Я уже барон (СИ) - Дрейк Сириус - Страница 29

— Хех, Сережа, а ты как всегда… — улыбнулся Горький и, повесив трость на спинку стула, хлопнул в ладоши. — Ну, понеслась, мои хорошие!

— Поддерживаю, — улыбнулся Есенин.

Когда бокалы наполнились, и пустая бутылка отправилась под стол, Горький спросил:

— Саша, тут все свои. Расскажи, зачем ты раскрыл своего брата перед всем КИИМом?

Сильнейший маг в Империи одним глотком опустошил полбокала и довольно улыбнулся.

— Пустяки. До меня дошли сведения, что на Антона хотят совершить покушение. Первый раз убийца оплошал, поэтому послали кого-то более… сильного… — Он немного призадумался и добавил. — Посему хранить тайну личности моего любимого брата уже не имело никакого смысла. Кому не надо, уже знают. Да и теперь Антона боится весь КИИМ.

— И то верно, — согласился Кутузов, — Но хочу заметить, парень и до этого был не прост.

— А я думал, ты пришел помочь с прорывом… — расстроился Белозеров, который немного расслабился от хорошего алкоголя и не менее хорошей компании.

— Ну, и это тоже! — кивнул Есенин.

Тут в дверь позвонили, спасая Александра от неудобных вопросов.

— Ага, легки на помине! — улыбнулся Кутузов. — Машенька!

— Уже иду…

— Сережа, может твоей дочурке скучно с нами? — осторожно спросил Горький.

— У нее священная миссия, Алексей Максимович! Следить за тем, чтобы я не перебрал! — расхохотался Кутузов. — А то, глядишь, приму лишнего, и такое начнется…

— Ну, да как в прошлый раз? — улыбнулся Александр, и они с Белозеровым тихонько чокнулись.

— Да, кхм… и к тому же, — продолжил Кутузов, резко посерьезнев. — У Машки ухажер нашелся. Этот, как его… Кузнецов!

— Кто сказал, Кузнецов? — вошли в комнату Звездочет, Ермакова и Старостелецкий. Последний нес бутылку с какой-то мутной водичкой. Лица присутствующих тут же приобрели блаженное выражение.

— Валерьян Валерьевич, голубчик! — бросился жать ему руку Горький. — Чувствую, вечерок удался!

Наталья Ермакова со Звездочетом тоже не отставали и принесли по бутылке вина.

— Так что там опять этот Кузнецов? — спросила магичка, бесцеремонно открыв свою же бутылку и налив себе бокал. — Кажется, он сегодня уже весь обыкался, бедный…

— Точно, — кивнул Кутузов. — Безбашенный, но смельчак, каких поискать.

— Прям как ты в молодости?.. — шепнул Звездочет.

— Однако отдавать мою дочку за такого как он это… — поджал губы генерал.

— Ага, Кузнецов? — призадумался Есенин. — Кажется, мы встречались во время прорыва? Интересный молодой человек…

Стоило этой фразе слететь с его губ, как все в комнате, даже Горький, замолчали и повернулись к нему. Настолько могущественный маг и хвалит какого-то студента?

— Наш пострел везде поспел, — хмыкнула Ермакова, присаживаясь к Есенину. — И как он тебе?

— Он как будто… Создан для магии.

— Так и есть! — подтвердил Старостелецкий, — У него невероятный потенциал!

— Ага, вот и влип этот «талант» в историю с бандами… — вздохнул Звездочет.

Он расставил на столе несколько рюмок и принялся открывать знаменитую настойку профессора.

— Парень с мозгами, справится, — ответил себе Звездочет. — Ну, а если нет, то не такой уж он и талантливый.

Они пропустили по паре рюмочек и оставили эту тему.

— Саша, слышал, твой отец хочет новый сборник стихов выпустить? — спросил Горький, у которого глаза уже блестели. — Девятый, да?

— Да, от фанатов отбою нет, — кивнул Есенин. — Особенно девушки бальзаковского возраста…

— Эх, я и сам иногда почитываю его произведения, — кивнул Горький. — Очень не дурно.

— Вы же тоже пробовали писать стихи?

— Да, у меня даже есть пару книжечек, — подтвердил Горький и чокнулся с Есениным. — Но я больше по прозе.

— Вы же писали новую пьесу, — встряла Ермакова. — Как ее? Что-то про морскую пучину?

— До дна! — рассмеялся директор и закинул в себя рюмку. Все последовали его примеру.

Прошло еще полчаса, и настойки почти не осталось. Веселье продолжалось.

