Украденный. Книга вторая (СИ) - Эм Рина - Страница 3

Он был заботлив и внимателен к ней. Отдавал лучший кусок, иногда один тянул сани, чтобы она немного отдохнула. Он был силен, бесстрашен и отгонял волков, если они докучали ей. Но Унау смотрела на него, как на пустое место.

Её только злило, когда он пытался снять с нее часть забот, Унау отталкивала его и упрямо впрягалась в длинные постромки. Она не брала у него ничего и не позволяла греть холодными ночами, но сама постоянно ложилась рядом с Арисом, грела его тело и пела ему.

И надежды покинули Каену. Что ж, злиться не на что. Арис победил его, даже спящий. Унау так смотрела на Ариса, что у Каену душа взлетала ввысь и падала к ногам — столько в её взгляде было нежности. О сиятельная Луна, чем же скромный Каену, тебя прогневал, что ты вселила в сердце Унау такую любовь к другому, а ему остается лишь смотреть⁈

Однажды он сказал ей:

— Знаешь, что случается с теми, кто лазит на скалы?

— Они находят там птичьи яйца? — холодно спросила она, таща санки.

День шел к концу и оба выбились из сил, пробираясь через ледяные поля.

— Нет, они срываются с крутых утесов и падают прямо в Океан. Вот что бывает с теми, кто лезет слишком высоко!

Она не ответила, даже не посмотрела в его сторону, только упорно тянула свою лямку.

— Арис выше тебя и меня! Он найдет себе женщину, похожую на Луну! — не выдержал он.

Унау засмеялась и сказала зло:

— Да, он высок как скала! Выше всех, кого я знаю! Выше Океана и достоин самой Луны. Знаешь, что я думаю? Я думаю, лучше сорваться со скалы, чем долго-долго пить гнилую воду!

Потом, на привале, она просила прощения за грубые слова, но он понял в тот вечер: ждать ее — напрасный труд.

Так пусть себе карабкается на скалы, он тоже не из снега слеплен! Когда Унау ускользнула, как лисица, с горящим взглядом, он только вздохнул и дал себе слово, что не вернется назад до глубокой ночи. Пусть делают что угодно.

Арис может отвергнуть ее, но сказать честно, кто устоит против молодой девушки, влюбленной в тебя?

Нет, он возьмет ее. Каену вздохнул и едва не выпустил ивовое удилище из рук.

Судьба Арис написана на его лице — он рожден вождем и будет править. Скоро он соберет новое племя. Тогда он раздаст милости тем, кто был с ним сначала. Если Каену будет верным и преданным, то Арис вознаградит его сполна.

В новом племени Каену может стать важным человеком. Гораздо важнее, чем мог бы быть на берегу Океана. Важнее, чем даже вождь Саккук и его сын, Кагорса.

Стемнело. Плетеный садок грозил лопнуть от рыбы. Вытащив его из воды, Каену бросил садок на плечо и пошел туда, где утром они оставили под навесом спящую женщину и Ариса.

Из под ног выскочил заяц и Каену вздрогнул. На краю Океана он издалека заметил бы зверя, хоть бы тот даже затаился в снегу, прикрыв черный нос лапой, но здесь, в густой траве он не знал на что обращать внимание. Заяц подпрыгнул и скрылся в кустах. Что ж, еды у них будет довольно…

Может быть Арис все таки ее отверг? размышлял он. Тогда Унау плачет в кустах… Нет, не может быть такого. Арис молодой мужчина. Он возьмет ее.

Сжав садок так, что пальцы побелели, Каену подумал — пусть берет. Пусть она старается изо всех сил, все равно ей не затмить перед ним весь мир. Арис захочет больше, чем Унау. Мысли Каену удивляли его самого, но в глубине души он чувствовал, что даже этого изобильного края мало для такого вождя, как Арис. Он пойдет далеко и получит лучшие земли, а он, Каену пойдет с ним.

И когда Арис возвысится и возвысит Каену, он найдет для него достойную жену. Юную, прекрасную и хорошего рода. Она будет смотреть на Каену с восторгом и обожанием. Все племя соберется на их свадьбу. Все будут там. И даже Унау будет стоять позади остальных. Ведь Арис уже разлюбит ее и отвергнет. Вот тогда-то, глядя на Каену, такого великолепного, в новой одежде, она горько пожалеет! Вот тогда Унау заплачет и убежит. И так ей и надо!

