Ненастоящий герой. Том 1 (СИ) - "N& - Страница 47

Утерев лицо ладонью и сжав пальцы в крохотные кулаки, а губы в тонкую бескровную нить, детеныш молча бросился на фор Корстеда. Он не рычал и не скулил, а взгляд его пылал местью к убийце сородича.

Радремон приготовил меч, но гоблиненка на полпути перехватила старуха. С неожиданной силой отшвырнув того в сторону, она легла на него сверху, укрыв своим телом. Сгорбилась, сморщилась, закрыла голову руками и замерла, не давая подопечному пошевелиться.

Медленно подойдя, маркиз поднял меч.

Один удар, и оба отправятся в Бездну. Или к четырежды мертвому богу. Или куда там попадают гоблины после смерти.

Один удар, и фор Корстед получит еще немного опыта, который приблизит его к могуществу и независимости.

Один удар, и оборвутся жизни двух тварей, что без всякой жалости грабят и убивают жителей соседних сел и деревень.

Один удар, и…

Качнувшись, клинок неумолимо пошел вниз, приближаясь к дряблой коже сгорбленной съежившейся карги. Наверняка она ни раз лакомилась свежей человечиной. А может и гнилой, выдержав ее предварительно пару дней на солнце. На что она надеялась, пытаясь защитить мелкого уродца? На жалость? На сострадание? Их не осталось у Радремона.

Ни для кого.

Ни для себя.

Острие с легкостью вонзилось в рыхлую плоть, погрузившись на пару сантиметров. Старуха даже не вздрогнула, принимая свою судьбу. Все ниже и ниже, сквозь мышцы, связки, хрящи и внутренние органы.

Захрипев, гоблинша кашлянула кровью и обмякла, а маркиз… маркиз неожиданно замер.

Ну же. Еще один короткий рывок, еще один труп, еще капля опыта. Затем закончить сбор трофеев и можно отправляться дальше. Путь к величию только начался. Так почему же он медлит?

Что-то останавливало фор Корстеда.

Какое-то чувство… Знакомое… То самое, что не дало устроить резню в рабском бараке, когда лезвие кинжала уже почти коснулось кожи спящего парня. Тот все равно потом бесславно сдох в когтях Хиндасткого Льва. А мог погибнуть на пользу Радремону.

И все же…

Словно крохотная иска зажглась в груди Радремона. Жизнелюбивым ростком, что настойчиво пробивается посреди утоптанной сотнями ног тропы, она вспыхнула во тьме кромешного всепоглощающего мрака. В самом центре пронизанной болью и смятением души. Вспыхнула, испуганно вздрогнула, обнаружив себя во враждебной среде, но не погасла. И ее робкий свет сиял в чернильной тьме ярче тысячи далеких солнц, но, в тоже время, оставался бесконечно слаб против гнета окружающей мглы.

Гоблиненок завозился, силясь сбросить с себя тяжеленный труп старухи, а маркиз по-прежнему медлил. Едкий пот стекал по его пульсирующим от напряжения вискам, но меч не двигался ни в одну и в другую сторону, зависнув безжалостным перстом судьбы. Сразу двух судеб, неразделимо связанных в этот краткий миг.

И речь отнюдь не об уже почившей гоблинше.

Почему, почему же фор Корстед до сих пор сомневается? Разве не сам он выбрал этот путь? Озлобившись на жестокий, неправильный мир, разве не решил он отвечать болью за боль, страданием за унижение, реками крови за обесцененные воспоминания?

Кто он без них? Бездушная кукла, действующая по указке неведомого создателя. Марионетка, манекен, болванчик. Пылинка на обочине мироздания. Ничего не значащий плевок, безвольно плывущий по широкой реке времени.

Его жизнь не стоит и ломанного фантала. А жизни окружающих и того меньше.

Что есть этот гоблин? Злобная тварь, которая вырастет и будет убивать, грабить, насиловать. В нем сострадания. К нет и не может быть в том, кто даже не был рожден! Кто не смеялся, видя улыбку матери, не чувствовал тепло и заботу близких, не прошел школу жизни, не радовался вместе с любящей женой, глядя в чистые бездонные глаза детей. Кто вообще не жил!

Все воспоминания — ложь!

Или нет?

