Бог не Желает (ЛП) - Эриксон Стивен - Страница 39

В полдень Рент положил бесчувственного Жекка - позаботившись, чтобы голова не ударилась о камень - и помедлил, изучая обожженное солнцем лицо. Рент тащил Говера уже три дня, и тот ни разу не очнулся. Дыхание было глубоким, но медленным, раны уже не кровоточили.

Рент потянулся, разминая натруженные плечи и больную спину. Только ли усталость заставляла его ощущать, что Говер становится всё тяжелее, тяжелее, чем должен быть? Он вздохнул и прошел к прудику.

Там кишели личинки москитов, и он нацедил воду через мох, в отбеленную солнцем чашу из свода черепа, которую нашел два дня назад. Поднес край к губам Говера, позволив воде капать внутрь. Тот, как всегда, закашлялся. Рент не знал, попала ли вода внутрь. И даже кашель не заставил Говера проснуться.

Дамиск описал себя как одиночку, который, если найдет компанию, изливает слова бесконечным потоком, словно стремясь облегчить давление избытка одиноких мыслей. Теперь Рент его понял. Некоторое время он пытался говорить с духом в железном ноже, но способность духа беседовать, кажется, пропала, едва тот полностью погрузился в лезвие. Он пытался говорить с Говером, что тоже было бесполезно.

А он был полон слов, полон мыслей, которые некуда деть. Так вот что значило быть одиноким! Целый внутренний мир без выхода, без слушателей и свидетелей. Если в нем есть красота, никто не узрит. Если он страдает, никто не услышит зов о помощи.

Он сел наземь у неподвижного тела Говера, устремив глаза на пустую черепную чашу. Череп казался человеческим. Рент заметил мелкие осколки, когда его подобрал - куски челюсти и скулы, похороненные мхом. Но ни признаки остального тела. Края были погрызены мышами.

Может быть, однажды его череп возляжет здесь на постели из мха. А череп Говера в нескольких шагах. Тела растащат падальщики. И останется лишь загадка, как бывает со всеми костями. Сколь многое в мире неведомо и таковым остается навеки.

Серебряное Озеро казалось большим, пока Рент там жил. Были знакомые улицы и переулки, но и те, в которых он никогда не был. Здания, в которые не входил. Почти все такие. Но сейчас сама мысль об Озере казалась маленькой, съеживалась в уме каждый день и каждую ночь. Он не думал, что снова увидит родной городок.

"А если увижу? Через годы, вернувшись, пройду Кулвернские ворота?

И когда же полетит первый камень?"

В памяти возникли картины убийства волков, треск костей, нож сквозь череп... Его сотряс шок. После первого же брошенного камня затрещат кости, будут разбиты головы. Серьезность этих мыслей сделала его холодным, замерзшим изнутри. Само по себе пугающе. Смущенный, потрясенный, он встал и вернулся к черному пруду.

Положил еще кусок изумрудного мха, погрузил чашу в воду и наполнил. Осторожно вынул мох. Всего одна личинка. Рент выловил ее, поднес чашу к губам. И застыл.

Приближался мужчина.

На левом плече незнакомца лежала тяжелая ляжка какого-то большого животного. Ее облепили мухи, и багряные мышцы почти пропали под черным шевелящимся покровом. На правом плече было странное оружие: половина длинной челюсти, широкий конец усеян обсидиановыми зубцами; узкий конец он держал рукой, скрытой под кожаной обмоткой. За спиной висело копье, длинный наконечник также из какого-то розового блестящего камня.

- Буди его, - грозно зарычал мужчина, едва подойдя. Он говорил по-натийски. - Я бросаю вызов.

- Ты не можешь. Он ранен.

Яркая белая улыбка посреди черной бороды. - Тем проще. - Он бросил окорок, распугав жужжащих мух, и вырвал из ножен на поясе каменный нож. - Сразу перережу горло. Великий владыка Говер, тиран Черных Жекков, прольет наземь кровь столь же легко, как мочу.

Рент встал между ними. - Он под моей защитой. Уходи.

- Это дела Жекков, - сощурился незнакомец. - Теблорам в них делать нечего. Он боялся вызова и бросил логово. Я пошел следом. Я буду владыкой Черных Жекков. - Глаза сузились. - Он потерял свору. Нужен был могучий враг, чтобы так его ослабить. Я нашел мертвых Имассов, но этого мало.

- Это был я, - сказал Рент. - Я убил остальных из его... своры, и почти убил его самого. Мне жаль, и я поклялся защищать его, пока не оправится.

Чужак фыркнул и отвел глаза. - Теблоры и их клятвы.

