Чехов книга 3 (СИ) - "Каин" - Страница 38

— Скоро эпоха уйдет, — ответил я. — Ещё пять или десять лет и банды легализуют капитал, откроют мануфактуры, вложат большие суммы в сторонние проекты. И растворятся в обществе. А жандармы бодро отчитаются, что с бандитизмом и пережитками смутного времени в стране покончено.

— А эти куда? — Фома кивнул в сторону рисунка.

— Часть умрет от разгульного образа жизни, часть попадет в острог как крайние за совершенные бандами преступления. Часть уйдут в промышленники. А часть попробуют попасть в новый созыв Государственной Думы. С деньгами и большой поддержкой населения.

Фома почесал в затылке, словно бы обдумывая мои слова, но ничего не ответил.

— Сегодняшние бандиты сменят куртки косухи на пиджаки, станут вхожи в приличные места, где не носят восьмиклинки. Партаки они сведут. А может и перебьют на что-то новое. Поверь, придет время и только самые злопамятные будут узнавать в их лицах черты нынешних душегубов.

Нужный нам дом нашелся быстро. Хоть и стоял в центре одного из дворов. Фома подъехал к парадной, заглушил двигатель, я вышел из машины. Осмотрелся по сторонам. Но во дворе не было ни души. И направился к крыльцу. Фома последовал было за мной, но я его остановил:

— Подожди меня в машине.

— Зачем, вашество? — удивился слуга.

— Из дома один выход, — пояснил я. — И если он решит убежать — ты его задержишь.

— А как я его узнаю?

Я хитро прищурился:

— Думаю, он будет быстро бежать.

Фома ненадолго задумался, затем кивнул. Но возвращаться в машину он не стал. Вместо этого он привалился к бочине «Империала» с вальяжным видом и вынул из кармана щепоть жареных семечек, которые принялся грызть. Я же поднялся по потертым, траченным временем ступеням крыльца и принялся нажимать кнопки домофона, набирая первый попавшийся номер квартиры. Послышалась трель, а затем из динамика послышался недовольный голос:

— Кто?

— Слесарь из аварийки, — ответил я, подражая старому трюку Фомы. — У вас авария в доме. Откройте дверь. Или уйду и скажу старшому, что в вашей квартире мне отказали…

Последнюю фразу я произнес как можно более требовательно. И дверь пискнула открываясь. Я потянул на себя створку и вошёл в парадную.

Металлическая дверь с нужным номером располагалась на восьмом этаже. Я остановился у створки, глубоко вздохнул. А затем взялся за ручку и осторожно опустил ее. Особо ни на что не надеялся, но дверь подалась.

В душе зашевелилось нехорошее предчувствие. И я щелчком вызвал в прихожей два тотема. Осторожно шагнул в квартиру и прикрыл за собой створку.

Под подошвой что-то хрустнуло, и я поморщился. Взглянул вниз и понял, что на полу лежат осколки плафона. А также разбросанная истоптанная обувь на все сезоны, банка с гуталином, россыпь ватных палочек. Тумбочка лежала на боку, и из ее нутра все было вывернуто, словно там что-то искали. Сбитая в комок ковровая дорожка придавила дверь в туалет, не давая ее отворить. Расколотое зеркало висело на стене, но разбили его похоже уже очень давно. Потому как трещину заботливо заклеили скотчем.

В единственной жилой комнате был бардак. И дело не только в том, что тут давно не убирали. Огромный старый шкаф с треснутой боковиной был накренен, но упасть ему не давала прибитая к стене полка. Дверь на нем держалась на одной петле, которую кто-то вывернул. Вещи с полок вынимали махом, швыряя на пол. Некоторые так и лежали стопками у стены. Перевернутый стул валялся в центре комнаты.

Засаленный диван был накрыт сбитым покрывалом. В углу лежала комковатая подушка. На полке, закрытой стеклом стояли книги с цветными корешками, какая-то выцветшая фотография в картонной рамке. Совершенно неуместным казалась игрушка. Пыльный розовый заяц из плюша с пластмассовыми глазами и вышитым ртом, скалящимся в широкой улыбке. Телевизор стоял на тумбе и был накрыт обрывком старой простыни с распустившимся краем. Несколько потрепанных журналов рассыпались на листы и веером лежали на потертом паласе. Я толкнул ближайшую обложку носком ботинка и понял, что это уже знакомый мне журнал «Боярыня краса».

