Путь на восток (СИ) - "Эфемерия" - Страница 23

Он умолкает на пару минут, явно подбирая подходящие слова. Я раздражённо возвожу глаза к потолку — хриплое рычание тварей по ту сторону входной двери недвусмысленно намекает, что времени на душещипательные беседы у нас нет.

— Если у меня ничего не выйдет… Позаботься об остальных, ладно? — Торп бросает на меня почти умоляющий взгляд, прежде чем взобраться на подоконник. — Помоги им. Я знаю, ты сможешь их защитить.

Мне хочется ответить что-нибудь в своей привычной манере — ядовитое и резкое.

Сказать, что я не намерена нянчиться с бестолковыми кретинами или подтирать слюни будущему отпрыску глупенькой блондинки и её скудоумного благоверного. Сообщить, что мне абсолютно наплевать на всех и каждого.

Но колкие слова застревают в горле — слишком уж отчаянная надежда сквозит в пристальном взгляде хренова героя, который с поразительным упорством верит в шанс на спасение. Заставляет верить остальных, не позволяя им упасть духом. И почти заставил поверить меня… Я коротко киваю в ответ.

— Спасибо, Уэнсдэй, — он улыбается мне с неожиданной теплотой, а потом решительно выпрямляется, уперевшись обеими руками в верхнюю часть оконной рамы.

Я невольно задерживаю дыхание.

Сердце неожиданно пропускает удар, чтобы через секунду зайтись в бешеном ритме.

Oh merda, я… волнуюсь за него? Серьёзно?

Худшего и вообразить нельзя — но отрицать очевидное бессмысленно.

Черт бы тебя побрал, будь осторожнее.

— Постарайся не умереть, — благо, мой голос звучит как всегда бесстрастно.

Хренов герой усмехается самыми уголками губ.

А в следующую секунду зажмуривается — и, оттолкнувшись ногами от подоконника, прыгает вперёд. Всё моё наигранное самообладание мгновенно даёт трещину — и я стремительно срываюсь с места, подскочив к окну.

За долю секунды чрезмерно разыгравшееся воображение подсовывает с десяток самых неутешительных картин. Безжизненное тело, распластавшееся по асфальту как безобразно поломанная кукла. Или толпа тварей, вынырнувшая из чёрных окон недостроенного здания прямиком на строительные леса.

Но всё в порядке.

У меня вырывается вздох облегчения.

Ему удалось зацепиться за ржавую балку — а мгновением позже Торп ловко подтягивается на руках и взбирается на особенно широкую доску.

Устало привалившись к кирпичной стене, он улыбается и вскидывает большой палец вверх.

Мои губы невольно дёргаются в слабом подобии ответной улыбки — но я тут же одёргиваю себя, мысленно повторяя свою привычную мантру — нельзя ни с кем сближаться, категорически нельзя. Нет ничего хуже, чем обрести ахиллесову пяту в виде другого человека. Особенно теперь, когда старуха с косой неуклонно следует за нами по пятам, когда любой шаг может стать последним, а любое необдуманное решение — фатальным.

Да и радоваться пока рано. Мы по-прежнему находимся в городе, кишащем голодными тварями.

Хренов герой снова машет рукой, привлекая моё внимание и призывая к действиям.

Я перекидываю ремень автомата через другое плечо, чтобы драгоценное оружие не соскользнуло в самый неподходящий момент, а затем взбираюсь на подоконник. Немигающий взгляд быстро скользит по металлическим балкам и деревянным доскам, выбирая наиболее безопасное место для приземления.

На уровне пятого этажа ничего подходящего не обнаруживается — зато одна из досок этажом ниже, лежащая слегка наискосок, выглядит достаточно прочной.

И хотя многометровая пропасть внизу нисколько меня не пугает, сердце всё равно ускоряет свой ритм почти до тахикардии. Адреналин бежит по артериям жидким огнём, все мышцы тела рефлекторно напрягаются, и я машинально делаю глубокий вдох перед решающим шагом.