- Не заставляй убивать тебя, - сказал Рент, вытаскивая малазанский нож.

Жекк оскалился. - Этой крошкой? - Повернулся к окороку и начал отрезать большой кусок. - Поторгуемся? Эта еда наполнит твое брюхо. Я разведу костер. Поедим, поговорим до самой ночи. О делах славы и ловкости - ты станешь мне ровней? Сомневаюсь, щенок. В конце тебе придется признать поражение и свернуться на одеяле, заснув. Утром приветствуешь нового Владыку Черных Жекков.

- Так не будет. Я его защитник.

- Если бы он очнулся, умер бы со стыда. Владыке Говеру нужен в защитники полудитя-Теблор? Малец с ножом? - Чужак отложил мясо и начал складывать камни для ограждения костра. - Но твое вранье меня беспокоит. Перетекая в шестерых, Говер становился мастером охоты, засад и убийств. Будь ты его добычей, не выжил бы, а сумей убить шестерых или пятерых, сам стал бы сплошной раной. Итак, ты врешь. - Жекк помедлил, скалясь. - Было так. Говер сразился с сотней или более того Имассов. Битва на бегу, в такую я вступил бы в самом крайнем случае. Он убил последнего из них и пал без чувств, слишком истерзанный. Ты нашел его или, точнее, нашел большого окровавленного волка. Ты голодал - это я вижу. Итак, будучи трусом, ты решил нести добычу, пока не умрет, а потом обглодать.

- Нет, - ответил Рент.

Оскал Жекка не исчезал, глаза блестели камешками. - Должно быть, он приходил в сознание, хоть на миг-другой, иначе не обратился бы в двуногую форму. Ты вдруг обнаружил, что несешь не волка, но человека, умирающего, но еще не мертвого. Стал бы ты есть человека? Вопрос тебя тяготит. Вот почему ты так и несешь его. Когда умрет, ответить будет проще.

- Тогда почему не разрешаю тебе перерезать ему горло?

Мужчина кивнул. - Хороший вопрос. Но я уже нашел ответ. Ты надеешься обмануть меня речами о чести, долге и клятвах, чтобы я не убил тебя вслед за Говером. Хочешь убедить, что станешь достойным спутником, чтобы я взял тебя в логово. Я новый владыка, и моя власть будет шаткой. Ты поклянешься встать рядом как телохранитель. Это будет просто продолжением клятвы ему.

- Неужели?

- Клятва защищать владыку Черных Жекков. Я и есть владыка.

Рент покачал головой. Воин-волк вынул огниво и начал высекать искры в сухой лишайник, склоняться и дуть. Показались струйки дыма. Пламя лизнуло лишайник. - Моя клятва - защищать Говера, не владыку Жекков.

- На новом берегу, - сказал чужак, роясь в большом заплечном мешке, - есть плавник. Тяжелое как камень, это дерево всё же горит. Медленно, с большим жаром, плавит медь и даже железо. Для мяса бхедрина, да, это будет праздником. - Он вытащил бруски серого дерева. - Видишь мое великодушие? Жекки редко готовят мясо. Но я знаю Теблоров и их изыски. Пожарю для тебя.

- Не дам тебе убить Говера.

Чужак пожал плечами. - Оставим это на время. Вижу твой голод. Я вежлив даже с жертвой. Поедим. - Из мешка он вытащил зазубренный шампур и нанизал кусок мяса. Кинув дрова в костер, начал строить очаг повыше, накладывая камни. - Я дарю тебе свое имя - еще одна честь, которой ты вряд ли заслужил. Я Нилгхан, я единственный среди Черных Жекков измерил шагами весь Великий Ледник и странствовал по землям юга. Десять лет провел я среди людей. Видел высокие стены Блуэда, величайшего логова мира, где люди плодятся подобно леммингам. Изучил этот язык, и знаю, что ты бастард-полукровка. Не по виду твоему, но по запаху. - Мясо зашипело, ложась над очагом.

- Я Рент от Серебряного озера. Мой отец - Карса Орлонг.

Нилгхан крякнул. - Ты смел во вранье, щенок. Признаю. Я был разведчиком для логова Блуэд, на восточных равнинах, когда услышал об атаке на Серебряное Озеро. Три воина-Теблора, лишь один выжил. Плененный, избитый, ставший жалким рабом. Его отослали кораблем - это такое большое каноэ - в логово Семьгородов. Его звали Карса Орлонг. Но он давно мертв или хуже, влачит жизнь раба в деревушке у восточных вод, пьет конскую мочу и трахает овец - это такие странные животные с глазами ящериц.