— Саша… — заплетающимся языком сказал Белозеров. — А что вообще в мире… делается?

— Стабильности нет, — Есенин по-дружески обнял за шею старого знакомого, и они сели на диван. — Все хотят добывать маголит…

Все-таки даже для Белозерова пойло было чересчур крепким. Настоянное на метеоритных кристаллах, такую настойку нелегко было вывести из организма. Да он и не пытался.

— Вот еще китайцы все пытаются сделать стрелковое оружие, которое бы не клинило в метеорите…

— Удачи им! — хмыкнул Белозеров. — Но зачем? Любой сильный дальник даст фору снайперу. Да и мощи им не занимать.

— Мне можешь не рассказывать, — кивнул Есенин. — Кстати, когда там у вас следующая Универсиада?

— Из-за прорыва сдвинулась на месяц. А что, хочешь посмотреть? — удивился Белозеров.

— Было бы время… Да и на брата бы глянуть одним глазком…

* * *

Коридоры КИИМа.

— Лора, я очень хочу прикончить этого Трубецкого, весь род хочу прикончить! — во мне бушевала ненависть. Впервые я испытывал такую сильную неприязнь к одной единственной персоне. Но и его сынок точно под стать отцу.

— Всему свое время, — успокаивала меня помощница. — А пока давай перекусим?

— Согласен, мне надо чем-то заесть нервы…

Ребята давно ушли в ресторан, хоть веселья в их глазах не наблюдалось. Пусть дети развлекаются, а мы займемся делами.

Приняв душ и переодевшись, я спустился в столовую.

— Предлагаю потом заглянуть в библиотеку, — сказала Лора. — Надо больше информации.

— Хорошо.

В столовой я пересекся с ребятами из взвода поддержки, с которыми мы пытались закрыть последний метеорит. Каждый дружески кивнул мне.

Взяв несколько бутербродов и большую кружку кофе с молоком, я уселся недалеко от входа и приступил к еде.

Вечерело, и народу в столовой было немного. Все разошлись и отдыхали.

— Ля, ты посмотри, кто пожаловал! — радостно ткнула Лора мне за спину. — Туалетный утенок и команда!

И вправду, в столовую с громким хохотом ввалилась компания Вали с друзьями. Всего шестеро.

Они не сразу заметили меня, но скоро на меня начали указывать и громко гоготать. Больше всех распускать пальцы любил какой-то хрен с короткой стрижкой и родинкой на носу. Не люблю, когда мне мешают есть. Подавив в себе вспышку гнева, я постарался не обращать внимание.

Но вся шестерка разом окружила мой стол.

— Ну что, Кузнецов, вкусно жрешь? Ты гляди, скоро баланду придется хлебать! — заржал Вадим.

— Что, Валя, позвал подружек? — усмехнулся я, не поднимая глаз.

— А ты все хорохоришься, а, Кузнецов? — сказал незнакомый мне парень. — Не страшно друзей отпускать?

Да кто этот дерзкий пиз*юк?

— Ты я вижу только с ними и выходишь, девушки не дают?

Парень только улыбнулся и присел напротив меня, остальные остались стоять. Ага. Все понятно.

— Ну, здравствуй, Марк, — усмехнулся я. — Наконец решил вылезти из норки?

— Посмотреть на мусор под ногами.

— За своих девочек заступаться пришел? — ухмыльнувшись, я кивнул на великолепную пятерку за его спиной.

— С таким щенком я справлюсь и в одиночку. — Он продолжал улыбаться.

— Все обещаешь. А на деле — пшик.

— Вынужден тебя огорчить, но драться с тобой я пока не собираюсь, — покачал головой Трубецкой. — Ты и так уже почти на нарах. Просто хотел посмотреть на будущего сидельца.

— Забавно…

— Что же забавного?

— Совсем опустился, — прожевав бутерброд, произнес я. — Твою подданную вчера поколотили, а ты болтать пришел. Бедняжке приходится самой себя защищать — кляузы катать, пока ее хозяин боится даже пальцем ткнуть обидчика. А батя в курсе, что у него не сын, а размазня? Ах да, он такой же трус, как и ты… Это, видать, наследственное.

— Ах ты су…

— Все, свободен, — я отмахнулся от него, как от мухи. — А я пока буду сидеть и страдать в ожидании приговора.

Попал в яблочко. Лицо Трубецкого покраснело до цвета спелого помидора. Он смахнул тарелку с бутербродами со стола. Хорошо, что я успел подхватить последний — на пол полетела пустая тарелка.