А потом отталкиваюсь от подоконника обеими ногами и прыгаю. Мимолётное чувство свободного падения — а затем болезненное столкновение грудной клетки с краем доски.

От сильного удара на секунду вышибает весь воздух из лёгких, но мышечные рефлексы срабатывают идеально. Я цепляюсь локтем правой руки за спасительную доску, а ладонью левой — за предательски скользкую ржавую балку. Пару секунд на передышку — а потом я одним резким рывком подтягиваюсь наверх и перекатываюсь на спину. Автомат неприятно впивается в лопатки, но эта слабая боль дарует ощущение невероятного облегчения.

Всё получилось. Мы справились.

Мы выбрались из смертельного капкана.

Осталось только убраться из города.

— Уэнс! — взволнованный голос хренова героя доносится откуда-то сверху. — Ты в порядке?

— Да. Спускаемся.

Нам удаётся добраться до брошенного внедорожника за считанные минуты и даже не встретить по дороге ни одного мертвеца.

Но после этого изменчивая удача снова поворачивается задницей — указатель уровня топлива уверенно стремится к нулевой отметке, застыв между последним и предпоследним делением. Мысленно прикидываю расстояние до выезда из города, соотношу его с расходом бензина… Не хватит, черт побери.

Вдобавок солнце уже полностью скрылось за горизонтом, и очертания заброшенных домов утопают в надвигающемся сумраке безлунной ночи. Но долго оставаться на одном месте равносильно самоубийству — твари непременно отыщут нас и беспощадно прикончат. Нужно что-то предпринять.

— Можно слить бензин из другой машины… — предлагает хренов герой, устроившись на переднем пассажирском и с досадой покосившись на приборную панель. — Есть какой-нибудь шланг?

— Найдём, — киваю я и переключаю передачу на задний ход, выезжая из злополучного тупика, едва не ставшего для нас братской могилой.

План Торпа стар как мир — в общем-то, он лишь озвучил мои мысли. За три года нескончаемых странствий я проделывала бесхитростную операцию по сливу бензина десятки раз. Помнится, самый первый из них оказался неудачным — после случайного глотка пришлось засунуть два пальца в рот и мучиться от режущей боли в желудке следующие несколько суток. Благо, доза токсина была минимальной и не оставила никаких последствий. А может, и оставила — чем ещё объяснить моё недавнее иррациональное наваждение, когда я позволяла доморощенному герою так откровенно ко мне прикасаться?

Но размышлять о причинах произошедшего абсолютно нет времени — с каждой минутой шансы на спасение неизбежно тают. Внедорожник на последних каплях бензина медленно едет вдоль заброшенных домов, тонущих во мраке. Я всеми силами стараюсь держать педаль газа как можно ровнее, не допуская излишне резких маневров — в нашем плачевном положении это непозволительная роскошь. Торп хмурит брови, беспокойно озирается по сторонам, вцепившись в ствол винтовки обеими руками. Челюсти плотно сжаты, на руках от напряжения выступают вены, растрёпанные каштановые пряди липнут ко лбу, покрытому испариной.

— Как думаешь, Бьянка и Тайлер в порядке? — хренов герой как всегда беспокоится о других.

— Не знаю, — отзываюсь я, и в салоне автомобиля вновь повисает гнетущее молчание.

Мы сворачиваем на главную улицу — и хотя фары выключены из соображений элементарной безопасности, а вокруг царит такая темень, что хоть глаз коли, моя фотографическая память никогда не подводит.

Уже спустя несколько минут по правую руку появляются смутные очертания канареечно-жёлтого Камаро.

Двигатель глохнет ровно в тот момент, когда до Шевроле остаётся не больше десятка метров — бензонасос издаёт громкое жужжание, всасывая воздух вместо топлива, и тут же затихает.

Но почти угасшая надежда робко поднимает голову.