклонился.

– Ты привел помощь? – спросил Ит, обхватив руками решетку. Водное серебро светилось даже от прикосновения.

Оборванец снова поклонился.

– Где он? – спросил Ит.

Оборванец протянул обе пустые скелетоподобные руки. Затем он указал вверх, туда, где Майрсил занял место Ита во главе Совета, где свободно лилось вино, а маги тратили свои силы на безделушки.

Спасение было наверху. Оно еще не добралось сюда, такое близкое и одновременно далекое.

Ит устало кивнул и сел в клетке. В глубине разума он полагал, что слышал низкий смех существ из колодца. Ита впервые искушали, чтобы он присоединился к ним. Он чувствовал, как к нему тянутся безумие и тьма.

– Итак, ­– сказал он со сдавленным смехом, – все начинается.

Привратник закрыл за Джодахом дверь, со стуком возвращая засовы на место, и крикнул слугу. Появился полный мужчина, одетый как дворецкий, который проводил юношу в главный зал. Джодах оставил фонарь у привратника и сказал, что если тот будет моргать чаще, то зрение к нему вернулся быстрее. Привратник поблагодарил за эти сведения, его веки часто затрепетали.

Зал был огромен и роскошен. Корабль, утонувший под ногами у Джодаха, мог свободно разместиться в коридоре, а его мачты даже не задели бы потолок. Мраморные полы покрывали украшенные изысканными орнаментом ковры. Джодах посмотрел на них, и ему на память пришло название плетения – фалладжи. Это были фалладжийские ковры, хотя самих фалладжи не было в живых уже несколько сотен лет.

На стенах висели толстые шторы из роскошного темного бархата, их разделяли двери и большие портреты.

Джодах заметил, что и привратник, и тучный слуга носили на шее ожерелья – металлические ошейники, слегка приоткрытые спереди. Ошейник привратника заканчивался круглыми шариками, а у дворецкого его венчали волчьи головы, скалящиеся друг на друга через его худую шею. Оба ошейника были сделаны из тусклого металла со знакомой паутиной из серебристого материала.

Дворецкий жестом велел Джодаху сесть на обитый бархатом стул и заверил его, что вскоре здесь появится человек и позаботится о нем.

Прямо напротив Джодаха висела картина, которая, даже принимая во внимание размеры стен, нависала над ним. Это был портрет человека в полный рост, которого Джодах принял бы за одного из обитателей замка или благородного предка. Человек на картине был одет в темную шелковую рубашку и темные штаны. Поверх рубашки он носил золотой парчовый жилет с большими хрустальными пуговицами. В одной руке он держал широкополую шляпу с золотым пером, а другая покоилась на рукояти рапиры.

Лицо на портрете было спокойным и самоуверенным. У изображенного были темные волосы с несколькими седыми прядями на висках, тонкие усы обрамляли жесткий, упрямый рот. В правом ухе он носил украшенную камнями серьгу, левого не было видно, на указательном пальце правой руки было надето огромное кольцо с рубином.

Глаза портрета поражали – они, казалось, проникали в глубину души смотревшего. Они напоминали глаза Приматы Делфайн, и это сильно напугало Джодаха.

Юноша так внимательно рассматривал портрет, что не заметил, как перестал быть в одиночестве. Он прервался только когда услышал смех.

– Может, это наш новый студент? – раздался мужской голос.