Он даже остановился и тихо засмеялся своим мыслям, но вдруг резко развернулся — за спиной хрустнула ветка.

— Кто тут?

Тишина. Он выпустил садок и рыба запрыгала, заиграла. Влажные шлепки мешали слушать. Он подхватил садок и пошел к лагерю. Наверняка это духи подали знак. В таком изобильном месте должно быть очень много духов. Следует задобрить их.

Вскоре Каену достиг лагеря на берегу. Он уже видел отсветы огня, когда услышал голос Унау и остановился. Её счастливый смех рассказал обо всем. Случилось. Что ж. Он знал, что так и будет.

Каену застыл не зная, куда податься. Там, у огня, отчетливо слышались звуки поцелуев. Он уже хотел развернуться и уйти в лес, когда услышал голос Ариса:

— Унау, ты слышишь, как журчит вода ниже по течению? Это перекат. Там есть гладкие камни. Весь день они впитывают солнце, а ночью становятся теплыми.

— Никогда не видела переката, — её голос был похож на чашку полную сладких ягод!

— Пойдем! Я хочу положить тебя на гладкий камень.

Она хихикнула.

— Твоей гладкой спиной. А я лягу сверху…

— О, А-арис…

— Пойдем. Нет, не ходи, я сам унесу тебя.

Каену увидел сквозь ветви силуэт Ариса — широкие плечи и косы, перетянутые ремешками. Это Унау плела, пока он спал…

А вот и она. О боги, да на ней ничего! Ее кожа белеет в темноте. Арис закинул ее на плечо. Ее волосы достают до самой земли, а она хохочет и гладит руками его спину.

Вот они проходят в трех шагах, но его не видят. Арис шепчет горячо:

— Ты будешь кричать, Унау. Ты будешь кричать снова!

— О, А-арис, я буду кричать, когда ты ляжешь сверху…

3

Некоторое время Каену стоял как оглушенный. Потом их шаги стихли. Он вышел к навесу на ватных ногах. Огляделся в темноте. Сердце билось, как дурное.

Тихо, тихо. Он знал, что так будет. Унау никогда не принадлежала ему. А тот единственный взгляд, которым они обменялись год назад на празднике весны ничего не значил. Только как же жжет внутри!

Тихо. Тихо. Всё.

Он немного покачался, сжав виски руками. Потом нашарил приготовленные с утра ветки. Нужно подбросить в огонь, пусть знают, что он вернулся. А что, если Арис захочет, чтоб он ушел и оставил их? На миг стало страшно, будто он остался совсем один на свете.

Каену обхватил руками колени и немного покачался. Когда они вернутся, он не покажет вида… нет, лучше уснуть и вовсе не видеть, как вернется голая Унау. А утром… все будет иначе.

Каену притащил немного веток и достал скатку. Лег. Снова сел. В отдалении хрустнула ветка. Это Арис с Унау возвращаются⁈

Он лег и закрыл глаза, прислушиваясь. Снова хруст, теперь будто с другой стороны. Дух пришел по его душу? Или это зверь рыщет? В этих лесах, полных жизни, разве знает он, чего ждать⁈

Хруст теперь раздавался будто с двух сторон разом. Он подтянул к себе лук и стрелы. Ждал, вглядываясь до боли в глазах.

Костер почти погас, только угли чуть розовели, подергиваясь от жара. Он вдруг пожалел, что не остался дома. Там все было своим. Тут все чужое.

Хруст веток усилился и он услышал шаги. Теперь сомнений нет — кто-то идет к ним из леса и это не дух и не зверь. Каену вскочил на ноги и выстрелил во тьму. Долго ждал. Ничего не происходило. Он повернулся и вскрикнул, вскидывая руку с ножом. Перед ним стоял человек.

Рука упала, как неживая. Каену потерял опору и упал. Тело будто не принадлежало ему больше. Он видел, как из подлеска появились еще две пары ног и остановились возле первых.

— Зачем ты так? — услышал он мужской голос.

— Чтоб не кричал.

— Да пусть бы кричал, что такого?

— Слышишь, что творится у Оленьей запруды? Не хотел бы я, чтоб меня отвлекали криками в такой момент!

Они хихикнули.

— Гляну, все ж любопытно узреть деву, — пара ног направилась к навесу под которым лежала Лара.

«О Ворон, что же мне делать⁈» — мысли Каену в отчаянии метались внутри, но тело оставалось неподвижным.