Граф Рысев (СИ) - "Леха" - Страница 34

— Форт хорошо защищён, вам ли не знать, — барон улыбнулся краешками губ. — Ведь с Евгением там проживает его денщик, Тихон, если не ошибаюсь.

— Верно, — граф вернул улыбку барону. — Я рад за Марию, но, вы же приехали сюда не для того, чтобы об этом рассказать?

— Разумеется, нет, — Юрий Васильевич отмахнулся от такого предположения. — Ладно, ходить вокруг до около можно бесконечно, и так и не подойти к сути… Евгений уезжает в Академию на днях?

— Завтра мы перебираемся в Ямск, а через пару дней Женя сядет на поезд до Иркутска, — кивнул граф.

— Он не мог бы сопроводить Машу до нашего нового дома на изнанке? Разумеется, она поедет с горничной и лакеем, но… Сами понимаете… — Соколов развел руками.

Дзынь. Маша резко поставила чашку на стол. Как только не разбила?

— Эм, — дед глянул на Машу, затем перевёл взгляд на барона. — А родственники её жениха никак не могут поспособствовать?

— В том то и дело, что нет, — Соколов скривился, как будто съел что-то кислое. — Лëня уже уехал, а кроме отца и дяди в роду Ондатровых только две престарелые тётушки и дочь дяди — девица Татьяна, шестнадцати лет от роду. Клан не слишком большой и переживает жизненные трудности…

— И поэтому женитьба наследника на Марии выгодна больше им, — дед поднял палец вверх. — Почему вы согласились на не слишком выгодный брак?

— У нас общая граница с Ондатровыми. Сыновей у меня нет, как-то не получилось, — Соколов вздохнул. — Так что для Соколовых нельзя сказать, что брак не выгоден.

— Да, земельные притязания бывают существенны, — теперь дед смотрел на меня. — Хоть это немного неприлично, чтобы ещё незамужнюю девицу сопровождал не родственник, но, полагаю, на это многие закроют глаза. Тем более, какое-то сопровождение Марии все же выделяется.

— Я не обратился бы к вам и сам сопроводил Машу, если бы не оказия. Евгений едет практически туда же, куда отправится Маша. И было бы глупо с моей стороны не попробовать, чтобы не терять время. Вы же сами понимаете, Сергей Ильич, что последствия произошедшего с вашим кланом и кланом Свинцовых могут иметь серьёзные последствия для всех нас. Видит сокол, я не хочу этого, но, если вы согласитесь, то могу посвятить подготовке к возможным неприятностям все выделенное время. Это было бы гораздо лучше, чем опекать племянницу, которая сама высказывается категорически против любой опеки.

— Ваши слова не лишены какой-то логики, — дед усмехнулся, посмотрев на побледневшую Машу. — Женя, что скажешь?

Скажу, что это настолько дикая дичь, что у меня язык не поворачивается её озвучить. Скажу, что они, наверное, все ослепли и мгновенно отупели, если думают, что отпускать со мной Машу — это хорошая идея. Все же видели, мать их, портрет! И, если что-то между нами по дороге произойдет, то я даже повторять не буду, что предупреждал. О последствиях нужно думать заранее. И, нет, я никогда не поверю, что Юрий Соколов не заметил, что племянница была слегка растрепана, когда они с Тихоном нас нашли. И если что-то можно списать на стресс, то небольшой беспорядок в одежде вряд ли.

Ничего подобного я не сказал. Только улыбнулся и ответил.

— Я могу только подчиниться приказу главы клана, — наши взгляды с дедом скрестились.

Ты всё правильно понял, дед. Я не возьму на себя ответственность, оно мне вообще надо? А вот приказ главы я действительно не могу игнорировать.

— Думаю, молодые люди могут идти, — дед кивнул и в его глазах отразилось одобрение. — А мы с вами, Юрий Васильевич обговорим детали и составим точный маршрут. Всё-таки у молодой барышни гораздо больше потребностей, чем у здорового юноши, который и в общем вагоне сможет без ущерба уехать.

— Вы правы, Сергей Ильич, нам необходимо обговорить детали.