На кухне валялся перевернутый стол с отломанной ножкой. Пара тарелок горкой осколков лежали под ним. На плите ютилась кастрюля. Вынув носовой платок из кармана, я обернул им ручку крышки и приподнял ее. Внутри было варево. Ароматным оно не было, но и не воняло прокисшим. Дверца холодильника оказалась открыта. Свет внутри не горел, но мотор гудел, а на линолеуме растеклась теплая лужица воды. На проржавевших полках лежала вспухшая пластиковая бутылка с молоком и блюдце с заветренным кружком колбасы на кривом высохшем ломтике темного хлеба.

На всякий случай я призвал одного из призраков-бандитов. Приказал ему обыскать квартиру. И парень кивнул и исчез. Чтобы вернуться спустя несколько минут.

«Чисто, мастер».

Я кивнул и отпустил миньона на болота.

Активировал «Фонарь Харона». И сразу же увидел в неверном зелёном свете силуэт. А затем к источнику кто-то жадно потянулся. Я подождал несколько секунд, а затем приказал:

«Явись».

Погасил фонарь, и туман в квартире рассеялся. А передо мной стоял призрак женщины. Она была облачена в растянутое платье из трикотажа, которое, скорее всего, служило ей ночной сорочкой. Я так решил, потому что волосы дамы были собраны под сеточку, а на лице виднелись следы жирного крема-маски.

— И чего это ты тут разнюхиваешь? — начала она.

— Ищу Лашина, — ответил я и женщина хитро прищурилась:

— Из легавых чоли?

Я покачал головой:

— Нет.

— На кой тебе тогда Лашин? — удивилась призрак и подперла бока кулаками.

— Поговорить хочу. Он же попал в неприятности.

Призрак поджала губы, словно бы раздумывая, говорить или нет:

— Не спасёшь ты его уже, малец, — наконец ответила она с неохотой. — Всю жизнь непутевым жил и помер непутевым. А ведь когда-то мог лабать на гитаре и голос был знатный. Да только все пропил, придурок.

— Он мертв?

— Точно так.

— Вы откуда знаете? — удивился я.

— Потому что вижу его среди призраков, — просто ответила женщина.

— Его убили?

Женщина снова кивнула:

— Недавно сюда пришел один из его друзей. Здоровый, наглый, разуваться не стал и по ковру в обуви ходил. И то, что тут песку много и грязи хватает, не значит, что надо топтать!

— Понятно, — я решил не акцентировать внимание на том, что и сам я не разулся.

— Крышку на унитазе не поднимал. В занавеску высморкался, — продолжила женщина, загибая пальцы. — И окурок в ковре затушил.

— Ясно, Тот, что убил. Они вместе сберкассу ограбили. Он ценное искал. Бардак устроил. Мебель поломал, — женщина махнула рукой в сторону развороченного шкафа. — Но ничего не нашел. Ушел злым.

— А искал-то чего?

— Знамо дело, — хмыкнула призрак. — Тайник Семеновский.

— А где он?

Женщина прищурилась, словно раздумывая, говорить мне правду или нет. Но все же решилась.

— Вон там, под половицей у самого плинтуса, — она указала мне в нужное место.

Я подошел к окну и присел на пятки. Заметил щель между досками и просунул туда пальцы, чтобы подцепить ее. Та поддалась и со скрипом поднялась. Внутри была небольшая ниша, выбитая в бетонном перекрытии. Вынул наружу сверток, размотал тряпку. Под слоями ткани оказалась пачка мелких купюр, часть их который подозрительно напоминали фальшивые, пакетик с золотыми коронками, несколько смятых золотых украшений с бурыми пятнами. Но больше всего меня поразили документы. Несколько корочек и паспортов. Они оказались чистыми, без подписей, но с печатями.

— Настоящие? — поразился я.

— Никто не отличит от настоящих, — кивнула женщина. — Семен связи имел и надыбал себе несколько, когда еще деньги водились. Но все равно не помогло ему это. Сдох.

— Лашин не перешёл через грань?

Женщина покачала головой:

— Здесь, в Петрограде. Чую я этого бедового.

— Где его искать?

Женщина склонила голову и хитро посмотрела на меня:

— А ты мне что взамен?