От внезапной мысли Радремон пошатнулся и едва устоял на ногах. Закатное солнце еще светило, но его лучи уже не проникали в низину гоблинского убежища. Дождь закончился. Сквозь разошедшиеся тучи выглянули луны. Две сестры, несущиеся по лазурной выси. Влюбленная в Небо величественно-серебряная Ханиамона и пламенная красная Тулиамона, которые даже после смерти сохранили свои чувства и стремления.

Так чем хуже маркиз? Пускай его воспоминания о прошлой жизни померкли, пусть они ложь от начала до конца, пусть ему никогда уже не стать прежним… Но ведь, все-таки, память по-прежнему с ним! Ее не отняли. Разве не прожитые годы определяют сущность любого разумного существа? И даже если вся прошлая жизнь была создана искусственно, фор Корстед же о ней помнит!

А кем станет Радремон, если опустит сейчас меч? Что отличит его от того же самого гоблина? Цвет кожи? Речь? Может быть чувства?

Лицезрев сцену гоблинских эмоций, маркиз уже не был в этом уверен.

Наполовину вырвавшись из-под трупа, гоблиненок тут же вновь вцепился зубами в ботинок чужака. В ответ фор Корстед с размаху пнул его по лицу. Раздался хруст сломанного носа, брызнула кровь, малец поник, но еще одного сообщения о смерти не последовало.

Тишина.

Тишина и пустота.

Не став собирать остатки трофеев, Радремон побрел прочь из стана гоблинов. В его душе по-прежнему бушевал ураган, но на горизонте внутреннего мира уже наметился просвет чистого неба, а крикливые птицы возвестили о начале новой эпохи. И пусть злые ветра еще долго будут трепать рваные лохмотья, а из разбросанных повсюду осколков лишь предстояло склеить что-то целое, что уже никогда не будет прежним, однако уже сейчас можно с уверенностью сказать — надежда есть!

Скользя окровавленными ботинками по мокрому мху, маркиз выбрался из низины, и прощальный луч уходящего солнца, мазнув по его лицу, миллионами ярких искринок отразился от застывших на коже капель. Может быть это последние следы утихшего дождя, или усталый пот напряженного сражения. А может нечто другое, о чем не принято говорить среди мужчин. Что указывает на слабость или, наоборот, на особую силу, знаменующую развитие и переходи личности на новый этап.

Ведь не тот силен, кто никогда не падал, а тот, кто сумел признать свои ошибки и, поднявшись, идти дальше с гордо поднятой головой.

Что же до уровней — их можно набрать и другим способом.

Глава 42

Забрав припрятанные пожитки, Радремон направился назад в Элмор. План с охотой на гоблинов возымел успех лишь частично и оборвался самым неожиданным образом, однако это отнюдь не заставило маркиза забиться в темную щель и оплакивать там жестокую судьбу. Пускай жизнь в очередной раз умудрилась вышибить из него дух, отправив поваляться в грязи, но фор Корстед не какой-то там хлюпик и умеет отвечать ударом на удар. А всякий кто в этом усомнится — быстро умоется кровью.

Кроме того, Радремон понял еще одну важную вещь: без команды не обойтись. Прикрывай его спину верные соратники, можно было бы действовать куда решительнее, а лишняя пара глаз заметит то, что пропустил он сам. Правда проблема разницы в силе никуда не делась. Таскать за собой бесполезный балласт по-прежнему толку нет. А значит нужно или менять временных спутников по мере набора уровней, или найти способ наращивать мощь постоянных.

Задачка еще та, но сдаваться маркиз не планировал. В его голове крутилось множество вопросов об этом мире, о себе и о судьбе его рода. И главный из них — как в разных мирах может существовать одна и та же династия с одним и тем же родовым умением и фамильным родимым пятном? Или это все-таки тот же мир? И, если нет, существует ли возможность вернуться назад?

Последняя мысль посетила фор Корстеда совсем недавно, поселившись в голове беспокойным пушистым зверьком. Бегая из стороны в сторону, тот разогнал менее расторопных соседей, занял свою нишу и теперь настойчиво скреб лапками, привлекая к себе внимание.

Раз Радремона каким-то образом закинуло сюда, то что мешает ему найти способ вернуться обратно. К семье, жене и детям. Пускай воспоминания о них все так же выглядят заросшими паутиной картинами, но ведь они все-таки есть! Остались с ним. А новых — ярких и красочных — можно наделать уже вместе.