Заглуши Мою Боль (СИ) - Сноу Ален - Страница 41

— Абсолютно, — выдохнула она у меня где-то за ухом. — Все и так уже давно знают, что эта идиотка не просто спит со своим рабом, а на всю голову втюрилась. Тебя он мной шантажировал?

Я ухмыльнулся, прекрасно понимая, кто именно "он".

— Не шантажировал, а пытался подкупить. С теми, кто ему нравится, он начинает с подкупа. Но да, именно тобой.

Она отстранилась корпусом совсем немного, не ослабляя хватки в ногах, сжимавших мой торс, только чтоб мельком взглянуть мне в глаза и прильнуть снова.

— Я очень за тебя испугалась. Ты правда в порядке?

— В полном. Если не считать рёбер, которые ты мне сейчас сломаешь.

Хватка усилилась.

— Ты сильный. А я маленькая слабенькая Либра. Ничего я тебе не сделаю, — буркнула она мне в ухо и тут же, противореча сама себе, укусила за него.

Я не сдержал рык.

Одной рукой продолжая поддерживать под… мягкие округлости, второй уже ласкал её чувствительную спину сквозь тонкий шелк накинутого на голое тело халата.

Её горячие руки тоже уже выдернули рубашку из моих брюк и гладили, обжигая кожу, и не только в местах прикосновения.

Разговоры подождут. Моя женщина за меня волновалась. А я знаю прекрасный способ успокоить женщину.

Несмотря на всю свою раскрепощенность, в некоторых аспектах секса Дана продолжала оставаться зажатой и испуганной. В наши первые ночи, казалось, она даже больше раскрывалась, позволяя мне ласкать ее всю. Но, после признания в пещере о потере ребенка, её тело словно вспомнило о причинённой боли, приведшей к этой потере, и пыталось избежать её вновь., Ей стали неприятны оральные ласки ниже пояса. Причем, сама она не стеснялась дарить мне свои, но вот мою инициативу нежно, но пресекала. Подчиняясь её желаниям, я прекратил попытки, сосредоточившись на том, что было ей более приятно.

Но сегодня хотелось снова попробовать её раскрыть, прямо здесь и сейчас.

Не то, чтобы всё это я сейчас обдумывал и просчитывал, не совсем в том состоянии уже находился, чтоб в принципе что-то логически продумывать. Просто почувствовал, что хочу именно этого, и хочу, чтобы она мне это разрешила.

Опустившись на колени возле дивана с высокой мягкой спинкой, усадил на него Дану, целуя в шею и показавшуюся между распахнувшихся пол халата грудь, но не давая затянуть к себе и меня.

— Подожди, — мягко перехватив её руки, поймал затуманенный взгляд. — Я соскучился. Хочу тебя, хочу чувствовать тебя. Хочу вспомнить, какая ты на вкус. Прошу, не запрещай мне.

— Так я и не… — начала было она отвечать, но я уже втянул в рот её затвердевший сосок, рукой лаская ореолу другого. Ответы мне были не нужны. Почувствовав это, моя женщина просто запрокинула голову, откинувшись назад, опираясь на руки. Её бедра всё ещё обхватывали меня, но уже не сжимали, предоставляя свободу действий.

Свобода. Вот что я чувствовал рядом с ней. Всегда. Вот от чего пытался закрыться, не понимая, что с этим делать.

А надо было просто принять. Как она приняла меня. И она тоже не будет от меня закрываться. Я не позволю. Не позволю ей бояться ни меня, ни себя саму.

Спустившись, не отрывая губ, по её вздрагивающему животу к пупку, задержался, лаская языком эту маленькую впадинку, вылизывая, нежно покусывая край. Немного отстранился и подул на влажную от таких ласк кожу. Дана застонала.

Я воспринял этот стон как разрешение и спустился ещё ниже, легонько разведя бёдра и подхватив руками под коленки, приподнял её ноги. Нижнего белья на ней не было, а халат давно распахнулся и не мешал. Язык скользнул между мягких складочек, ощутив скользкую влажность, выдавшую степень возбуждения моей женщины. Она не сдерживала ни прерывистое дыхание, ни стоны удовольствия.

Нежная, страстная, моя. Полностью раскрытая. Доверившаяся.

Провёл языком вниз, углубил, практически войдя в нее, но тут же вернулся, нащупав губами пульсирующий узелок. Дана, тихо пискнув, выгнулась, упав на спину и уперевшись пятками в край дивана. Теперь я мог освободившимися ладонями, а иногда — кончиками пальцев, дразня, поглаживать её бёдра и ягодицы, не отрывая внимания от основной ласки, о которой мечтал.

