Очень долгое путешествие, или Инь и Ян (СИ) - "JanaNightingale" - Страница 47

Следующие полчаса в четыре руки они ловко приводили меня в порядок. Умело и ловко расчёсывали волосы, смазывали душистыми маслами, пушистой кистью щекотали по лицу, подводили глаза угольным карандашом. Потом настал черёд одежды. Эльфийки развернули свёрток, и из него выскользнула невесомая ткань матового стального цвета. Девушки одобрительно зацокали языками, когда я занырнула в платье.

— Aecáemm ninnau, — пропела одна, вертя ладонь у лица и как бы смотрясь в неё, а вторая легонько подтолкнула в спину к выходу.

*Иди за нами*

Я подхватила шёлковые голубые балетки, и девушки провели в комнату Моны, где было зеркало. Мону уже тоже обработали эльфийские умелицы, и меня встретила полузнакомая красавица в лёгком ниспадающем персиковом платье. В светлых волосах переливались серебряные нити, глаза сияли, и я не могла поверить, что сегодня утром мы спали с этой феей на голых камнях, от холода тесно прижавшись друг к другу.

— Яна! Ты, ты… ты выглядишь как настоящая эльфийка! — воскликнула Мона, обняв меня. — Никогда бы не подумала, что тебе так идёт платье!

Я криво улыбнулась и потеснила её у зеркала. И правда, идёт. Искусно подведённые глаза стали ярче и глубже, лазурные вставки на платье придавали обычно серым глазам голубой оттенок. Прямое сверху, платье расходилось книзу, как и длинные рукава, ниспадающие с локтей. Интересно, что сказал бы Эскель, если бы увидел меня? Наверное, посмеялся бы. А может быть, и нет…

Илона протянула руку, желая заменить ведьмачий медальон на переливающееся колье с подвесками из аквамарина.

— Neén, — я мягко отвела её ладонь, покачала головой.

Я не эльфийка, я — ведьмачка, поэтому медальон останется при мне.

***

На выходе из правого крыла мы с Моной увидели идущих навстречу наших спутников. От удивления у меня приоткрылся рот — одетые в вышитые кафтаны, они будто сошли с обложки модного эльфийского журнала, если бы такой существовал. От Айвора, казалось, исходил свет, Анару можно было перепутать с эльфийским повелителем тьмы, а Роэль с Моной не могли отвести друг от друга глаз. Я украдкой высматривала Иорвета, не сразу заметив его за спинами его команды, и когда он показался, сердце моё заколотилось и кровь прилила к лицу.

Ну конечно, зелёный и чёрный — его цвета. Иорвет был без банданы (её заменяла элегантная чёрная повязка через глаз), тёмно-зелёный кафтан был подпоясан чёрным же кушаком с вышивкой. В отличие от остальных белок, он, казалось, прекрасно чувствовал себя в парадной одежде, как будто привык носить именно её, а не поношенные доспехи.

Валеос встретил нас и построил, как в детском саду, по парам. Иорвет непринужденно подал мне руку.

— Ты похож на пирата, — не сдержавшись, восхищённо шепнула ему я.

«На чертовски красивого пирата», — добавила про себя.

— Интересные у тебя представления о пиратах, — усмехнулся он, и взгляд зелёного глаза скользнул по моему платью, задержался на медальоне.

Губы Иорвета приоткрылись, словно он хотел что-то добавить, но тут шарнирный Валеос вскинул руки, требуя тишины, и отворил резные дубовые двери в зал.

Двери в зал распахнулись, Мона восторженно выдохнула. Горели тысячи свечей: на живописно расставленных между колоннами столах, укрытых белыми с золотистой вышивкой скатертями, на ажурных подвесных люстрах. Середина зала была свободна, и небольшими группками там прохаживался весь цвет эльфийского города.

Музыканты в ангельски-белых одеждах, повинуясь невидимому знаку Валеоса, приложили флейты к губам, ударили по лютневым струнам, и пир начался.

Дворецкий показал наши места за столами. Анару и Айвор разошлись по разным концам зала, меня, к счастью, оставили с Моной и Роэлем, а Иорвету выпала честь сидеть за королевским столом. Перед тем как уйти, он слегка сжал мою ладонь в своей руке, и глупому сердцу этого было достаточно, чтобы чуть не выпрыгнуть из груди. Как в тумане, направляемая Моной через зал, я размышляла о том, показалось мне или нет, и если нет, то что бы это значило, и как прекратить поток этих мыслей.