Они потеряли к нам интерес. Вот зачем, спрашивается, меня вообще сюда притащили? Могли бы просто завтра утром озвучить итог переговоров: Женя едет с Машей, потому что у нас, похоже, небольшая война намечается, и мы хотим вас обезопасить. Тем более, что ни мое мнение, ни Машино никого не интересует. Сказано вместе поедете, возьмëтесь за ручки и поедете. А то, что мои музы от недотраха перевозбудились и намекают, что, в принципе, можно ещё один портрет нарисовать, а то и несколько, разной степени обнаженности — это тоже никого не интересует. Мало ли какие там музы в голове у наследника Рысевых бродят. Он художник, ему музы по штату положены.

Мы с Машей вышли в коридор и некоторое время шли молча. Когда подошли к лестнице, ведущей на второй этаж, она остановилась.

— Вы же не горите желанием ехать в форт, сопровождая при этом меня, — выпалила девушка.

— Нет, не горю. Только почему мне кажется, что вам, Маша, есть до этого какое-то дело? — я ответил ровно, не глядя на неё.

— Вы правы, мне нет до вашего настроения никакого дела. Но от нас принятие этого решения не зависит. И мне не хотелось бы портить друг другу настроение…

Я схватил её за руку и затащил под лестницу. Там как раз укромная ниша образовалась. Прижав Марию спиной к стене, навалился на неё всем телом, удерживая на месте.

— Маша, ну не настолько же ты наивная, чтобы не понимать, — она попробовала вырваться, но мужчина, даже художник всегда сильнее женщины, это закон природы, через который невозможно переступить. — Нам нужно как можно реже оставаться наедине, иначе это может закончиться весьма пикантно. Не провоцируй меня. Я натура творческая, увлекающаяся, — и, обхватив руками её лицо, поцеловал. Она пару раз дернулась, а потом обмякла и ответила на поцелуй. Но я уже её отпустил. — Если ты хочешь наставить рога своему Лëнчику ещё до свадьбы, милости прошу. Двери моей спальни всегда открыты для тебя.

Рогатая крыса — это, наверное, очень оригинально. Надо попробовать нарисовать, просто посмотреть, как получится.

Выскочив из-под лестницы, я на мгновение остановился, задумавшись над тем, куда бы дальше пойти. Сейчас мне нужно было чем-то заняться, чтобы успокоить разбушевавшихся муз.

— Ваше сиятельство, — о, на ловца и зверь, как говорится. Маша всё ещё сидела под лестницей и не спешила оттуда выходить. Я же повернулся к Петровичу.

— Что-то случилось? — хриплым голосом спросил я.

— Да, нет, почему что-то обязательно должно случиться? — Пожал плечами Петрович.

— Не знаю, когда вот так в коридоре ловят, обязательно что-то случается, — ответив, я покосился в сторону лестницы. Маша стояла в тени и ждала, когда мы уже уберемся отсюда.

Я кивнул Петровичу в сторону малой гостиной, в которой мы с егерями собирались. Он, кстати, на той встрече не присутствовал. Скорее всего, в разъезде был. Потому что в противном случае своих парней точно бы не бросил. Когда мы отошли от лестницы, я краем глаза заметил, как Маша выскользнула из ниши и быстрым шагом пошла наверх. По-моему, Петрович тоже её заметил. Ну, тут было бы глупо думать иначе. Он же один из опытнейших следопытов и охотников. Это как надо было бы его напоить, до какого изумления, чтобы он Машу не заметил? И то, подозреваю, что в этом случае, он бы двух Маш увидел и слегка растерялся.

Мы вошли в гостиную, но, как бы мне не хотелось упасть в удобное кресло, я остался стоять напротив Петровича. Ноги гудели, и все время я боялся, что мышцы сведёт судорога. Всё-таки наскакался я вчера до задницы, сначала в прямом смысле — на коне, а потом топчась вокруг картины.

— Так что случилось, зачем ты меня искал? — голос всё ещё звучал хрипло.

Музы в голове били в барабан, указывая на то, что место под лестницей укромное. Никто бы нас там не застукал, и можно было позволить себе гораздо больше невинного поцелуя. А сейчас сам дурак, и никто не виноват, что так жестко обломался, причём самостоятельно, дважды за неполные три часа.

— Ваше сиятельство, что у вас с голосом? — участливо спросил Петрович.

— Да простыл что-то. — Я прокашлялся, и заговорил нормально. — Шутка ли, вчера на морозе в одном костюме гарцевал. Вот горло и засаднило.

— Ну, это бывает. В баньку вам надо, ваше сиятельство. Да пропариться хорошенько. А потом чай с медком…