На краю сознания скрёбся страх, что меня сейчас схватят за волосы и требовательно затянут на себя, как Дана и делала всякий раз, стоило лишь немного распалить её страсть. Но страхи эти не оправдались: она выгибалась под моими губами и руками, скребла ногтями по дивану, впиваясь в мягкую обивку, но не мешала мне. Моя женщина и вправду полностью мне доверилась.

Понимание этого горячим обручем стиснуло грудь и, лопнув, разделилось на две волны — одна хлынула в горло, сбивая дыхание, другая — в пах, грозя полной потерей контроля.

Я вжался в свою женщину со всей силы, которую мог себе позволить, не причинив ей боли, буквально втянув в себя её плоть, услышав словно сквозь толщу воды её вскрик.

Выгнувшись так, что её пятки соскользнули, она обмякла, но я успел подхватить её под ягодицы, аккуратно уложив на диване.

Одного этого вскрика, изгиба, мне бы хватило для получения разрядки, ведь её оргазм для меня — высший пик наслаждения. Но я уже слишком хорошо её знал, свою Дану. Поэтому сдержался.

И не удивился, когда, едва я выпустил её из рук, она сползла с дивана и опустилась рядом со мной на ковёр, умелым движением расстегнув брюки и спустив их так, чтоб не мешали ей ласкать меня. На секунду задумалась, слегка склонив к плечу голову, а потом резко толкнула в грудь, чтоб я лёг на спину, и перекинула ногу, оказавшись сверху. Я вошел в неё мягко, но полностью, ощущая пульсацию её наслаждения, и замер, понимая, что это максимум контроля, на который я ещё способен.

Но она редко играла в сексе честно. Наклонившись, лизнула мой шрам на подбородке, который появился в тот день, когда я впервые её увидел. Я дернулся, ловя ответное сжатие, и наши стоны слились…

***

Когда я перенёс её на кровать, Дана, вцепившись в меня и не позволив уйти на циновку, только убедившись, что я таки останусь, сонно спросила:

— Так что, он тебя всё-таки купил?

— Конечно. Он же предложил то, от чего я никогда не смогу отказаться.

— Ммм… Ладно, тогда утром расскажешь…

ДВА КЭРРАЯ

— Войдите, — бросил Аэрус Кэррай в ответ на лёгкий стук в дверь, и удивлённо отложил бумаги, увидев вошедшего. Не то, чтобы глубокая ночь не была временем для решения проблем, но что могло случиться такого, что не смогло бы подождать до утра?

— Тэллас? Ты что-то хотел?

Но вошедший мужчина лишь опустил голову, плотно сжав губы.

— Понятно, — выдохнул Аэрус. — Ты меня прослушивал.

— Да.

— Я арестован?

— Нет.

— Надеюсь, сейчас жучки не активны?

— Нет.

— Тогда сядь и выслушай.

— Не стоит, Советник. Утром я подам в отставку с поста Стража.

— Советник, значит… — Аэрус потарабанил пальцами по столу, выбивая одному ему известный ритм. — Понятно. А ну быстро сел! — он удовлетворённо кивнул, когда страж исполнил приказ, и уже спокойнее продолжил. — Не стоит в отставку, СТРАЖ. Я не предавал ни Соледар, ни Совет. Твоя жертва никому не нужна.

Тэллас, наконец, поднял взгляд, прикованный к своим рукам, сложенным на коленях, и с удивлением посмотрел на покровителя.

— Но, учитывая, что я слышал, мне будет трудно… это кому-то доказать, наставник.

Аэрус откинулся на спинку кресла, облегчённо выдохнув. Его воспитанник готов слушать.

— Ты должен был сразу придти ко мне со своими подозрениями. Ещё до того, как я начал в тебе сомневаться.

Плечи Тэлласа расслабились. Совсем немного, практически не заметно, но Аэрус знал, какой груз только что с них свалился. Он сам испытывал подобное облегчение.

— Политически своё решение я тебе сейчас обосную, но хотел бы начать с личного. Если ты до сих пор не поговорил с ней, думаю, это значит, что готов её отпустить.

Страж только снова опустил взгляд на свои руки.

— Ясно. Не готов, но отпустишь. Крепись, мой мальчик, ты знал, что легко не будет.