За столиком уже ждали гости: мощный эльф с тёмными волосами, заплетёнными в толстую косу, и древняя эльфийка, которая широко улыбнулась, показав безупречные белоснежные зубы.

— Юный Валли усадил нас, как я и просила, с гостями, хороший мальчик, — обратилась она к нам на всеобщем, приглашающе взмахивая худыми руками, обтянутыми пергаментом белой кожи. На запястьях зазвенели тяжёлые, усыпанные драгоценными камнями браслеты. — Садитесь, мои хорошие, столько лет здесь не было новых лиц, всё одни и те же рожи.

— Бабушка! — укоризненно пробасил эльф.

Старая эльфийка мне сразу понравилась. Её худое аристократическое лицо сохранило следы ослепительной красоты, а о возрасте можно было догадаться, только приблизившись вплотную. Белоснежные седые волосы, увенчанные массивной диадемой, ниспадали на чёрное платье.

— Это Рагнар, мой внук, имя-то не эльфийское, правда? Когда-то мы могли свободно путешествовать к морям. Я убедила дочь дать ему имя в честь моей мимолётной курортной любви, — эльфийка подмигнула мне.

— Бабушка!

— Ах, это было ещё до того, как я встретила твоего деда, милый. Я — Наина. На самом деле, конечно, моё имя гораздо длиннее, но это неважно, зовите меня Наиной.

Мы представились и степенно расселись. Мне досталось место по правую руку от Рагнара.

— Юные воины и ведьмачка, как это романтично! В моё время все эльфы были воинами, а сейчас здесь большинству по душе искусство. Но вот наш Рагнар — из лучших охотников в Ард Доле, я так скажу, а когда-то и я сама стреляла великолепно.

Огромный Рагнар исподлобья взглянул на хрупкую, такую маленькую по сравнению с ним бабушку. Я рассмеялась. Определённо, с компанией за столом нам повезло.

Украдкой поискав глазами Иорвета, я обнаружила его неподалёку. По левую руку от него сидела сама Юланнэн, а по правую — давешняя красотка из бань, которая так не любила dh’oine. Склонившись к Иорвету, она что-то шептала ему. Чёрная, ничем не оправданная ревность всколыхнулась в груди, замутила голову. Я сконцентрировалась, задышала. Волна прошла.

У стола материализовался эльф с напитками. С поклоном он протянул мне запылённую бутылку:

— По распоряжению Её Светлости специально для вас Сангреаль 1122 года. Единственный экземпляр, оставшийся в коллекции.

Я удивлённо подняла на него глаза.

— Эльфы предпочитают м-м… белое вино, но вы, без сомнения, оцените это великолепное красное.

Он, действительно, разлил по бокалам эльфов ледяное белое вино, откупорил красное:

— Пусть подышит, приятного вечера, — и растворился в зале.

— A d’yeabl aep arse, Сангреаль, — глаза старушки алчно заблестели.

Рассмеявшись, я переставила к ней бутылку.

— Боюсь, я не столь большой ценитель и с удовольствием буду пить белое вино.

Наина с царским кивком головы отдала мне свой бокал с эльфийским вином и многозначительно пододвинула бутылку внуку. Тот налил рубинового вина в бокал, и эльфийка покрутила его, поднесла к носу.

— Я помню запах этой земли, благоухание южной ночи — аромат страсти! Как давно это было…

Рагнар огляделся по сторонам и с нетерпением приступил к еде. На столе громоздилась всяческая снедь: блюдо с внушительной, изощрённо вывернутой рыбиной, искусно приготовленная птица, вазы с фруктами, сырами и орехами.

— Так что же творится по ту сторону гор? — Наина сделала глоток Сангреаля и, покатав его на языке, блаженно зажмурилась.

— Война, — коротко ответила Мона.

— Ах, девочка моя, это даже не новость, война была там всегда, сколько я себя помню. И кто же воюет на этот раз?

— Нильфгаард.

— Белое пламя никак не успокоится, всё скачет по курганам врагов? Три года назад тут была эта восковая кукла Францеска Финдабаир со свитой, и тогда только-только закончилась война, и тоже с Нильфгаардом.

Глаза Роэля сузились: